Наутро туман рассеялся, и «Сапфир», снявшись с якоря, ушел в семь раз дальше от берега, чем был накануне. Он двигался в Каср.

Почтенная Ули, жрица третьего ранга, шла большими шагами по набережной Касра, подол коричневого балахона взвихрялся ее ногами, черные мысли одолевали ее. Солнце грело жарко, но ветер раздувал ее одежды, играл волосами, бросал в глаза пыль, так что она не могла понять, чем вызваны ее слезы – досадой или попавшим в глаза песком.

Город превратился в сумасшедший дом, заполненный буйными больными, и эти ненормальные прибывали ежедневно. Она как раз проходила мимо тележки фруктовщика с одной стороны, в то время как с другой пристроились два молодых воина, выбирая понравившиеся яблоки. Они не только не собирались платить, но даже не сказали спасибо хозяину и не взглянули в его сторону. Если так пойдет дальше, бедняку не останется средств к существованию, а дома у него восемь-девять голодных ребятишек.

Воины! Она скрипнула зубами. Она сохранила еще все свои зубы.

Воины шестерками. Воины дюжинами. Они гордо стояли на всех перекрестках и бодро маршировали по ним, они задирали всех подряд и развратничали. Ули сердито оглянулась на свист мечей – Пятый, ведущий десять человек, салютовал Шестому с пятерыми. Чтоб им всем провалиться!

Ежедневно в храм приходили потерпевшие – мужчины, ограбленные или избитые, изнасилованные девушки, домовладельцы, выброшенные из своих домов. Жрецы им могли только сочувствовать. Ежедневно жрица Ули благодарила Богиню, что она – женщина, носящая одежду, а значит, неприкосновенна и может не бояться насильников. Хотя, конечно, этим молодым безобразникам нужны женщины помоложе. Ну что ж, это – еще одна защита.

Сбор перевернул весь город. Он коснулся даже ее скромной жизни… Она давно уже серьезно подумывала, не принять ли ей предложение Джиннино Четвертого, почтеннейшего драпировщика, достойного вдовца, отца трех детей, настоятельно нуждающихся в хорошей матери, которая обучила бы их благородным манерам. Она уже почти решила согласиться. Он дал твердое обещание, что все посягательства на ее особу будут редкими и они прибывали гораздо быстрее, чем убивали друг друга.

В это время она подошла к двум бронзовым статуям, до такой степени изъеденным коррозией, что трудно было даже определить, кого они изображают – мужчин или женщин. Здесь же был и голубой кораблик, о котором ей говорили. Она расправила плечи и решительно шагнула к сходням, потом остановилась, оглядывая палубу. Никогда раньше ей не приходилось бывать на кораблях. Кораблик оказался небольшим, он был чист и приятно попахивал кожей. Несколько моряков сидели кружком, один из них поднялся навстречу. У него был нож, значит, начальник. Третий, как и она… Но ей было ведено приветствовать его как старшего – постыдное требование для жрицы! Манеры его оказались не блестящими, но выслушал он вежливо.

– У меня есть известие для воина высшего ранга, Капитан.

Моряк небрежно кивнул головой в сторону палубной двери. Вздохнув, Ули прошла к ней и, войдя, обнаружила большую, светлую, почти пустую комнату. Молодая рабыня стояла на коленях в углу, развлекая не то троих, не то четверых маленьких детей. Мужчина поднялся с огромного деревянного сундука, на котором сидел. Седьмой! И какой здоровый! Его голова и рукоятка меча почти касаются потолка. Большинство прибывающих в Каср воинов не слишком высоки, этот же – великан. Великолепная мужская фигура – вынуждена была признать она, но удивительнее всего, что он встретил ее дружеской улыбкой, а она также улыбнулась, приветствуя его.

Он ответил.

Ш о н с у!

Ну конечно! Она много раз видела его издалека – но не догадывалась, что это он! Она вздрогнула и съежилась. Знаменитый Шонсу вернулся! Но…

Он заметил ее реакцию, и улыбка исчезла с его губ. Ей не слишком понравилось его новое выражение лица.

– Чем могу быть полезен, святейшая? Ули подобралась. Нечего и говорить, что ей не хотелось обсуждать подобные вопросы.

– У меня для тебя сообщение, милорд. От жреца седьмого ранга.

Смешно было так называть Лорда Кадиуинси, но именно таким образом ей ведено было говорить. В Касре не было других жрецов подобного ранга, а откуда еще они могли тут взяться?

– Наконец-то выбрался из подполья, да?

– Милорд. Воин рассмеялся.

– Прошу прощения, жрица. Что ты хотела сообщить?

Ули набрала побольше воздуха и оттарабанила то, что ей было велено передать.

– Субъект, о котором ты спрашиваешь, родился далеко отсюда, появился здесь два года назад, не женат, но имеет детей. Он нес службу, какую мы и предполагали, и ушел в то время, в какое мы думали. Считается погибшим, но это вполне может оказаться слухами. Остаюсь в храме до завтра.

Невозможно представить, чтобы жрица ее ранга использовалась как простой герольд и ей даже не объяснили, о чем речь. Но она служит Богине, Ее право решать, как лучше. Закончив это примитивное дело, она уже повернулась уйти, как.., считается погибшим.., пришел два года назад? Да это же сообщение про самого Шонсу!

– Благодарю, жрица. Ответа, думаю, не будет. Воин внимательно смотрел на нее, как будто читая ее мысли.

– Можем предложить тебе освежиться на дорогу.

Ули смущенно отказалась. Шонсу! Она хотела как можно скорее уйти, чтобы спокойно подумать. Какие слухи? Все думают, что Шонсу убит колдунами. Разве этот ужасный сбор не созван, чтобы отомстить за него?

Она проговорила слова прощания, прошагала по палубе под взглядами моряков и почти сбежала по сходням. Шонсу вернулся? Только Каср от него освободился…

Злая и возмущенная, пересекала она залитую солнцем торговую площадь, ветер трепал ее коричневый балахон. Поглощенная черными мыслями, она не заметила наглого рыжеволосого воина Четвертого, который шел следом за ней.

В основном города повернуты торговыми лавками к Реке. Но не Каср. Корабли пристают к широкой торговой площади, тянущейся бесконечно в обе стороны набережной. За ней видны высокие дома и начала широких улиц. Здания представляют собой смешение всех возможных архитектурных стилей, среди них можно увидеть старые и просто древние, скромные и роскошные, целые и почти в руинах. У многих окон ярко раскрашены ставни – красные, синие, зеленые – как мерцающие искорки отшлифованных граней алмаза. Арки, колонны и шпили изредка мелькают среди минаретов, пилястров и галерей. Местами попадаются куски старых стен, улицы отходят от главного проспекта словно каньоны, переходя с одного уровня на другой, оставляя впечатление, будто с дюжину городов вытряхнуто из коробки. Объединяет цвет. Все, от крепости до мостовых, сделано из светящегося камня бронзового цвета, напоминающего старое золото. Даже деревья, те, что еще сохранили листья, окрашены в этот же красноватый цвет.

Каср стар. Его статуи превратились в бесформенные монолиты, каменные тумбы на набережной поросли грибами.

Уолли послал в город разведчиков, сам же не выходил из каюты, как если бы они прибыли в колдовской город.

Из окна ему были видны обычные фургоны и кучи товаров, бригады портовых рабов трудились, как и в любом портовом городе. Продавцы, лоточники и озабоченные горожане сновали тут, как и везде, разве что толпа была чуть пореже, чем в другом городе, из-за необъятности торговой площади. В Касре торговля лучше обставлена и создает меньше шума. Единственной неприятностью был ветер, срывающий листья, как будто желая навести порядок перед зимой, поднимающий пыль, словно серый ковер.

Повсюду были воины. Не по одному-двое, как в Тау, а шестерками и дюжинами, марширующие за своими предводителями – в основном за Шестыми в зеленых килтах, редко – за Пятыми в красных и совсем уже редко – за Седьмыми в голубых. Коричневый цвет килта, как всегда, встречался чаще всего. Но было также абсурдное количество румянолицых Первых и Вторых, которые, если и могли принести какую-нибудь пользу, все-таки были просто мальчишками с прожорливыми желудками.