Помимо чтения литературы, Герцен стал частным образом посещать лекции профессора Московского университета И. Т. Глебова, который очень интересно читал курс сравнительной анатомии и физиологии. «Анатомия со всяким днем, — отметил Герцен в своем дневнике, — открывает мне бездну новых фактов, а с ними — мыслей, взглядов на природу».
В 1845 г. Герцен посещал публичные лекции профессора К. Ф. Рулье о нравах и образе жизни животных, причем эти лекции произвели на него такое сильное впечатление, что он поспешил откликнуться на них как на замечательное явление статьею в университетской газете «Московские ведомости».
Как материалист Герцен отстаивал идею объективности природы. Он утверждал, что вещество, или материя, реально существует в мире помимо нашего сознания: «Предметы, нас окружающие, не могут не быть истинными потому уже, что они существуют», — писал Герцен в своих «Письмах об изучении природы». В другом месте он развивает эту мысль подробнее: «Мы имеем один факт, не подлежащий, так сказать, нашему суду, факт… обязывающий нас себя признать: это — факт существования чего-то непроницаемого в пространстве — вещества. Мы можем начинать только от него, он тут, он есть; так ли, иначе ли — все равно, но отрицать его нельзя… Где бы вы ни начали изучать вещество, вы непременно дойдете до таких общих свойств его, до таких законов, которые принадлежат всякому веществу, и из этих законов можете вывести что хотите: возникновение миров и их движение или движение пылинок, которые колебаются и несутся в солнечном луче».
По Герцену, материя является первичной основой мира, а чувства, мысли, сознание — это вторичные явления, высокий продукт развития материи: «Материя возвысилась до чувствования», — как характерно говорит Герцен в одном своем раннем сочинении. В «Письмах об изучении природы» он выражается еще яснее: «Мышление делает не чуждую добавку, а продолжает необходимое развитие… которое начинается со стихийной борьбы, с химического сродства и оканчивается самопознающим мозгом человеческой головы». Таким образом, мышление есть конечное звено в развитии материальных процессов.
Ленин в 1912 г. в статье, посвященной памяти Герцена, указал, что последний «… вплотную подошел к диалектическому материализму…»[36].
Перейдем теперь к более подробному рассмотрению взглядов Герцена как сторонника идеи развития.
Уже в ранних работах Герцена, написанных во время студенчества, заметны некоторые следы эволюционного подхода к явлениям природы.
В важнейших философских работах Герцена «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы», опубликованных отдельными главами в научно-литературном журнале того времени «Отечественные записки», его эволюционные взгляды получили уже более четкое выражение. Надо иметь, однако, в виду, что в задачу Герцена не входило изложение теории эволюции в целом, почему его высказывания на эту тему носят отрывочный характер. Кроме того, оба указанные сочинения, особенно первое, написаны довольно трудным для понимания «эзоповским» языком в связи с цензурными препятствиями. Уже современники Герцена упрекали его за «темноту» его писаний. «Они намеренно затемнены», — отметил с грустью Герцен в своем дневнике в ноябре 1844 г. Вероятно, по этой причине Герцену долгое время не уделяли достаточного места в истории развития эволюционной идеи.
Если сопоставить и связать отдельные мысли Герцена по данному вопросу, как это сделано нами ниже, то получается в целом достаточно ясная картина. Герцен упрекает естествознание своего времени в отсутствии обобщающей идеи, построенной на точных фактах, а не выдуманной из головы, идеи, которая объединила бы весь фактический материал науки и придала бы ему смысл и значение. Для Герцена такой идеей и является идея исторического развития в природе. «Жизнь природы, — утверждает Герцен в своих „Письмах об изучении природы“, — беспрерывное развитие, развитие отвлеченного, простого, неполного, стихийного — в конкретное, полное, сложное; развитие зародыша расчленением всего заключающегося в его понятии, и всегдашнее домогательство вести это развитие до возможно-полного соответствия формы содержанию, это — диалектика физического мира»[37].
«Природу остановить нельзя, — читаем несколькими строками ниже, — она — процесс, она — течение, перелив, движение…» Эту мысль Герцен повторяет многократно, на разные лады: «Смотрите на природу, как она есть, — пишет он, — а она есть в движении; дайте ей простор, смотрите на ее биографию, на историю ее развития, — тогда только раскроется она в связи… Ни человечества, ни природы нельзя понять мимо исторического развития».
«Историческое развитие», о котором говорит здесь Герцен, это, конечно, процесс эволюции в природе. Термина «эволюция» он вообще не употреблял, потому что в ту эпоху этот термин имел совсем иное значение. Выражение «историческое развитие» оказалось очень удачным, им много лет спустя пользовался К. А. Тимирязев, например, употребляя выражение «исторический метод в биологии».
Каким же образом представлял себе Герцен процесс исторического развития органического мира? На это у него имеются довольно ясные указания. В приведенной выше цитате он говорит, что это развитие совершается путем соединения противоположностей. Далее, что это развитие идет от простого к сложному и сопровождается «расчленением», т. е. дифференциацией. Наконец, указывает, что такое развитие ведет к «соответствию формы с содержанием». Это можно понять как установление более полного соответствия между органами и их отправлениями, между организмом и внешней средой, т. е. приспособление организма к внешней среде, к условиям существования. В другом месте Герцен повторяет: «Развитие с каждым шагом становится глубже и вместе с тем сложнее; всего проще камень, спокойно отдыхающий на начальных ступенях».
Что значит эта загадочная, на первый взгляд фраза об отдыхающем камне? Камень отдыхает на «начальных» ступенях. За начальными ступенями, очевидно, идут последующие ступени развития камня, потому они и начальные. Значит, минеральное царство, т. е. неживая природа, тоже развивается. Куда же ведет это развитие? На это у Герцена имеется достаточно определенный, хотя намеренно затемненный ответ: «Можно ли понять, — спрашивает он, — связь и значение чего бы то ни было, когда мы произвольно возьмем крайние звенья. Можно ли понять соотношение камня и птицы?» Следовательно, камень и птица как-то связаны между собой и являются крайними звеньями? Чего? Очевидно, единой цепи развития — от неорганического мира к органическому — вплоть до таких высоко стоящих форм, как птицы. Герцен намекает и на другие звенья этой цепи, например, он пишет: «Прогресс животного — прогресс его тела, его история — пластическое развитие органов от полипа до обезьяны».
Сопоставляя эти высказывания Герцена, которые он с намерением разбросал по разным страницам своего сочинения, можно с уверенностью утверждать, что он представлял себе процесс исторического развития в природе в очень широком масштабе — от неорганизованного мира, через низшие формы животных, в восходящем порядке до человека включительно.
Как представлял себе Герцен в подробностях этот процесс исторического развития — мы точно не знаем. Он мало об этом говорит, тем более, что по состоянию науки того времени, когда переходные формы между большими группами животных еще не были известны, а палеонтология находилась в начале своего развития, входить в детали, оставаясь на почве строгих научных фактов, было трудно. Однако у него есть попытки уяснить себе процесс видообразования, правда, с современной точки зрения не вполне правильные. Из отдельных мест его сочинений, а также из записей в его дневнике 1844 г. видно, например, что, по мнению Герцена, новые виды возникают путем дробления старых и варьируют в развитии или вымирают, другие развиваются прогрессивно, обгоняют родительские формы и ведут к формам, настолько изменившимся в процессе развития, что они составляют как бы промежуточные звенья между вновь появившимися и исходными формами.
