Оставалось только привести все в порядок, так как уезжала вся семья. Накануне дня отъезда Дельфина заперлась в маленькой гостиной и развела в камине огонь, собираясь сжечь кое-какие бумаги. Она хотела уничтожить письма, написанные мужу известными эмигрантами, и несколько писем матери.

Открыв секретер, Дельфина раскладывала бумаги на две стопки, как вдруг во входную дверь квартиры заколотили грубые кулаки. Дельфина со стопкой писем, приготовленных для сжигания в камине, замерла, сердце у нее колотилось как бешеное. В дверь бухали с удвоенной силой, и басовитый голос проорал:

– Открывайте! Именем народа, открывайте!

Пришли с обыском! Дельфина поняла, что пришел конец. Сжечь бумаги она не успела. Она уже слышала медленные шаги Нанетты. Та шла открывать дверь и, конечно же, не торопилась. Дельфина судорожно обводила глазами комнату, ища, куда можно было бы спрятать письма…

Взгляд остановился на угловом канапе, обитом шелком, который спускался до полу, скрывая ножки. Ни о чем больше не думая, Дельфина засунула под шелк стопку писем и выпрямилась, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение. Она чувствовала, что вот-вот лишится сознания. Между тем Нанетта препиралась через дверь с пришедшими, догадываясь, чем занята хозяйка.

– Откройте им, Нанетта! – крикнула ей Дельфина, собрав последние силы. – Откройте, а то они высадят нам дверь.

Она распорядилась вовремя, дверь уже трещала под ударами. Минуту спустя мрачная команда ввалилась в небольшую, изящно обставленную комнату. Их было человек двенадцать, в грязной одежде, в зловещих красных колпаках, плохо выбритые или совсем небритые, от них несло перегаром, в руках они держали пики и ружья.

Один из пришедших, как видно главный среди них, подошел к Дельфине и с недоброй ухмылкой спросил:

– Так это ты гражданка Кюстин?

– Да, это я.

– На тебя поступил донос. Донесли, что ты собралась обмануть народ и присоединиться к его врагам за границей.

Дельфина гордо подняла маленький подбородок и смерила мужчину презрительным взглядом.

– Это правда. Я собралась уезжать.

– Вот и прекрасно. А теперь отправишься с нами в тюрьму Карме. Но сначала мы обыщем твой дом. Давайте, ребята, приступайте. Ройтесь повсюду. В этом гнезде заговорщиков, я думаю, мы найдем немало интересных бумаг!

Дельфина, сохраняя неприступный вид, вынуждена была наблюдать, как ее квартиру переворачивают вверх дном. Простукали стены, вспороли стулья, вывалили все из шкафов и ящиков. Но… Как часто бывает, взгляд минует обыденные вещи: никому и в голову не пришло заглянуть под маленькое канапе, скромно стоящее в углу. Маленький Астольф, разбуженный громкими голосами и бесцеремонным исследованием его кроватки, сидел на руках у Нанетты и плакал, добавляя шуму к неразберихе.

Обыск показался маркизе вечностью, наконец начальник, не найдя ничего существенного, отдал подчиненным приказ:

– Пошли, ребята! Собирайтесь, уходим! И ты идешь с нами, гражданка!

Не говоря ни слова, сдерживая слезы, Дельфина поцеловала сына и старую Нанетту, которая, не стесняясь, рыдала в голос.

– Под канапе, – шепнула ей на ухо Дельфина.

– Я буду ходить за ним как за своим, можете не сомневаться, – громко ответила Нанетта, всхлипывая и сделав вид, что хозяйка поручала ее заботам ребенка.

Дельфине стало немного легче, и она, взяв узелок, который наскоро ей собрала, услышав по тюрьму, Нанетта, не оглянувшись, переступила порог дома, уверенная, что никогда больше его не увидит. Дельфина была слишком горда и обладала от природы немалым мужеством, она не хотела показать своим провожатым, в каком смятении находится. Умирая от страха, она держалась с высокомерным спокойствием, стараясь быть достойной погибших мужа и свекра.

Час спустя за маркизой Дельфиной де Кюстин, урожденной де Сабран, закрылась дверь камеры в тюрьме Карме.

Тюрьма Карме, еще совсем недавно бывшая монастырем босых кармелиток на улице Вожирар, была одной из самых зловещих в Париже. Во время сентябрьских убийств здесь пролилась кровь многих священников, к тому же комитет квартала Вожирар, под чьим наблюдением она находилась, отличался особой жестокостью и фанатизмом. Дельфину заперли в узкую ледяную монашескую келью вместе с двумя другими заключенными, хотя места тут едва хватало для одной.

Но теснота была еще не самым худшим из зол. Заключенные содержались в помещениях, куда не проникал воздух, форточек не было, а окна были закрыты большими деревянными заслонками и железными решетками. В камерах было так сыро, что порой по утрам узникам приходилось выжимать свою одежду, чтобы она стала посуше. Зато получить кувшин воды для умывания было невозможно. Комендант тюрьмы Роблатр продавал по баснословным ценам чудесные фрукты и овощи из монастырского сада. Маркизе де Кюстин нелегко было приспособиться к подобным условиям, но ей послужило утешением общество ее соседок, двух сестер де Бражелон, с которыми она познакомилась еще при дворе.

Между тем на маркизу собирали дело. Обыск при аресте не принес ничего интересного, тогда провели второй. Он тоже ничего не дал. Нанетта успела перепрятать в надежном месте письма из-под углового канапе. Провели третий, и на этот раз нашли очень многое в тайнике за резной панелью, о котором Дельфина и не подозревала.

К несчастью, там нашлось столько всего, что хватило бы не только на Дельфину, но на всю семью. Подумать только, письма от известнейших шуанов, таких как Шатобриан и Розанбо…

Обработав полученную информацию, судьи призвали маркизу к ответу. Ее извлекли из тюрьмы, чтобы она ответила за свои «действия».

Дельфину ввели в зал с низким потолком, который когда-то был монастырской столовой. Ее ждали три человека, сидя за столом, заваленным бумагами. Помещение освещал трехрожковый канделябр. Главным среди них был злобный недоносок, горбатый отвратительный карлик с лицом, дергавшимся от тика, одетый в грязную карманьолу. Вторым – грузный толстяк, который, похоже, сидя дремал. Третьим – молодой человек крепкого сложения, напоминавший здоровенного мясника крепкими жилистыми руками и свирепым видом. При этом грубое его лицо со светло-голубыми глазами было не лишено своеобразной красоты.

Фамилия горбуна была Корт, он смотрел, как приближается к столу заключенная, и, не дожидаясь, пока она подойдет, стукнул по связке бумаг и хрипло заорал:

– Ты здесь для того, чтобы ответить за заговор против безопасности народа, гражданка! Мы наконец нашли у тебя то, что ты так старательно прятала!

Дельфина не решилась посмотреть в лицо безобразному карлику. Она предпочла смотреть на голубоглазого.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, гражданин.

– Вот как? А ты погляди, что мы у тебя нашли: акт комедии, а комедия эта – призыв к предательству! Написана она каким-то Эльзеаром. Кто такой этот Эльзеар?

Маркиза недоуменно пожала плечами. Она скорее бы умерла, чем выдала своего брата Эльзеара, которого любила до обожания.

– Откуда мне знать? Я давно позабыла об этой комедии и уж тем более не помню, кто мне ее дал. В доме всегда копится столько ненужного…

– Ненужного? Так я тебе и поверил! А вот это вещь поопаснее – если считать, что среди твоих бумаг есть что-то безопасное! Эти письма доказывают, что твой муж был в переписке с самыми заядлыми врагами народа!

– У моего мужа было много друзей. Почему он не должен был знать, как они живут? Я хочу вам напомнить, гражданин, что мой муж и мой свекор сражались именно за народ, как вы его называете.

Горбун скрипнул зубами и подался вперед.

– На твоем месте, гражданка, я бы не стал напоминать о своем родстве с двумя предателями, которые искупили свои преступления на эшафоте!

– Предателями? Они стали предателями, потому что знали не только победы, но и поражения! Если вы будете уничтожать солдат, которые проиграли битву, вас некому будет защищать.

Смелость Дельфины вконец разъярила горбуна. Молодая женщина поняла, что губит себя, но ей уже было все равно. Она слишком долго боролась против несправедливости и злобы. Минуты ее жизни были сочтены. Но такое ли благо эта жалкая жизнь?