В уютной спаленке под черепичной крышей Ратерфорд закончил подкладывать дрова в камин и выпрямился. Здесь всегда тлел огонь на случай их внезапного приезда. Мерри даже не сделала попытки снять плащ и, подойдя к окну, задумчиво смотрела на ясное, усыпанное звездами небо. Что-то в ее осанке и решительно вскинутом подбородке наполнило его мрачным предчувствием.

— Что с тобой? — тихо спросил он, подходя сзади и берясь за застежку на ее плече.

— Ты прекрасно знаешь, — воскликнула она. — Я больше не могу так продолжать. Сколько раз мне это твердить? Но теперь ты должен меня послушаться. Я больше так не могу! Хватит с меня лжи!

— Тогда преврати ее в правду, — ответил он, снимая с нее плащ и бросая а стул. — Решение, как всегда, в твоих руках.

— Скорее в твоих, — свирепо прошипела она, вырываясь. — Все, о чем я прошу, — позволение жить в Хайгейте. Я должна вернуться домой, как только у мальчиков начнутся каникулы, но могу спокойно приехать, когда семестр начнется снова. И все было бы идеально, если бы ты только послушал еще кого-то, кроме себя.

— Так вот в чем заключается твой план!

Терпению Дэмиена пришел конец. Если Мередит желает замутить спокойные воды их убежища глупыми стычками, пусть будет так.

— Мадам, вы, по-видимому, забыли, что этот договор заключен по вашему предложению, и, пока вы остаетесь в Лондоне, прежние условия сохраняются!

— Но я не выйду за тебя! — вскричала она,

— Когда-нибудь обязательно выйдешь, моя упрямая маленькая авантюристка. Ты станешь моей женой, когда поймешь, что иного выбора у тебя нет. — Он не стал разъяснять, что чем больше она возненавидит их сделку, тем скорее капитулирует. — Ты просто желаешь поставить на своем ради того, чтобы взять верх.

— Как ты смеешь! — разъяренно вскинулась Мередит. — Ты, который категорически отказывается даже встать на мою точку зрения! Ты поставил себе цель и не терпишь возражений.

— А ты, Мерри Трелони, лелеешь свою гордыню, вместо того чтобы признать свою неправоту! — перебил он, сжимая кулаки и искренне надеясь, что не придется пустить их в ход. В этой атмосфере скандала он просто не мог ручаться за последствия.

Мередит, со своей стороны, отчаянно старалась не взорваться. Не зная, что предпринять, она заметалась по комнате. Вышитые воланы вечернего платья из голубого крепа мели носки атласных туфелек.

— Возможно, милорд, но в таком случае посмотрите на себя! — сдавленно процедила она наконец. — Я и представить не в силах, чтобы вы когда-нибудь сознались, что тоже способны ошибиться! Вы так долго уверяли себя, что неуязвимы и безупречны, а те несчастные, которым выпало служить под вашим командованием, только укрепляли вас в этих убеждениях!

— Ты далеко заходишь, Мередит, а мое терпение не бесконечно, — зловеще тихо процедил он.

— Поэтому вы решили прибегнуть к угрозам! — презрительно бросила Мерри, забыв об осторожности. — Что ж, вполне понятно, ведь правда всегда глаза колет!

— Ах ты…

Потеряв от бешенства дар речи, Дэмиен шагнул вперед. Мерри начала отступать, видя, что

он с мрачной решимостью надвигается на нее. Так продолжалось, пока она не уперлась спиной в кроватный столбик. Дальше дороги не было. Но Мередит, стараясь не терять присутствия духа, с вызывающей храбростью загнанного в угол зверька воззрилась на него. Извинений он не дождется, ведь она действительно сказала то, что думала.

— Ты сварливая ведьма, — объявил наконец Дэмиен, — и скандальная особа. Теперь ты увидишь, что бывает с теми, кто привык распускать язык.

Он сжал ее плечи, легонько подвинул, подтолкнул, и Мередит упала на кровать.

— Что это ты вытворяешь? — разъяренно прошипела она, силясь сесть.

— Собираюсь преподать тебе урок, который, как считал, ты давно усвоила.

Стиснув ее запястья, он рывком поднял руки вверх. Мерри впервые ощутила неподдельный ужас, сообразив, как неравны силы, как слаба она по сравнению с этим закаленным воином.

Каждый раз, когда они шутливо боролись, она понимала, что он сдерживается, чтобы не причинить ей боль, и из галантности всегда старается сдаться первым, но теперь все было по-другому, и ее охватило противное чувство полнейшей беспомощности.

Перекинув через нее ногу, чтобы удержать на месте, Дэмиен впился в ее губы грубым, беспощадным, требовательным поцелуем. Мерри лихорадочно извивалась, пытаясь вырваться, но он, не прекращая поцелуя, навалился на нее всем телом. В ее зажмуренных глазах мелькали золотисто-алые сполохи, в ноздри ударил знакомый запах его кожи, и весь страх внезапно улетучился, а сопротивление само собой иссякло. Как бы ни был сердит Дэмиен, он ни за что не причинит ей зла.

Едва она замерла, Дэмиен поднял голову.

— Ты погубишь мою амазонку, — прошептала Мерри. — А она ужасно дорогая.

— Можешь считать, что тебе повезло, если я не сорву ее с тебя, — прорычал он, все еще удерживая ее своей тяжестью. Мередит ничего не ответила, но знакомое возбуждение уже начало будоражить ее. Должно быть он что-то прочел по лицу Мередит, потому что серые глаза торжествующе блеснули. Дэмиен очень медленно откатился, встал и, все еще не выпуская ее запястий, правой рукой задрал юбки. Мередит затрепетала, неосознанно проводя языком по распухшим губам. Длинные пальцы проникли за пояс ее панталон, распластались по животу, скользнули вниз. Когда она попыталась освободиться, запястья оказались в стальном кольце, а пальцы Дэмиена коснулись набухшей горошинки, полускрытой нежными лепестками.

— Несправедливо, милорд, — слабо запротестовала она, пытаясь устоять перед бурным потоком, неотвратимо уносившим ее в темные глубины страсти. Но Дэмиен с улыбкой покачал головой, не сводя глаз с ее лица, искаженного мукой сладострастия. Мередит знала, что обречена на поражение: ее тело, уже привыкшее к наслаждению, не желало слушать доводов рассудка. И когда она лежала, омываемая волнами экстаза, открытая для его ласк, умоляя о позволении разделить это блаженство, Дэмиен наскоро освободил ее и себя от самых необходимых предметов одежды, прежде чем вонзиться в нее со свирепым триумфом хозяина и владельца, так и не выпуская ее рук.

— Когда ты усвоишь, что я люблю тебя, Мерри Трелони? — скомандовал он, замирая и держа ее и себя на краю вечности.

— Знаю, — прошептала она в ответ, не в силах сейчас убеждать его, что речь шла вовсе не об их взаимных чувствах.

— Ты любишь меня?

Эти глаза словно прожигали ее насквозь. Мерри чуть заметно кивнула.

— Тебе это известно.

«Но разве в этом дело?» — вскрикнула она про себя. И этот безмолвный вопль затерялся в водовороте, где разом потонули все протесты и убеждения.

Хмурым ноябрьским утром Мередит нерешительно, но сознавая, что выхода нет, принялась приводить в исполнение свой план, долженствующий заставить Дэмиена согласиться на ее условия. Мысль о том, что леди Блейк одна, без сопровождения, собирается править фаэтоном, до глубины души потрясла приставленного к ней грума, но поскольку он был не вправе делать замечания господам, то и вернулся в конюшню, чтобы без помех выразить свою досаду и ужас.

Мостовая, как на грех, была забита каретами, и от Мерри потребовалось немало усилий, чтобы ловко маневрировать между почтовыми экипажами и телегами, стараясь не сбить при этом неосторожных пешеходов. Пассажиры ландо и колясок бросали на леди Блейк изумленные взгляды, на которые она отвечала подчеркнуто короткими поклонами. В самом начале Пиккадилли она свернула на Сент-Джеймс-стрит. Вся ее смелость куда-то улетучилась при виде бесконечно длинной улицы, на которой не смела показаться ни одна респектабельная дама. Мерри решительно вскинула голову, пустила лошадей рысью, и путешествие началось. Поскольку она стремилась быть увиденной и узнанной, приходилось все время осматриваться и ловить похотливые взгляды зевак и ценителей женской плоти дольше, чем позволяли приличия любоваться окнами различных клубов. Где-то здесь должен быть «Уайте»!