Девочка сама уже чуть не плакала, хныкая с каждым словом. Во мне же разгоралась ярость. Хотелось открутить этим дебилам головы. А почему бы и нет? Сделав несколько вздохов, постарался успокоиться, и взять ярость под контроль. Наставники в роте говорили, что главное холодный ум и трезвая голова, иначе ты пехота.

Взяв себя в руки, встал со стола и направился к соседнему столу, где сидела «пятёрка старших». Две девушки, одна симпатичная стройная блондинка с длинными волосами и голубыми глазами, вторая невысокая, чуть полноватая шатенка с волосами до плеч и кареглазая. Трое парней, сидящая рядом с девушками, были разными, больше всего они напоминали молодую копию трио Гайдая, «Трус, Балбес, Бывалый». Один толстый с короткой стрижкой русых волос, второй высокий кареглазый брюнет, третий низкий худощавый блондин с мутно-серыми глазами. Девочки демонстративно старались на меня не смотреть, а вот парни смотрели на меня с ухмылками и ожиданием.

— Прошу прощения, господа и дамы, что прерываю ваш обед. Представляться не буду, вы меня знаете, а вас я знать, если честно, не хочу. Но вы обидели мою подругу, да за эти несколько дней в медблоке у меня накопилось к вам парочка вопросов, и хотелось бы эти вопросы разрешить… — меня грубо прервали.

— Слышал, Рон? — это высокий, который Малькольм, или Мэл, обратился к толстому. — похоже этот и впрямь память потерял, если сам решил к нам подойти!

— Ага! — мелкий с писклявым голосом, скорее всего Чарли, решил поддержать своего друга. — наверно пришел извиниться! Ты решил извиниться, Мэ-этти?

Толстый просто с ухмылкой кивал, смотря на меня, и не прекращая поглощать еду.

— Тебе чё надо, Мэдди? (Мэтти+mad- безумный) — высокий решил сострить. — Вместе с памятью потерял и страх? Или думаешь, раз тебя запретили трогать, мы не сможем тебе ничего сделать? Не нарывайся и иди спрячься под юбкой мисс Троттл. — Все трое заржали, девочки смотрели с презрительной ухмылкой.

Нормально поговорить не получиться, да и не хотел я разговаривать, хотел здесь же свернуть им шеи, и сказать, что так и было. Короче, надо брать быков за рога, иначе просто задолбят они нас с рыжей знатно. Джинджер, почему-то, уже воспринималась как сестренка, которой у меня не было никогда, и то что её тронули эти утырки, просто заставляло кипеть меня яростью. Хоть сил нет, но придется с ними драться, и желательно покалечить. Да и опыт армейки, надеюсь, всё-таки остался, хотя бы в памяти. Лучше сразу разобраться с ними, пока они не сделали чего-нибудь похуже против мелких или меня. А они уже начали. Похоже, специально обидели мелкую, чтобы я сам набросился на них с кулаками. Тогда они будут защищающимися, и виновником драки стану я. Надо подкорректировать их планы.

— Слушайте сюда, три перерослых олигофрена, я хотел с вами поговорить, но, раз вы нормальную речь не понимаете, придется объяснять на пальцах. Я, — указываю на себя — и три аутиста, — показываю пальцем на них, — пойдем за котельную, — показываю пальцами идущего человека. — и решим наши вопросы. — и уже нормальным тоном, обратился к парочке подруг — А вы, леди, — выделил я слово презрением, — проследите, пожалуйста, чтобы туда никто не пришёл, хорошо?

Девушки, переглянувшись, кивнули. Парни же аж покраснели от злости, но присутствие воспитателя, того самого высокого математика, который не обращал на детей никакого внимания, рядом, не дало им возможности к активным действиям. Высокий первый справился с собой, бросил «ждем тебя за котельной, суицидник» и встав, вышел из столовой. Мелкий провел рукой по шее, надеясь меня напугать, а толстый просто рассовал по карманам выпечку и потопал за ними. Девушки смотрели то на выходящие спины своих друзей то на меня.

— Еще раз прошу прощения за испорченный прием пищи, леди. Но сейчас позвольте откланяться. Меня ждут, хе-хе, неотложные тела. — похоже адреналин включил режим юмориста. Выходя из столовой, подошел к своему столу, незаметно взял вилку и спрятал в рукав…

***

Лилиан Чейз

Лили ненавидела этот приют. Когда родители умерли год назад, её не оставили, как она хотела, с пожилой бабушкой, которая уже не могла ходить, а привезли сюда. И первым, кого она встретила, был этот Мэттью Грей, который своим угрюмым видом и агрессивным поведением нагнетал негативную обстановку. Парень в основном ни с кем не разговаривал, если к нему обращались обзывался, дрался из-за пустяков, мог часами сидеть и смотреть на одну точку. В общем, вел себя как псих. Когда Лили узнала, что он в приюте уже одиннадцать лет, она опешила. Ведь ей сотрудники службы опеки и психологи обещали, что в приюте она на долго не задержится, максимум год-полтора. Но какой год, если вот этот психанутый мальчик здесь больше десяти лет. Лили испугалась, что и она останется здесь навсегда и тоже станет безумной, возненавидела врачей за их вранье, а Мэтти, наверно за то, что он был образцом того, что с ней будет. Остальные ребята постарше тоже чувствовали эти чувства, это их и объединило. Они стали издеваться над мальчиком, зло подшучивали над ним. Парни его провоцировали на драки, а из-за несдержанности Мэтти это всегда получалось. В итоге мальчика избивали, вымещая злобу на приют, на несправедливый мир и родителей, покинувших или бросивших детей.

В последний раз тоже всё шло так же. На ужине обычно воспитатели разъезжаются по домам, Малькольм Греббс и Рональд Койл воспользовавшись их отсутствием, подговорили Чарли Портера пролить на Мэттью сок, потом отобрали его еду. Мэтт отреагировал, как всегда, мгновенно, бросившись с кулаками на обидчиков, в итоге был побит, да так, что, после пинка Рона, из разбитой о край стола головы мелкого психа пошла кровь, а сам мальчик лежал, не подавая признаков жизни. Сначала Лили на мгновенье обрадовалась, что он умер, затем испугалась, что их всех отправят на реформаторию, но прибежавшая на крик детей миссис Дороти, проверив лежавшего в собственной крови мальчика, заявила, что он жив, и на руках унесла его к себе в медблок. Лили больше боялась за себя и товарищей, чем за Мэтти, но, узнав, что с ним всё в порядке, вздохнула облегченно. А то что он потерял память даже обрадовало её, ведь если начнутся разбирательства, Мэтти не сможет ничего рассказать.

Но вернувшийся Мэтти совсем не был похож на себя старого. Лили думала, что он будет растерянным, ничего не помнящим и зашуганным инвалидом. Но зашедший утром в столовую Мэттью был каким угодно, но не зашуганным и не инвалидом. Его уверенный взгляд, спокойная походка и манеры больше подошли бы взрослому мужчине, но никак не к четырнадцатилетнему, вечно агрессивному мальчику. Он как будто даже подрос и похорошел. Она очень удивилась такому преображению и украдкой подглядывала за ним все занятия. Вот и сейчас, мальчик сам подошёл к ним, культурно и даже как-то пафосно начал разговор. Но после издевки Мэла, его как будто подменили. Взгляд стал хищным, девушка почувствовала, что ее пробирают мурашки от его взгляда и голоса. Она старалась держать лицо, кое-как держа натянутую улыбку. Но с каждой секундой это получалось всё сложнее. Но, когда девушка уже хотела, убежать отсюда подальше, давление пропало, а Мэттью, что-то сказав напоследок, Лили послышалось что что-то про тела, спокойной походкой направился в сторону выхода из столовой.

Мэттью.

Пока я шёл к котельной, обдумывал свои будущие шаги в предстоящей драке. План был прост: не дать всем троим напасть одновременно. Судя по их характерам, наступающим и принимающим удары будет толстяк Рон, Мэл, как главный будет ждать подходящего момента, одновременно отвлекая ударами сбоку и координируя своих, Чарли, мелкий из троицы с крысиным лицом, будет обходить сзади и бить в спину. Но если я нарушу их планы, мелкий один побоится вступить в бой, толстый туповат для своих инициатив, а с главой их шайки один на один я скорее всего разберусь. Надо только нарушить их порядок. Всё просто — рассредоточить, забрать инициативу, перебить по одному.