Наконец решительный разговор между Вольфгангом и Шелия состоялся.

Приехав из командировки в Варшаву, Вольфганг сообщил Шелия по телефону, что вернулся. Он предупредил Шелия, что хочет рассказать ему кое-что весьма любопытное. Шелия очень заинтересовался, однако сказал, что вечером будет крайне занят, и пригласил Вольфганга на завтра к обеду.

На следующий день Вольфганг приехал к Рудольфу на квартиру. Жены дипломата дома не было — она гостила у родственников в Вене. Вольфганг решил действовать.

Когда оба сели за стол, Шелия сказал:

— Ну, давайте! Ведь вы хотели мне рассказать что-то особенно любопытное!..

— После обеда, — ответил Вольфганг. — Дело слишком необычное. Сначала я вам расскажу о других своих приключениях…

И Вольфганг стал делиться впечатлениями о поездке в страну, почитателем которой Шелия давно являлся. Дипломат слушал коммерсанта с полным одобрением, а кое-где и со скрытой завистью. Вольфганг продолжал рассказывать о знакомствах, которые успел завязать во время поездки.

После обеда друзья прошли в кабинет хозяина и сели в мягкие кресла друг против друга. И тут Вольфганг поведал Шелия об удивительном предложении, «которое сделал ему господин С.».

Во время почти пятиминутного рассказа Вольфганга дипломат молча сидел напротив «коммерсанта». Он смотрел на него удивленными глазами хитрого многоопытного лиса, в которых разведчик-антифашист ничего не мог прочесть.

После первой пробной фразы: «Я заявил господину С., что действительно имею в Варшаве знакомого, который…» — Шелия даже не поморщился. При второй, более решительной фразе: «На это господин С. ответил мне: «Вы можете спокойно рассказать о нашем разговоре вашему знакомому…» — Шелия, смеясь, покачал головой. Он, видимо, хотел этим сразу сказать: «Обо мне, во всяком случае, не может быть и речи…»

В конце своего рассказа Вольфганг растерянно спросил:

— Что же мне теперь делать? Должен ли я был сразу отказаться? Или, быть может, стоит съездить на эту встречу к указанному сроку? Я не знаю…

— Такое дело, — глубоко затянулся сигаретой Шелия, — имеет, конечно, свои положительные и свои отрицательные стороны. Мне трудно вам советовать…

— Во всяком случае, я хотел все это рассказать вам как другу. Ведь такое дело не случается каждый день, и я подумал, что оно, быть может, заинтересует вас.

— Рассказывали ли вы об этом кому-нибудь еще?

— Ну что вы! У меня сегодня была только одна забота: будет ли на обеде ваша жена. Тогда я и вам не смог бы этого рассказать. Я думаю, мне не надо просить вас не говорить об этом никому. И особенно вашей жене…

— Это само собой разумеется…

Оба помолчали. Казалось, беседа вошла в более спокойное русло.

— Я забыл сказать, — вновь заговорил Вольфганг, — господин С. добавил, что я не должен смотреть на его предложение лишь с материальной стороны. По его мнению, гораздо важнее и ценнее для меня тот факт, что я вступаю в тесную связь с его страной. Отсюда при известных условиях для меня могут открыться в дальнейшем большие возможности. Тысячи людей были бы счастливы, получи они подобную перспективу.

Шелия снова глубоко затянулся сигаретой.

— Да, в этом я уверен… Итак, как вы договорились относительно сроков?..

— 18 и 19 августа в Цюрихе. В десять часов утра в бюро путешествий Кука…

— Как это делается, — Шелия как будто все больше и больше проявлял открытый интерес к разговору, — письменно? Я имею в виду вообще…

— Нет, что вы! Насколько я понял, подписывать ничего не надо. Эти люди такие практики, что им, видимо, нужен только материал.

— Ну, а сами вы что обо всем этом думаете? Собираетесь согласиться?..

— Я хотел сначала поговорить с вами. Конечно, трудно быть нечувствительным к материальной выгоде. Но самое главное — какая возможность помешать планам ефрейтора!..

— Я бы на вашем месте действительно подумал…

Теперь в глубине души Вольфганг вздохнул облегченно.

— Моральных сомнений, — голос Вольфганга, казалось, зазвенел, — у меня нет. Это я вам заявляю без всяких уверток…

— Дело не в морали, — Шелия посмотрел на свои холеные ногти. — Восточные штучки нашего фюрера пугают меня. Они пахнут большой войной. Гитлер не читал Бисмарка… Ефрейтор приведет Германию к гибели…

— Во всяком случае, вы согласны со мной, что было бы глупостью сейчас же отказаться?

Глядя куда-то в угол комнаты, Шелия медленно и задумчиво произнес:

— Давайте поговорим об этом еще раз. Я вам завтра позвоню…

Весь следующий день Вольфганг напряженно ждал звонка от Шелия. Звонка не было.

Лишь через день после разговора, к вечеру, Шелия позвонил Вольфгангу из посольства, поговорил об автомобильной прогулке, которую совершили немецкие дипломаты в воскресенье к принцу Радзивиллу, а затем спросил:

— Ну, вы решили? Поедете?

— Думаю, что да.

— Правильно. Чем больше я об этом думаю, тем больше прихожу к заключению, что вы должны это сделать…

Сердце Вольфганга радостно стучало. Победа! Да, кажется, теперь он мог поздравить себя с тем, что выиграл в этой нелегкой битве умов.

Провожая Вольфганга в Цюрих, Шелия торжественно заявил:

— Обратите внимание господина С. на то, что я не просто передаю ему через вас материал, а стремлюсь содействовать этой своей работой уничтожению Третьей империи. Передайте господину С., что я вступаю с ним в контакт по политическим мотивам…

Уезжая в Цюрих на встречу с человеком из Москвы, Вольфганг был твердо убежден, что может с уверенностью сообщить в Центр: теперь он, Вольфганг, будет знать абсолютно все, что известно секретарю немецкого посольства в Варшаве Рудольфу фон Шелия о международной и внутренней политике гитлеровской Германии.

Вернувшись в Варшаву после удачной поездки в Цюрих, Вольфганг по совету Ильзе Штёбе без особого труда внушил Шелия от имени господина С. высокие понятия о дисциплине, царящей в предприятиях господина С.

Правда, требования господина С. к Шелия хотя и пресекали излишнее любопытство дипломата, но были скромными:

«Получив материал от Шелия, Вольфганг должен проходить мимо условленного дома, магазина или делать у себя в квартире на окне какой-нибудь условный знак. Человек от господина С., постоянно наблюдающий за этим домом, магазином или окном, сразу же поймет, что материал Вольфганг получил. Тогда он подходит к Вольфгангу в таком месте, где ему будет удобно, и назначает Вольфгангу встречу для передачи материала. Этого места встречи, кроме Вольфганга и связника, никто не должен знать. Таково категорическое условие господина С., и Вольфганг, несмотря на свою дружбу с Шелия, не должен говорить ему об этом. Кстати сказать, оказывается, господин С. хорошо знает Шелия, знает, с кем имеет дело, а если бы не знал, то и не пошел бы на это дело…»

Шумно выразив свое восхищение постановкой конспирации в предприятиях господина С., Шелия клятвенно обещал неукоснительно выполнять все необходимые правила. Однако сдержать это свое обещание ему на первых порах было чрезвычайно трудно. При разговорах с Вольфгангом по телефону он часто бросал реплики, явно враждебные гитлеризму. Неоднократно пытался заговаривать с Вольфгангом по телефону об «их совместной работе». Вольфгангу приходилось каждый раз одергивать дипломата.

Беспечность Шелия доходила порой до крайних пределов. Однажды после обеда он привез очередные материалы для господина С. прямо на квартиру Вольфгангу. А так как за несколько дней до этого он повредил свою машину при столкновении на улице, то не придумал ничего более умного, чем приехать к Вольфгангу в служебном автомобиле посла. Этот парадный автомобиль фон Мольтке был украшен флажком со свастикой, и управлял им личный шофер германского посла в Варшаве, сотрудник гестапо.

И все же с этим приходилось мириться. Ведь с помощью Шелия Вольфганг и Ильзе Штёбе могли регулярно передавать в Москву подлинные тексты телеграмм многих немецких дипломатов. Из телеграмм легко было судить о росте военного угара внутри Германии. Гитлер готовился к захвату Австрии.