— Скажи, ведь для активации символов не только кровь нужна, но и секс?

И он сильнее сжал мою руку и поднес ее к своим губам, нежно прикасаясь к моим пальцам губами.

От резкой смены эмоций вампира и его прикосновений, мой разум опять начал затуманиваться и я, как на автомате ответила: «Да». Тем более, что ответ мне показался не таким уж и опасным.

— И значит, когда мы еще не занимались сексом, знак означающий кровь, не горел, а как только я взял тебя, он стал тускло светиться?

Его голос становился более вкрадчивым. Он подтянул меня ближе к себе и его губы переместились на мою шею. От его нежных прикосновений, даже не поцелуев, а именно прикосновений губами, я ощутила расслабление и, прикрыв глаза не задумываясь опять ответила: «Да».

— Получается, я у тебя не единственный? — этот вопрос он задал мне шепотом, подбираясь к моей мочке уха, щекоча волоски на ней, и я уже совсем растаяла и вновь мои губы проговорили:

— Да…

— Кто еще, у тебя есть кроме меня?

Его вторая рука легла мне на талию, и я в одно мгновение оказалась прижата его телом к матрасу, а мои руки над головой удерживаются его руками.

— Назови мне их всех, прошу, девочка…. моя… — он прошептал мне эти слова, медленно целуя уголки моих губ по очереди, и я невольно потянулась к его губам, когда он остановился и чуть подался назад, ожидая от меня ответа на свой вопрос.

А затем, очень нежно смотря в глаза прошептал:

— Расскажи, как их имена, всех остальных, нас семеро да?

— Да… — вторила я ему, понимая, что нахожусь в каком-то очень странном сне или это была явь?

Но в любом случае этот сон мне очень нравился, и я принялась называть имена, даже не вспоминая о том, что боялась говорить об этом с вампиров буквально несколько песчинок назад.

После того, как я назвала последнее имя, Эжен все же поцеловал меня, но так, что я взвизгнула от пронзившей меня боли, а странный сон мгновенно развеялся, грубо вернув меня в реальность.

Глаза вампира были абсолютно черными, даже белков было не видно. От леденящего страха я забилась под этим психом, пытаясь увернуться от его болезненного поцелуя, и он отпустил меня, а затем глядя в глаза произнес стальным голосом, от которого мне захотелось забиться от ужаса в какой-нибудь угол:

— Я никогда и никому тебя не отдам, ты моя и принадлежишь только мне, из этого замка ты никогда не выйдешь! Забудь обо всех, для тебя теперь есть только я! Ты все поняла?!

Последнюю фразу он, уже оскалившись огромными увеличившимися клыками, прорычал мне практически в губы, а я съежилась от ужаса и понимания того, что он мне только что сказал.

И тут случилось нечто странное. Вампир стал исчезать, как впрочем, и всё вокруг и даже то, на чем я лежала, и я увидела, как исказилось от страха лицо уже прозрачного вампира. И он закричал, пытаясь удержать меня в руках, но его крик я уже не услышала, вместо этого увидела уставшее и бледное лицо отца….

Савва продирался сквозь вязкую дымку сна, ему казалось, что его разум бесконечно вязнет в каком-то непролазном болоте. Каждый раз с огромным усилием и чем больше он делал мысленных рывков, чтобы стряхнуть с себя навязанный сон, тем глубже его обратно что-то засасывало.

В очередной раз он все же умудрился попытаться задержаться на границе своего полусна и почему-то ощутил себя лежащим на огромной каменной плите, но это ощущение продержалось буквально одно мгновение и невидимые нити вновь затянули его обратно в тревожное полузабытье.

Он не мог сдаться, он уже мало что понимал, он даже уже не помнил свое имя и не только имя, он не помнил, жив он еще или уже давно умер, но где-то на подсознании билась важная мысль: «У меня нет права сдаться!»

И в очередной раз, делая очередной мысленный рывок, собирая мысли по маленьким фрагментам, магу все же удалось опять задержаться на границе полудремы, но уже на более длительный срок.

Маг поднял голову и огляделся. Он действительно лежал на каменной плите, и невидимые магические путы сковывали его по рукам и ногам. Вокруг него была та самая дымка — «навеянный сон», понял маг.

Он смог, наконец, восстановить свою память, вспомнил кто он такой и всю свою жизнь. Савва вздохнул с облегчением. Если он помнит себя, значит, он еще жив. А это уже хорошо.

Следующим моментом то о чем он попытался вспомнить, так это как он попал в этот сон. Маг прикрыл глаза, и вязкая дымка набросилась на него с шипением, чтобы вновь утащить в свои непролазные топи.

— Плохая идея, — прошептал маг, кое-как разлепив отяжелевшие веки.

«Будем вспоминать с открытыми глазами», — решил для себя маг.

Он бы поговорил сам с собой, чтобы развеять сон, но губы почти не слушались его.

Всматриваться в дымку тоже было сложно, она словно завораживала его своими переливами серого и белого, заманивая уставшего мужчину в свои теплые мягкие объятия, заставляя успокоиться, довериться и сладко зевнув вновь погрузиться в сон.

Савва опять встряхнулся.

«Да что же это такое!»

И так, что было перед тем, как он очутился в этом странном сне?

«Оли!»

Имя любимой набатом прогремело в его голове. О великий Азран! Как он мог позабыть о своей паре? Эта проклятая дымка даже на такое способна? Что же это за магия такая, что в состоянии разъединять пары и заставлять забывать о своих любимых?

Жуткая догадка вспыхнула в голове мага:

«Нет! Не может быть! Зачем богам вмешиваться в жизнь простых смертных?»

Савва решил временно отбросить эту глупую мысль, не имеющую под собой никаких оснований.

Но если это не боги, тогда кто и зачем?

Последнее, что помнил маг, так это то, как он вместе с эльфами шагнул в портал, а дальше все — пробел, только вязкая дымка. И больше ничего, пустота, как отрезало.

Может он и шагнул как раз в эту самую дымку? Значит, это была ловушка? Его заманили? Так что ли получается? А где же тогда Оли?

Савва попытался вспомнить о заклинаниях развеивающих сон или небытие и потянуться к своему источнику магии. Но у него ничего не получалось. Он пробовал и пробовал бесчисленное количество раз. Но опять пусто. Словно кто-то отрезал его от собственной магии.

«Но как? Как такое возможно?» — уже который раз задавался маг вопросом, ответа на который у него не было.

Ведь магия не разделима с его душой? Маг и его магия это вся его суть, это же не артефакт, который можно снять и магия исчезнет.

Что если сейчас пока он находится в этом навеянном сне, его пара находится в опасности? Савва попытался дернуться изо всех сил, чтобы снять невидимые путы и слезть с каменной плиты, но у него ничего не получилось.

Его охватила паника. Он еще никогда не ощущал себя таким беспомощным. Нет, он не боялся за свою жизнь, он боялся за свою маленькую птичку. Она еще совсем молода, что она сможет противопоставить тем, кто смог сотворить такую сильную магию?

Горечь от осознания, что Савва не способен сейчас помочь не только себе, но и его паре, чуть было не лишила его разума. Он уже почти подался ее цепким коготкам захватывающим и утягивающим в свои омуты, если бы Савва не вспомнил одно большое но!

У него была возможность попросить помощи, за две тысячи лет он ни разу не обратился к своему создателю, к своему отцу — самому демиургу Азрану.

«Значит, настал тот самый момент» — понял маг.

И еле двигающимися губами он прошептал:

— О, Великий создатель Азран, прошу, умоляю, помоги мне…

Савва смотрел по сторонам, прислушиваясь и присматриваясь, ожидая прихода создателя, но к его огромному сожалению, пока никого и ничего не мог увидеть или услышать. Хотя он и понимал глупость всей затеи. Ведь увидеть демиурга невозможно, даже его дети страдали от того, когда отец общался с ними.

Маг вздохнул и попытался все свои силы вложить и еще раз позвать своего создателя, но этого не потребовалось, так как серая дымка начала развеиваться и он почувствовал сильный ветер.