Было уже поздно, но Эркюль Пуаро хотел нанести еще один визит. Он направился к дому Джереми Клоуда.

Маленькая, смышленая на вид горничная проводила его в кабинет хозяина.

Оставшись один, Пуаро с интересом огляделся. Даже дома у адвоката все сухо, как пыль, подумал он. На письменном столе стояла большая фотография Гордона Клоуда. Другой, пожелтевший от времени, фотоснимок изображал лорда Эдуарда Трентона верхом на лошади. Пуаро разглядывал его, когда вошел Джереми Клоуд.

– Прошу прощения. – Смущенный Пуаро поставил на место фотографию.

– Мой тесть, – не без гордости пояснил Джереми. – И одна из его лучших лошадей – Гнедая. Пришла второй на дерби в 1924 году. Вы интересуетесь скачками?

– Увы, нет.

– На них уходит куча денег, – сухо заметил Джереми. – Лорд Эдуард из-за них разорился – ему пришлось уехать и жить за границей. Да, дорогое удовольствие. – Но в его голосе по-прежнему слышались горделивые нотки.

Сам адвокат, подумал Пуаро, скорее бы выбросил деньги на улицу, чем истратил их на лошадей, но он испытывал тайное восхищение теми, кто поступал иначе.

– Чем могу служить, мсье Пуаро? – поинтересовался Клоуд. – Я чувствую, что наша семья у вас в долгу – за то, что вы нашли майора Портера, который опознал тело.

– Семья, кажется, очень этому рада?

– Радость довольно преждевременная, – сухо отозвался Джереми. – Еще много воды утечет, прежде чем все окончательно выяснится. В конце концов, смерть Андерхея была официально признана в Африке. Понадобятся годы, чтобы это опровергнуть, – к тому же заявление Розалин звучало весьма уверенно. Она произвела хорошее впечатление. – Казалось, Джереми не очень полагался на улучшение семейных перспектив. – Но вы хотели меня видеть? – спросил он, устало отодвинув какие-то бумаги.

– Я собирался спросить у вас, мистер Клоуд, действительно ли вы вполне уверены, что ваш брат не оставил завещания? Я имею в виду завещания, составленного после вступления в брак?

Джереми выглядел удивленным.

– Не думаю, чтобы когда-либо возникало подобное предположение. Он, безусловно, не составлял завещания до отъезда из Нью-Йорка.

– Но он мог это сделать во время своего двухдневного пребывания в Лондоне.

– То есть обратиться там к юристу?

– Или сам написать завещание.

– А кто бы его засвидетельствовал?

– В доме было трое слуг, – напомнил Пуаро, – которые погибли в ту же ночь, что и он.

– Хм! Но если Гордон составил завещание, то оно также было уничтожено взрывом.

– В том-то и дело. За последнее время многие документы, считавшиеся полностью уничтоженными, были расшифрованы с помощью новых методов. Например, некоторые сгорели в домашних сейфах, но не настолько, чтобы их нельзя было прочитать.

– Любопытная идея, мсье Пуаро. Но я не думаю… нет, не верю, что из этого может что-нибудь выйти. Насколько мне известно, в доме на Шеффилд-Террас не было сейфа. Гордон хранил все важные бумаги в своем офисе – а там, безусловно, не было завещания.

– Но можно навести справки, – настаивал Пуаро. – Например, у сотрудников ПВО. Вы бы поручили мне это сделать?

– О, разумеется. С вашей стороны очень любезно это предложить. Но, боюсь, у меня нет веры в успех. Все же маленький шанс, возможно, имеется. Значит, вы сразу же возвращаетесь в Лондон?

Пуаро прищурил глаза. В голосе Джереми слышалось явное нетерпение. «Возвращаетесь в Лондон…» Неужели они все хотят поскорее его спровадить?

Прежде чем он успел ответить, дверь открылась, и вошла Франсис Клоуд.

Пуаро поразили два факта. Во-первых, то, что она выглядела совсем больной, и, во-вторых, очень сильное сходство с фотографией ее отца.

– Мсье Эркюль Пуаро пришел повидать нас, дорогая, – без особой надобности объяснил Джереми.

Франсис пожала гостю руку, а Джереми Клоуд рассказал ей о предложении Пуаро насчет завещания.

На лице Франсис отразилось сомнение.

– По-моему, шансов очень мало.

– Мсье Пуаро собирается в Лондон и любезно согласился навести справки.

– Насколько я понимаю, майор Портер руководил противовоздушной обороной в том районе, – сказал Пуаро.

Лицо Франсис приобрело странное выражение.

– Кто такой этот майор Портер? – спросила она.

Пуаро пожал плечами:

– Отставной армейский офицер, живущий на пенсию.

– Он действительно был в Африке?

Пуаро с любопытством поглядел на нее:

– Разумеется, мадам. А почему бы и нет?

– Не знаю, – почти рассеянно проговорила она. – Он меня озадачил.

– Да, миссис Клоуд, – кивнул Пуаро. – Я могу это понять.

Франсис бросила на него резкий взгляд, и при этом в ее глазах мелькнул страх. Потом она повернулась к мужу:

– Джереми, я очень огорчена из-за Розалин. Она совсем одна в «Фарроубэнке» и, должно быть, ужасно расстраивается из-за ареста Дэвида. Ты не будешь возражать, если я предложу ей пожить у нас?

– По-твоему, это разумно? – В голосе Джереми звучало сомнение.

– Не знаю, насколько разумно, но человечно. Она такое беспомощное создание.

– Не думаю, что она согласится.

– Во всяком случае, я могу ей это предложить.

– Хорошо, если это сделает тебя счастливее, – спокойно произнес адвокат.

– Счастливее! – В этом возгласе слышалась горечь. Франсис с тревогой взглянула на Пуаро.

– С вашего позволения, я удаляюсь, – с формальной вежливостью произнес он.

Франсис проводила его в холл.

– Вы собираетесь в Лондон?

– Я уезжаю завтра, но самое большее на сутки. А потом вернусь в «Олень», где вы сможете повидать меня, мадам, если захотите.

– Почему я должна этого хотеть? – резко отреагировала она.

Пуаро не ответил на вопрос.

– Я вернусь в «Олень», – повторил он.

Ночью в темноте Франсис Клоуд сказала мужу:

– Я не верю, что этот человек едет в Лондон из-за завещания Гордона. А ты, Джереми?

Ей ответил усталый, безнадежный голос:

– Я тоже не верю, Франсис. Он едет туда по другой причине.

– По какой?

– Понятия не имею.

– Что же нам делать, Джереми? – помолчав, спросила Франсис.

– По-моему, – ответил он, – можно сделать только одно…

Получив от Джереми Клоуда необходимые полномочия, Пуаро добился ответов на свои вопросы. Они были вполне определенными. Дом был разрушен полностью. Место расчистили совсем недавно, готовясь к новостройке. Никто не выжил, кроме Дэвида Хантера и миссис Клоуд. В доме находилось трое слуг: Фредерик Гейм, Элизабет Гейм и Айлин Корриган. Всех убило на месте. Гордона Клоуда извлекли живым, но он умер по дороге в больницу, не приходя в сознание. Пуаро записал имена и адреса ближайших родственников троих слуг.

– Возможно, – сказал он, – слуги сообщили им какие-нибудь сплетни или замечания, которые дали бы мне ключ к необходимой информации.

Чиновник, с которым он разговаривал, был настроен скептически. Геймы были родом из Дорсета, а Айлин Корриган из графства Корк.

После этого Пуаро направил стопы к дому Портера. Он помнил слова майора, что тот руководил районной ПВО, и хотел узнать, дежурил ли Портер в ту ночь и видел ли происшедшее на Шеффилд-Террас. Кроме того, у него имелись и другие причины для беседы с этим человеком.

Свернув на Эджуэй-стрит, детектив с удивлением увидел полисмена в униформе, стоящего у дома майора. Поодаль собралось несколько мальчишек и других зевак, глазевших на дом. У Пуаро упало сердце – он понял, что это означает.

Констебль преградил ему дорогу.

– Сюда нельзя, сэр, – сказал он.

– Что случилось?

– Вы ведь не живете в этом доме, не так ли, сэр? – Когда Пуаро покачал головой, полисмен спросил: – Кого вы хотели повидать?

– Я хотел повидать майора Портера.

– Вы его друг, сэр?

– Нет, едва ли я могу охарактеризовать себя как друга. А что произошло?

– Насколько я понимаю, джентльмен застрелился. А, вот и инспектор.