— Ну… да помогут нам боги, мыслимые и немыслимые, — тихонько взмолилась я. И начала действовать.

Я метнула в первого метательный ножик — прямо в левый глаз. Так как морда у них была огромная, а кости крепкие, убить снаружи их можно было только через глаз или ухо. Или попав в артерию на шею, но чёрт знает, где она находится. Анкин вот знает, но у него в этом опыт, — а мне рисковать нельзя. Так что глаз — отличное место для метательного ножа. Превосходное.

Тут же, не оглядываясь на результат своих действий, — я была в нём более чем уверена, — прыгнула на второго, ухватилась за шерсть и вонзила открывашку ему в ухо. Но тигр еще был жив.

Конечно, ятаган длиннее, но им удобнее рубить, а не «тыкать». Колющие удары удавались с его помощью на редкость отвратительно. По крайней мере, мне. Рубящие же удары тигры воспринимали довольно… нейтрально: точнее, разозлить-то их можно было, но, не попав в артерию, добиться хоть какого-то толка было… затруднительно. Может, кто-то из проводников посильнее и мог прорубить их шкуру, но у меня бы ятаган просто застрял в ней. Кроме того, на замах требовались драгоценные доли секунды, которых в Лабиринте зачастую не было. Так что ятаган я использовала для борьбы с более медлительными существами: те же щупальца, или вот плотоядные растения. Удобно было выставить ятаган против ядовитой змеи, перекрывая ей линию атаки. На коротких же дистанциях выручали открывашки, и только они, — ну, еще огнестрелы, но огнестрелы имеют смысл, только если идешь один: слишком большой риск, что в момент выстрела саблезубик дернется и пуля попадёт в твоего же клиента или друга.

У открывашки же был еще один приятный момент, из-за которого она и стала так неожиданно популярна в свое время: при необходимости можно было нажать на кнопку сбоку, и длина лезвия увеличивалась вдвое. Это нарушало балансировку, и обычно такая длина была не нужна, но при встрече с саблезубыми каждый сантиметр мог стать решающим…

И я нажала кнопку, и почти сразу в глазах животного отразилась боль и осознание своей смерти… Хотя, возможно, я просто это домыслила. Ненавижу смотреть в глаза млекопитающим, когда их убиваю. Высокоразвитые виды, чтоб их.

Но мешкать было нельзя, оставался третий. Я спрыгнула с туши убитого тигра и повернулась к оставшемуся. Зарина и еще один мужчина спортивной формы, похожий на Крайю, сдерживали тигра, размахивая ножами. Зарина действовала достаточно умело, ловко уклоняясь от острых клыков и огромных лап, да и нож у неё был не обычный — армейский, именной, двадцать пять сантиметров клинок. Она ловко уклонялась от ударов, подныривая под мордой, и нанося по ней довольно неплохие удары. Не удивлюсь, если узнаю, что она отслужила какое-то время на Марсе. А мужчина только мешал своей суматохой и Зарине, и тигру. Удивительно, как он до сих пор был жив? Он держал свой изящный, наверняка подарочный кинжал словно в первый раз, беспорядочно им размахивая. Наверняка кинжал хорошо сбалансирован, и, если поучить им обращаться, может, и выйдет какой-то толк, но сейчас действия брата Крайи выглядели не только бессмысленно, но и смешно.

Тигр, видимо, думал также, и вначале только игрался, но Зарина пару раз попала ему по морде, да еще в опасной близости от глаз. Чувствительные уколы заставили его разозлиться, и вот уже длинные, острые, чуть изогнутые клыки пару раз щелкали совсем рядом с шеями вояк.

Тигры охотились очень просто — разрывали горло, прокусывая сонную артерию, и глотали жертву целиком. Иногда просто глотали жертву целиком. Им не было необходимости разрывать жертву на куски: их огромное горло, в несколько раз крупнее, чем у обычных тигров, а также сильные глотательные мышцы позволяли с легкостью проглотить за раз человека комплекции чуть больше средней. А желудочный сок доделывал остальное…

Я восстановила дыхание, когда клыки щелкнули совсем рядом с шеей Зарины. Тигр явно отбросил в сторону шутки, и если я не потороплюсь…

— Стоп! — закричала я и попыталась прыгнуть на него. Зарина и брат Крайи отшатнулись и замерли, открыв мне его морду. Этот тигр был явно мудрее двух других, и не стал смиренно ждать своей смерти, а резко открыл навстречу свою милую пасть. Но только вот он перестарался и не успел захлопнуть пасть вовремя — тогда части моего тела потеряли бы целостность. Конечно, на это я и рассчитывала, — слишком привыкли саблезубики к жертвам, с легкостью позволяющим себя проглотить и смирно переваривающимся у них внутри. Так что, сделав небольшой толчок локтями совместно с его глотательными мышцами, я легко протиснулась в желудок, по пути нанося любимой открывашкой колотые раны в места, где было по моим расчётам недалеко до сердца или лёгких. Изнутри тигр был защищён на порядок хуже, чем снаружи.

Видимо, мой расчёт удался, потому что через мгновение, как я оказалась в желудке, тигр заревел и стал кидаться из стороны в сторону, со всей силы обрушиваясь на каменные стенки пещеры, видимо, надеясь меня скинуть. Но я легко вонзила открывашку в толщу мяса чуть левее центра, достаточно низко, где-то в районе пояса, и прорезала себе путь к свежему воздуху.

На самом деле, очень часто проводники позволяли тиграм «съесть» клиентов, но только целиком — тигр тяжелел, становился менее агрессивным, и его было намного проще убить, да и для клиентов безопаснее. А потом, как в известной сказке про краснокожую индианку и смелых, прекрасных девушек-лесорубов, нужно было просто вскрыть «волка». И клиент вылезал в целости и сохранности.

Но проводники всё-таки старались избегать самоличного сидения в желудке. От этого «пилинга» могла испортиться кожа — совсем чуть-чуть, если ты провёл там не больше получаса, и довольно сильно, если ты сидел дольше. Но главное — пока ты сидишь в желудке, ты не знаешь, что происходит с клиентами. Они могут убежать, свалиться в пропасть, просто исчезнуть или быть съеденными другими тиграми.

Поэтому я, когда вылезла из тигра, прежде всего — даже прежде чем вонзить ему в ухо открывашку, — оглядела своих клиентов. Всё верно, девять. Краем глаза я отметила, что тумана больше нет. Теперь можно и добить бедного тигра, отчаянно скулящего и безуспешно старающегося отползти от колючей пищи.

Отвратительная смерть: проглотить что-то колючее и острое, что изнутри добралось до твоего лёгкого — в сердце я, кажется, всё-таки не попала, — потом быть распоротым изнутри и наконец закончить свой путь с открывашкой в ухе.

Я слезла с тигра, вытащила метательный ножик из первого, аккуратно протерла свое оружие и еще раз оглядела подопечных. Аня, очнувшаяся, бледная, только что в сторонке очистившая свой желудок, сидела, испуганно и настороженно смотря на меня, впрочем, как и почти все. Измученные, уставшие, они пока не могли идти дальше. Я прислушалась. Где-то капала вода: в остальном всё было тихо. Скорее всего, живности поблизости больше не было. Но от нас в разные стороны расходилось три тоннеля, так что оставаться здесь было нельзя: слишком опасно так застрять на точке пересечения возможных огней.

Мне повезло: в первом же тоннеле недалеко от входа я увидела небольшую залу, откуда доносилось журчание воды. Там мы и могли бы передохнуть.

— Ребят, перемещаемся туда и и устраиваем привал, — я постаралась сказать как можно ласковее, им и так порядочно досталось. — Кстати, вы пробовали мясо тигра?

Аня отвернулась к стене, и мы снова услышали характерные неприятные звуки. Она встала, и снова потеряла сознание — хорошо, что брат Крайи успел её подхватить, и я еле-еле успела заметить нежность, коснувшуюся обоих их лиц.

Анкин, 3 сентября 3340 года

Пока Скит собирался, я решил посмотреть место, где, скорее всего, прошла Серая. Эта была её любимая дорога, одна из самых коротких и простых — не считая спуска, который был не сложный, но и простым его тоже назвать было нельзя. Другие проводники предпочитали дороги менее опасные, но более долгие, но Серая утверждала, что каждая лишняя минута — это риск; и её статистика говорила сама за себя. Я же предпочитал лёгкие, расслабленные прогулки с милыми дамами, и не боялся риска. Хотя, как раз-таки ни одного клиента-женщину я и не потерял — только несколько мужчин-нежильцов, и Скита… который нежильцом как раз не оказался.