Между тем крестьянин остановился в двух шагах от вельможи, снял кепку и почтительно, но без тени раболепия поклонился.

— Ваша милость звали меня?

— Да, человече, звал, — с нарочитой небрежностью ответил всадник, затем снова взглянул на четвероногого спутника крестьянина и, не сдержавшись, восхищенно добавил: — Хороший у тебя пес!

— Хороший, — согласился крестьянин. — Да не мой, а моего господина.

— Хороший пес у твоего господина, — сказал вельможа отчасти потому, что действительно так подумал, но еще и потому, что вдруг растерялся. Ему страшно не хотелось обнаруживать перед плебеем свою беспомощность, признаваясь в том, что заблудился.

Однако крестьянин будто прочел его мысли.

— Ваша милость, верно, сбились с пути?

— С чего это ты взял? — нахмурился вельможа, а мочки его ушей предательски покраснели. — Вовсе нет.

Крестьянин безразлично пожал плечами: ну, раз так, воля ваша.

— А ты куда путь держишь, человече? — после неловкой паузы спросил вельможа.

— В замок моего господина, — ответил крестьянин, поглаживая борзую. — Вот настрелял куропаток и возвращаюсь. Мой господин любит, когда на завтрак ему подают пирог с дичью.

— И что ж это за птица такая, твой господин? — поинтересовался всадник.

Крестьянин укоризненно покачал головой:

— Никакая он не птица, сударь. К сведению вашей милости, я имею честь служить у самогo дона Фелипе — хозяина этого края. И ежели он птица, то не простая — орел!

— Так ты служишь у графа Кантабрийского?!

— Да, сударь. У его высочества, — ответил крестьянин, особо подчеркнув титул своего господина.

Вельможа обрадовался: вот так удача!

— Прекрасно! — с явным облегчением произнес он. — Нам, оказывается, по пути. Я, видишь ли, тоже еду к дону Фелипе.

— Вот как, — вежливо сказал крестьянин. — Сеньор дон Фелипе будет рад такому гостю, как ваша милость.

— Да уж, надеюсь, — сказал вельможа и спешился. — Если хочешь, можешь повесить сумку на луку седла, — предложил он крестьянину. — Вижу, ты славно поохотился.

— Так, стало быть, ваша милость собираетесь идти пешком? — спросил крестьянин.

— Да, — кивнул вельможа, — мы пойдем вместе. — Он немного помедлил, затем добавил: — И вообще, зря ты бродишь по лесу один. Не ровен час, нарвешься на разбойников.

Крестьянин украдкой ухмыльнулся: нетрудно было раскусить наивную хитрость этого спесивого господина.

— Однако же, ваша милость, дорога к замку неблизкая. Лучше бы вам поехать вперед, а то пока мы доберемся…

— Сам знаю, что далеко, — раздраженно оборвал его вельможа. — Но я весь день провел в седле и хочу малость поразмять ноги.

— Воля ваша, сударь, — сказал слуга Филиппа. — Мне-то что.

И они пошли.

— А как тебя зовут, человече? — спросил вельможа.

— Гоше, к сведению вашей милости.

— Гоше? Странное имя. Ты откуда?

— Да здешний я, сударь, здешний. Это их высочество дали мне такое имя. Сказали, что прежнее им трудно выговаривать.

— Ага. Судя по произношению, ты баск.

— Ваша милость угадали.

— И ты согласился переменить имя?

— Согласился, ваша милость, с радостию согласился. Ведь сеньор дон Фелипе освободил меня, и теперь я служу ему как свободный человек, а не как раб.

— Да, да, что-то такое я слышал. За выкуп.

— Сеньор дон Фелипе всех освободил. Сперва за откупную, а у кого не было чем платить, тех их высочество позже освободили задаром. И меня в том числе…

Они шли не спеша, наслаждаясь приятным вечером и непринужденно беседуя. Против ожидания, молодой вельможа обнаружил, что ему доставляет удовольствие общение со слугой-крестьянином, в котором за внешним простодушием, несколько нарочитой грубостью и неуклюжестью речи скрывался незаурядный, живой и хитрый ум. Со своей стороны, крестьянин заключил, что его знатный спутник не так уж надменен и спесив, как пытался показать это в начале их знакомства. Скорее всего, к такому поведению его принуждало занимаемое им высокое положение, а по природе своей он был довольно мягок, добр и сердечен. В общем, оба остались довольны друг другом и даже не заметили, как оказались у ворот новенького опрятного замка на берегу реки Эбро.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и вокруг начали сгущаться сумерки. Крестьянин провел вельможу в дом сеньора, где поручил его заботам юного пажа с необычайно серьезной миной на лице. Молчаливый паж препроводил гостя в просторную гостиную на первом этаже и вежливо попросил его немного подождать, пока он доложит о его прибытии.

Когда паж ушел, вельможа снял с себя дорожный плащ и шляпу, аккуратно положил их вместе со шпагой в ближайшее кресло и неторопливо осмотрел комнату. Затем он подошел к небольшому зеркалу, висевшему на стене между окнами, пригладил всклокоченные темно-каштановые волосы и подкрутил свои пышные черные усы.

Вскоре в дверях гостиной появился плотный, преклонного возраста мужчина в сутане священника.

— Мир вам, сын мой.

Гость резко повернулся на голос и ответил, перекрестившись:

— И вам мир, отче преподобный.

— Прошу прощения, сударь, — сказал священник, жестом приглашая молодого вельможу садиться. — Сеньор дон Фелипе сейчас в отлучке, так что боюсь, что весь сегодняшний вечер вам придется довольствоваться моим скромным обществом.

— Я всегда рад общению с людьми вашего сана, падре, — учтиво ответил вельможа. — Особенно после такого утомительного дня, как этот.

Устраиваясь в удобном кресле, он отметил про себя, что взгляд у его собеседника грустный и усталый.

— Я преподобный Антонио Гатто, — представился падре. — Канцлер графства, капеллан замка и духовник дона Фелипе. Мне доложили, что вы прибыли к нам с деловым визитом.

— Да, — подтвердил гость. — Я здесь по поручению его величества короля Кастилии и Леона Фернандо Четвертого.

— Да хранит его Бог, — сказал преподобный отец. — А вас, милостивый государь, как прикажете величать?

— При дворе меня называют просто доном Альфонсо, — уклончиво ответил вельможа. — И вы весьма обяжете меня, если будете обращаться ко мне так же.

Падре на мгновение приподнял бровь, затем пожал плечами.

«Ну что ж, — подумал он, догадываясь, что имеет дело с гостем, чьего прибытия ожидал уже несколько месяцев. — Если его высочество хочет оставаться инкогнито, так тому и быть. Желание гостя закон».

— Сейчас готовят ужин, — после короткой паузы сообщил преподобный отец. — А пока мы можем поговорить о делах. Видите ли, дон Альфонсо, в данный момент графством приходится управлять мне. Дон Фелипе нынче мало интересуется хозяйственными делами, и если целью вашего визита к нам является инспекция графства и ознакомление на месте с текущими проблемами, то я весь к вашим услугам. А к завтрашнему утру вам будут предоставлены все необходимые отчеты.

Дон Альфонсо отрицательно покачал головой:

— В этом нет нужды, дон Антонио. Что касается положения дел в графстве, то его величество никаких претензий к вам не имеет. Здесь все в полном порядке: и налоги в королевскую казну приходят исправно, и войско предоставляется по первому же требованию, и вообще лояльность Кантабрии к Короне никем не подвергается сомнению. Другое дело — сам граф.

Падре тяжело вздохнул:

— Да уж, сударь, правда ваша. С доном Фелипе не все в порядке.

— И король того же мнения, — подхватил гость. — Ведь дон Фелипе не какой-нибудь провинциальный дворянин. Он один из грандов Кастилии, первый принц Галлии, полуродной племянник галльского короля и внучатный племянник самогo дона Фернандо. Прошло почти два года, как он непосредственно вступил во владение Кантабрией, но еще ни разу не появлялся при кастильском дворе. Естественно, это не может не вызывать удивления и даже недовольства у его величества.

— Вы правы, дон Альфонсо, — с готовностью согласился падре. — И удивление, и недовольство королевского величества вполне понятны. Но вы должны учесть, что когда дон Фелипе приехал из Гаскони в Кантабрию, дон Фернандо во главе своей армии находился в Андалусии. Господин граф лишь недавно женился и, конечно, не мог поехать с молодой женой, даже слишком молодой, царство ей небесное…