Быстро оглядев свое убежище, лейтенант понял, что плохо выбрал укрытие. Стены здания уцелели, зато в потолке зияла огромная дыра, а что еще хуже – в комнате не осталось ни одного предмета, чтобы под ним спрятаться. Все стулья и столы давно были порублены на дрова и растасканы ноллами и орками для своих костров.

Ренальдо решил было перебежать в разрушенное здание напротив, но грохот катящихся вниз камней пригвоздил его к месту. Он согнулся возле двери, устремив взгляд в дыру на потолке. Над обломками окружающей арену стены поднимались клубы пара, сопровождаемые кряхтением.

Это великан поднимался наверх. Он выделялся ростом даже среди своих соплеменников, а запекшаяся кровь на бороде явно не была его собственной. Рогатый шлем великана и латы на груди усеивали вмятины, полученные от снарядов во время осады ворот. Великан связал несколько навесов и гобеленов, соорудив для себя пестрый плащ. На запястье у него висела цепь из золотых и серебряных трофеев – канделябров, кружек и подносов. Вся эта дребедень громко звенела, пока великан взваливал на плечи главную добычу – две туши быков. Голубоватое лицо гиганта исполнилось ликования, когда он, наконец, выбрался на поверхность.

Ренальдо задержал дыхание, почувствовав приближение титана. Громиле-мародеру пришлось протискиваться между мраморными колоннами. Переступая через заброшенные притоны и лавки ростовщиков, он рассеянно сбил раму для навеса. Деревянные балки покатились по булыжникам, и от этого звука у солдата забегали мурашки. «Раздавят в пыль великаны и драконы». Так говорила старуха. Она не ошиблась насчет его повышения по службе, хотя от отряда осталось так мало, что командовать почти некем. Наверное, она и его судьбу тогда предвидела.

Тем не менее, великан прошел мимо дома, где прятался Ренальдо, даже не посмотрев вниз. Титан также переступил через двух других зентиларов, скрючившихся под перевернутой повозкой посреди улицы. Насвистывая немелодичную победную песню, он быстро миновал узкую улочку и затопал по бульвару так, что земля содрогалась.

Ренальдо с облегчением вздохнул и вылез из своего убежища на мостовую. Остальные солдаты последовали его примеру, покинули свои укромные уголки, перейдя под козырек заброшенных казарм. Там они отдохнули немного и обговорили дальнейший путь.

Ренальдо стоял посреди улицы, подальше от всех домов, когда из-за угла показался первый нолл. За разведчиком шли двадцать, а может, и тридцать его соплеменников. Их высокие мускулистые тела прикрывали доспехи, украденные из разоренных зентиларских бараков. Из-под шлемов, предназначенных для людей, торчали собачьи морды.

– Пли! – на удивление четко гавкнул командир ноллов. Напрасно он старался, отдавая приказ: его звероподобные солдаты уже успели приготовить луки и, завыв по-волчьи, выпустили град черных стрел.

Ренальдо почувствовал, как его горло пронзает стрела, так что приказ, который он собирался отдать, превратился в неразборчивое бульканье. Неотданный приказ тоже был бы напрасен, так как у зентиларов не было луков. Им ничего не оставалось, как броситься врассыпную, обратно к домам, и попытаться исчезнуть, прежде чем зверюги позовут подкрепление.

Падая, вцепившись в стрелу, Ренальдо невольно отметил, что никто из его подчиненных даже взгляда не бросил в его сторону, удирая во все лопатки. Лейтенант не удивился: за одно это утро ему пришлось оставить умирать две дюжины солдат, угодивших в подобные ловушки. Тем не менее, он с горечью пожелал остаткам отряда встретить поистине ужасную смерть.

Ренальдо тяжело рухнул на землю. От удара он перестал дышать, а стрела сломалась под его весом, и ему показалось, что его пронзили сотни ледяных кинжалов. Он оторвал пальцы от горла и увидел, что они все липкие от крови.

Улица поплыла перед глазами, булыжники заходили под ним, словно гамак, но сознание не покинуло воина. Возможно, рана не смертельна, сказал он себе, хотя сам понимал, что это не так.

Ренальдо уперся в землю дрожащими руками и попытался подняться. Только тогда он увидел, что ноллы успели обступить его со всех сторон, как стая голодных волков. Один из них натянул лук и выстрелил.

Лейтенант смотрел, как стрела летит на него неестественно медленно. Он почувствовал, как стальной наконечник пронзил его кожаный нагрудник и впился в тело. От удара он снова повалился на спину, беспомощно хватая воздух. Лежа на земле и чувствуя, как кровь пропитывает рубаху, которую он носил под доспехами, Ренальдо понял, что стрела сломала три ребра и ушла глубоко в сердце. И все же он продолжал жить, его душа отказалась покинуть истерзанную болью смертную оболочку.

А дело было в том, что душе Ренальдо некуда было отправиться. Королевство Смерти лишилось хозяина. В Городе Раздоров не стало правителя. После поражения Кайрика мужчины и женщины во всем Фаэруне оказались недосягаемы для холодных щупальцев смерти. Для некоторых это оказалось несравненным благом. Для большинства это был безмерный ужас.

В пустыне Анорок молодая женщина ползла на четвереньках по бархану. Ее верблюд давно сдох, запас воды кончился несколько дней тому назад. Она рухнула в песок, потеряв остатки решимости. Стервятники – ее единственная компания за прошедший день – кружили все ниже и ниже. Женщина молила, чтобы смерть забрала ее, прежде чем хищники начнут клевать ее обожженную солнцем плоть, но это, к сожалению, было невозможно…

Комната, в которой лежал старый сембийский купец, мало что могла о нем рассказать, за исключением того, что он очень богат и очень болен. Его резная кровать была изготовлена из первоклассного чултанского тика, тончайшие портьеры сшиты из заморских шелков. На ту сумму, что он отдал за одеяла, можно было кормить и одевать семью бедняков целую зиму. Но его богатства не сохранили ему здоровья – несмотря на снадобья, мази и микстуры, которые он приобретал всю свою жизнь. В течение долгих лет он сражался с неизлечимой болезнью, подтачивающей его хилое тело, хватался за каждую секунду жизни, словно скупец, тянущийся к золоту. Однако теперь его силы иссякли.

Трясущимися руками купец поднес ко рту яд и проглотил. Отвратительная сладкая жидкость обожгла ему горло. От живота к груди разлилась теплота, притупив на мгновение боль. Затем яд достиг легких и выдавил из них воздух. «Яд должен подействовать очень быстро», – напомнил себе купец, но этого не произошло. В течение нескольких часов яд разносился по всему телу больного, убивая его вновь и вновь, но так и не убив…

В одной из башен к северу от Глубоководья, которую редко кто посещал, какой-то человек лежал, привязанный ремнями к столу. С его правой руки была содрана кожа, причем так умело, что казалось, будто на нее надета отвратительная кровавая перчатка. Палач применял и другие зверства. Жертва должна была бы давным-давно умереть от одной лишь потери крови, но по какой-то странной причине жизнь не оставляла ее.

Мучитель, считавший себя знатоком всех пыток, никогда не удивлялся, но тут, нагревая несколько длинных тонких игл, даже он поразился, что жертва так долго позволяет ему наслаждаться.

– Дар богов, – пробормотал довольный палач.

Он даже не подозревал, насколько был прав.

Келемвар Лайонсбейн стоял в компании Жергала и Гвидиона на верху бриллиантовой стены, окружающей замок Праха. Перед ним, на берегах реки Слит и усыпанной камнями равнине, собралась толпа призраков, обитающих в Гадесе, – коренных жителей и проклятых душ вперемежку. Последователей Кайрика охватило отчаяние, ибо они сразу почувствовали своими черными сердцами, что их бог потерпел поражение. И хотя горожане сдались вскоре после исчезновения их повелителя, души, одержавшие победу, повязали их, точно рабов.

– Тиран свергнут! – прокричал Келемвар. – И с его поражением заканчивается эра несправедливости.

Он поднял над головой обе половинки разломанного меча, который так долго служил ему тюрьмой. Красное небо придало холодному безжизненному металлу розоватый оттенок, слабо напоминающий прежний цвет меча.