Глава, в которой Мистра и патриарх ее церкви спорят о том, что открывается божьему взору, а Принц Лжи испытывает истинное могущество Хаоса.

Аврил Студеный Ветер распростер свою ледяную ладонь над королевством Кормир, и там началась долгая суровая зима. Снег укрыл толстым слоем все владения короля Азуна IV. Кормир, как и почти весь Фаэрун, на ближайшие несколько месяцев погрузился в глубокую спячку под белым саваном, кроме опустевшего замка Килгрейва и земель, окружающих каменные руины.

Снег на этих холмах растаял, и к солнцу пробился пышный зеленый ковер. На фоне буйной зелени тихих полей особенно выделялись весенние цветы самых ярких тонов. Среди внезапно созревших фруктов и злаков резвились птицы, которые по разным причинам не улетели на юг, – Некоторым просто не хватило бы сил, а другие отличались беспечностью. Сбитые с толку барсуки и кролики осторожно повылезали из своих нор и принялись шнырять по зеленым холмам; зимние шубки разомлевших от тепла зверьков топорщились.

Затем, без всякого предупреждения, весна, начавшаяся словно в насмешку, отступила, и жестокая рука Аврила вновь наслала сюда зиму. Птицы падали с неба, погибая на лету от ледяного ветра, разгулявшегося в полях. Цветы сгибались под тяжестью снежных шапок. Деревья и кустарники засыхали под стальными облаками, затянувшими небо. Метель заставляла ежиться животных, которые не находили свои норки, затерявшиеся под толстым слоем мокрого снега.

Буря усиливалась уже помимо воли Аврила и завывала среди холмов, словно обезумевшее от горя привидение. Еще мгновение – и все деревья, кусты и прочая зелень были сметены. Застывшие трупики птиц, подхваченные порывами ветра, взметнулись в небо. Этот же ветер сорвал е кроликов мех и плоть, оставив в тени высоких сугробов крошечные заледеневшие скелетики.

Это был разгул дикой магии.

– Даже не верится, что прошло десять лет, – печально произнес Адон. – Целое десятилетие тому назад именно здесь, на наших глазах, умерла богиня Магии. Кто бы мог подумать, что это приведет к такой катастрофе?

Священник плотнее завернулся в накидку, хотя в этом не было необходимости. Адена, как и его спутницу, окружал шар магической энергии, защищая от холода и ветра.

– Да, все было будто вчера, – бормотал Адон. – Хотя, наверное, время для тебя теперь течет по-другому, не то, что раньше…

Мистра не обернулась к нему и продолжала молчать, так что последнее замечание осталось без ответа. Теперешняя богиня Магии уставилась в пургу, глядя, как на ее глазах гибнут животные и растения. Она заскрежетала зубами, когда Хаос попытался разрушить даже ее собственную магию, но волна ветра схлынула, и ее щит остался в целости.

Адону вдруг стало не по себе, и он затараторил, чтобы как-то заполнить тишину.

– И все же земля с тех пор немного залечила свои раны. Раньше-то здесь были одни ямы с пузырящейся смолой, сколько глаз хватало… во всяком случае, на взгляд смертного. – Он расхохотался. – Интересно, понимает ли Хельм, сколько яда в названии этого места – Хельмландия? Полагаю, он считал, что выполняет свой долг, когда убивал Мистру и прочих.

– Весь мир видится Хельму как некий туманный приз, который нужно защищать от еще более туманного врага, – сказала Мистра.

– Тогда этим врагом должен быть Маск, я так думаю. Кого бог Стражей может ненавидеть больше, чем Покровителя Воров?

Мистра медленно перевела взгляд светло-голубых блестящих глаз на патриарха своей церкви. Десять лет назад, когда он впервые увидел смертную чародейку Миднайт, Адон был дерзким, молодым жрецом Сьюн Огневолосой. Ему едва исполнилось двадцать, и жизнь еще не успела преподать ему самые жестокие свои уроки. Священник присоединился к Миднайт, Кайрику и Келемвару Лайонсбейну, когда те отправились в опасное путешествие на поиски божественных Камней Судьбы. Его вера в самого себя, а также в непредсказуемую богиню Красоты разбилась вдребезги, когда его исполосовал, оставив шрамы на всю жизнь, какой-то безумец. Человек, занявший пост верховного жреца при новой богине Магии, был гораздо опытнее и мудрее того тщеславного бойкого юноши, который впервые в жизни покинул пределы Арабеля.

Богине Магии казалось, что весь облик ее старого друга излучает житейскую мудрость. В каштановых волосах то тут, то там пробивались строгие седые прядки. Вокруг зеленых глаз появились крошечные морщинки. Подбородок с ямочкой был таким же решительным, а черты лица сохранили строгость. Только шрам Адона несколько поблек. Когда-то это была злая красная полоса, пролегавшая от глаза к подбородку, теперь же след от старой раны превратился в сморщенную складку, чуть бледнее загорелого лица. Священник словно смирился со своей раной, и это помогло ее немного залечить.

– Кайрик пришлет и других убийц, – заметила Мистра. – Ты должен быть осторожным.

Адон кивнул, его рука потянулась к булаве, висящей у пояса. Потертость на штанах свидетельствовала, что священник редко отправлялся куда-то без своего оружия.

– Попытки и раньше были, но кольцо, которое ты изготовила, прекрасно справляется со своей работой – каждый раз предупреждает меня об опасности.

– Кайрик задумал пойти против церкви, – мрачно сказала Мистра. – Твоя смерть явится для него долгожданной наградой, сравнимой разве что с… – Она замолчала, не договорив.

– Он пожалеет, если когда-нибудь найдет Кела, – сказал священник и, отбросив черную, как вороново крыло, прядь со лба Мистры, заглянул в ее глаза. – Каким-то образом Келу удавалось скрываться все эти годы. Насколько нам известно, он сейчас в безопасности, вынашивает план мести Кайрику.

– Я ценю твои чувства, Адон, но я больше не девчонка в любовной горячке, чтобы меня можно было утешить такими фантазиями, – строго сказала Мистра, но потом все-таки улыбнулась. – Мне остается только надеяться, что кто-нибудь из богов прячет душу Кела, а потом, выждав немного, в обмен на нее попросит у меня какое-то одолжение.

Адон пожал плечами:

– Кел, когда еще был жив, сумел провести Бэйна так, что тот снял с него проклятие. Если, ему хватило хитрости на это, то вполне вероятно, он еще осуществит свою месть. – Священник заметил, как на тонком лице Мистры промелькнула печаль, словно темные облака закрыли солнечный розарий, и решил переменить тему, но сделал это довольно неуклюже. – Церковь в Тигее процветает, как и деревня. Мы славно потрудились, чтобы обратить вспять проклятие герцога. Корина…

– Я знаю, как обстоят дела в моей церкви, Адон. Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями, а твоя протеже делает выдающиеся успехи на поприще служения церкви. – Мистра замолчала, вглядываясь в пургу. – Она довольно красива и очень тебя любит.

– Миднайт. – Адон произнес имя богини, вкладывая в него всю свою преданность и уважение. – Ты ведь не для того привела меня сюда, чтобы поговорить о Корине.

Богиня печально улыбнулась:

– Да. Я привела тебя сюда с более важной целью. Я думала, увидев это место, ты лучше поймешь, что именно мне нужно тебе сказать.

Мистра принялась вышагивать по холму, ее тонкие одежды закружились вокруг нее, как пылинки в солнечном луче. Защитный шар двигался вместе с ней. Адон пошел рядом.

– Мне нужно с кем-то поговорить, – начала она.

– Я, конечно, помогу, – тихо сказал Адон, – но нас может увидеть какой-либо другой бог…

– В том-то все и дело, Адон: другие боги ничего не видят, кроме того, что хотят, а мир они представляют весьма узко.

Богиня Магии небрежно махнула в сторону холма, погребенного к этому времени под горой снега. Не успела она опустить руку, как лед и снег начали таять, обнажив черные камни. Обледеневшие скелеты кроликов и лисиц, содрогнувшись, ожили и, завыв от боли, принялись сражаться, как обезумевшие рыцари на турнире.

– Кажется, я никогда не говорила тебе, почему Хельмландия такая как есть, почему здесь царствует дикая магия? – Богиня продолжила, не дожидаясь ответа: – В некоторых местах, где аватары вызвали наибольшие разрушения во Время Бедствий, ткань реальности почти совсем истощилась. А здесь, где энергия умиравшей Мистры взорвала землю подобно миллиону пушечных ядер, ткань сделалась тоньше всего.