Люк нес крест, а из тишины, из ниоткуда, громко и настойчиво звучали голоса, призывавшие его — их речного парня, собрата и защитника. Люк обещал, что не допустит строительства, уверял, что не сдастся и не смирится с гибелью города, который любил больше всего на свете. Голоса восторженно приветствовали его. Люк клялся, что заставит мир выслушать его послание, что вдохнет в эти поруганные земли новую жизнь, что воскресит Коллетон подобно Лазарю, поднятому из гроба.

— Они узнают обо мне, — кричал Люк. — Они вызубрят мое имя. Они научатся меня уважать. Я заставлю их в точности восстановить город, каким он был.

Люк умолк. Голоса тоже стихли. Брат снял крест и почувствовал, как внутри у него зазвучала радостная музыка освобождения. Люк пустился в пляс, крича и кружась в своем танце. Иногда он замирал на месте и громко возвещал:

— Вот здесь. Здесь я поставлю магазин мужской одежды Дэннера. Рядом — продуктовый магазин Шайна. За ним — женский магазин Сары Постон, цветочную лавку Битти Уолла и «Магазин полезных мелочей» Вулворта.

Земля дрожала у него под ногами. Старинные здания восставали из небытия. Крыши были полны восторженных горожан. Мысленно Люк воссоздал улицу Приливов такой, какой помнил… Покидая Коллетон, он оглянулся назад. Ярко светились витрины. Через улицу протянулись рождественские гирлянды. Какой-то парень прикреплял буквы с названием к шатру театра «Бриз». Мистер Лютер подметал тротуар возле своего магазина, а из ресторана Гарри, порыгивая и ослабляя туго затянутый ремень, шел шериф Лукас.

И Люк подумал, что наконец-то стал необходимым городу человеком, человеком, принесшим сюда весну и огонь жизни.

Брат с гордостью оглянулся на возрожденный им Коллетон.

Сзади послышался какой-то звук. Люк мгновенно выхватил пистолет и повернулся.

Звук раздался снова — то была трель свистка.

Люк замер от радости, вглядываясь в фигуру человека, идущего к нему от реки.

Мистер Фрукт.

В марте партизанская война Люка перешла в иную фазу, став полномасштабной. Четырнадцатого марта в три часа ночи четыре самодельные, но необычайно мощные бомбы разрушили четыре моста, соединявшие северные и восточные границы Коллетона с материком. Еще через час двумя бомбами были серьезно повреждены ветки Южной железной дороги, по которым в округ Коллетон прибывали товарные поезда. Эту операцию брат счел чисто символической, однако правительство восприняло ее совсем по-другому. Но Люк узнал об этом не сразу.

Один из таких поездов, доверху нагруженный углем, вышел из Чарлстона через двадцать минут после подрыва ветки. Состав несся на полной скорости и на такой же скорости пролетел еще шестьдесят ярдов по воздуху, после чего с шумом рухнул в реку с ласковым названием Маленькая. Машинист и трое сопровождающих погибли в считаные секунды. Так пролилась первая кровь в схватке, которую средства массовой информации окрестили «войной за отделение Коллетона».

Люк разослал в редакции пятнадцати газет штата письма одинакового содержания, где заявлял, что земля в радиусе сорока миль от уничтоженного города Коллетон — тридцать прибрежных островов и сорок семь тысяч акров суши — свободна от производства на ней плутония. Он выражал свои соболезнования семьям четырех погибших, уверяя, что был бы готов сделать что угодно, только бы вернуть этих людей. «Моя задача, — говорил Люк, — сохранение человеческих жизней, а не уничтожение». Письмо брата представляло собой сокращенную версию его речи, произнесенной в тот памятный вечер, когда Патрик Флаэрти рассказывал горожанам об их грядущем переселении. Люк издал манифест. Территория, прежде называвшаяся округом Коллетон, отныне объявлялась суверенным штатом, а Люк Винго — его губернатором, верховным шерифом, командующим вооруженными силами и пока что единственным гражданином. По американскому законодательству земля принадлежит народу Соединенных Штатов. С этим Люк соглашался, но тут же добавлял, что вопрос о форме будущего правления рассматривается. Новый штат, составляющий двадцатую часть площади штата Род-Айленд [205], будет называться штатом Коллетон. Люк давал федеральному правительству тридцать дней на то, чтобы свернуть все работы по «Коллетонскому речному проекту», демонтировать то, что уже успели построить, и вернуть жителям бывшего округа всю украденную у них землю. Если требуемые меры не будут приняты, штат Коллетон выйдет из состава США и объявит захватчикам войну. Все строители будут считаться солдатами-оккупантами, против них будут проводиться операции по уничтожению.

Люк призывал граждан создавать нечто вроде ополчения и патрулировать границы Коллетона, следя за просачиванием федеральных агентов. Добровольцам предписывалось проникать на территорию нового штата поодиночке, с зелеными нарукавными повязками, и повсеместно создавать форпосты и посты наблюдения за противником. Когда в лесах и болотах соберется достаточное число добровольцев, Люк обещал вступить с ними в контакт и начать совместные действия уже как армия. Пока что каждому мужчине и женщине предлагалось самостоятельно вести партизанскую войну с федералами, не допуская поступления материалов для строительства и всячески тормозя его ход.

Обращение Люка стало новостью номер один по всему штату. Газеты напечатали его на первых полосах. Статья сопровождалась двумя старыми фотографиями. На одной из них были запечатлены мы с Люком после победы школьной команды в чемпионате штата. Мы улыбались во весь рот, высоко подняв заветный кубок. Со второго снимка улыбалась Саванна. Это фото газетчики позаимствовали с обложки ее книги «Дочь ловца креветок». Национальная гвардия получила приказ взять под усиленный контроль все мосты, соединяющие Коллетон с внешним миром. Немедленно начались работы по восстановлению разрушенных мостов и железнодорожных веток. Стройплощадки также получили дополнительную охрану. Был выдан ордер на арест Люка. После газетных публикаций мне пришлось встречаться едва ли не со всеми полицейскими чинами Южной Каролины. Брата считали хорошо вооруженным, опасным и, вероятно, психически больным. После его «манифеста» в нескольких крупных изданиях появились истеричные передовицы. Цитировались слова сенатора Эрнеста Холлингса из его интервью газете «Чарлстон ньюс энд курир»: «Этот парень, возможно, и чокнутый, но взрывать он умеет». Сообщество «Каппа-Альфа» Университета Южной Каролины провело «зеленоповязочную акцию», собирая деньги для детей-инвалидов. Кто-то прислал письмо редактору газеты «Колумбия стейт», в котором Люк Винго был назван «последним великим южнокаролинцем».

Спустя три недели после заявления Люка возле главной стройплощадки «Коллетонского речного проекта» был задержан семидесятилетний Люциус Татл, в прошлом — охотник на пушных зверей. «Чарлстон ньюс энд курир» ограничилась краткой заметкой об инциденте, не сообщив, что на рукаве арестованного была зеленая повязка и что двадцати охранникам не удавалось схватить Татла до тех пор, пока у него не кончились винтовочные патроны. Десять женщин (все — активистки движения «Женщины за мир» [206]) легли под колеса автобуса с рабочими, направлявшегося в Коллетон. У всех были зеленые нарукавные повязки. По дороге в полицию женщины скандировали: «Довольно бомб!»

В консервативных кругах штата Люка считали убийцей и сумасшедшим. Но у брата нашлись и сторонники, хотя их было немного. Для этих людей Люк был примером радикального защитника окружающей среды, дающего единственный и здравый ответ на чудовищные прихоти ядерной эры. В тот самый момент, когда отношение к мятежу Люка начало меняться, федеральное правительство всерьез решило положить конец войне одиночки с государством. Своими дерзкими акциями Люк демонстрировал мастерство и смекалку. Бунтарь-псих, не умеющий мыслить стратегически, ни за что не смог бы подорвать шесть мостов. Но власти опасались не столько нападений, сколько того, что Люк Винго в глазах общественного мнения может превратиться в некий символ неповиновения и тем самым существенно повредит «Коллетонскому речному проекту». В округ Коллетон направили агентов ФБР, а также спецназ из Форт-Брэгга [207], обученный борьбе с мятежниками и террористами. Начались регулярные ночные облеты островов. Люк понимал: за него взялись, и взялись очень серьезно, а это означало, что времени у него остается не так уж много. Над болотами кружили вертолеты. Береговая охрана увеличила число патрульных катеров на реке Коллетон. Все это было определенным знаком уважения, признания Люка серьезным противником. Он тоже высоко оценил подготовленность тех, перед кем была поставлена задача схватить и арестовать его. Они превосходили численностью и располагали куда большими возможностями, чем мой брат. И все же Люк обладал одним неоспоримым преимуществом — превосходным знанием местности. Никакие карты не могли компенсировать его многолетний опыт.