– Может, ты не заметил, – ледяным тоном отозвалась Катарина, – но мы едем в противоположном направлении. А что касается перестраховщицы... Учитывая историю твоей болезни, я полагаю, то, с каким трудом ты дышал вчера ночью, – вполне законный повод для беспокойства. И поскольку доктор Джеймсон в этом со мной согласен, все дискуссии отменяются.

Этот спор продолжался с самого завтрака, когда Роб Силвер, проведший остаток ночи на диване Сандквистов, дозвонился Стивену Джеймсону, а потом передал трубку Катарине. Майкл молча слушал, как они договариваются о встрече, думая про себя: вдруг кто-то в поместье Йошихары видел его ночью и теперь опознает. В конце концов, что-то же навело их на мысль, что он в расщелине, кто-то ведь послал людей на поиск.

Что, если у них есть его фотографии?

Там могли быть специальные камеры, ночного видения.

Но, будь у них фотографии, разве они не позвонили б в полицию?

Хотя он сделал, что мог, чтоб отговорить мать от этого визита, и знал, что играет с огнем, Майкл все-таки решил попробовать еще раз.

– А вон остановка школьного автобуса, – он показал на желтый знак в ста ярдах ниже по дороге. – Если ты меня высадишь...

– Я не собираюсь тебя высаживать и мне надоел этот разговор, – отрезала Катарина.

Майкл, глядя, как мелькает за окном остановка, почувствовал окончательный приговор в голосе матери, сдался и протянул руку, чтобы включить радио. Диктор как раз заканчивал с отчетом мэра о состоянии экономики острова, и Майкл было собрался переключить станцию, как началось новое сообщение, и тон диктора помрачнел.

– Два местных жителя погибли на Мауи прошлой ночью во время планового выжига посадок сахарного тростника. Их тела обнаружены утром в поле, расположенном вдоль шоссе на Халеакала. Имена сообщены только родственникам. Стало известно еще об одном происшествии, не имеющем отношения к этой трагедии. Жительница Макавао сообщила в полицию об исчезновении своего сына. Вчера, около девяти часов вечера, Джефф Кина вышел из дому, и полиция подтверждает, что его в числе трех других ребят допрашивали в связи со смертью Киоки Сантойя, чье тело было обнаружено вчера утром. Хотя свидетельств, связывающих исчезновение Джеффа Кины со смертью Киоки Сантойя, не имеется, полиция не исключает возможности, что эти два инцидента как-то между собой связаны. Всех, кто видел Джеффа Кину, чей рост, по описанию, достигает шести футов двух дюймов, а вес – 225 фунтов, просят немедленно сообщить об этом в Управление полиции Мауи. Что касается других новостей...

Но Майкл больше не слушал.

Что происходит? Пропал Джефф? Он покосился на мать. Может, рассказать ей и про Киоки, и про Джеффа? Что они были с ним вместе позапрошлой ночью?

Но тогда придется рассказать ей все без утайки. И когда она узнает, что он не только нырял ночью, но и взломал магазин...

Нет, Джош знал, где ключ, и ничего они не взламывали...

Большая разница!

Он все еще раздумывал, что же сказать матери о Киоки и Джеффе и стоит ли рассказывать вообще, когда заметил, как распахнулись ворота поместья Йошихары. Но ведь мать не нажимала кнопки пульта и вообще никаких кнопок.

– А где же дистанционное управление? – спросил он, замерев от предчувствия.

– Его нет. Машина снабжена каким-то устройством, сообщающимся с воротами.

– Шутишь! – выдохнул Майкл, шаря глазами в поисках телекамер, которые, он теперь был уверен, наблюдали за порядком на территории. – Значит, оно знает, кто ты, а? – он старался не выдать волнения. – Или у них тут везде камеры?

Катарина озадаченно посмотрела на него уголком глаза.

– Не думаю, чтоб была нужда в камерах, – сказала она. Тем не менее, когда они с Майклом вошли в холл того здания, где вчера были с Робом, она, почти помимо своей воли, шмыгнула взглядом по углам, где обычно устанавливает камеры слежения.

Там они и были.

Ну и почему нет, подумала она, учитывая ценность коллекции произведений искусства, размещенной в холле? Там было с полдюжины скульптур, по стенам стояли витрины с бесценным фарфором, и полотно на стене за спиной охранника, похоже, принадлежало кисти Вламинка. Сам охранник – тот самый, что дежурил вчера, когда они с Робом пошли поработать с компьютером, поднял на нее глаза и, узнав, улыбнулся.

– Доброе утро, доктор Сандквист. Доктор Джеймсон у себя в офисе. – Он указал в направлении, противоположном тому крылу, где размещались комнаты Роба. – Третья дверь направо.

За дверью оказалась просторная приемная, а в ней – красивая женщина лет тридцати.

– Я Джейд Куин, – встала она из-за стола, протянув Катарине руку, – секретарша и на все руки помощница Стива Джеймсона. Потом с улыбкой повернулась к Майклу. – А ты, надо думать, Майкл? Должна сказать, на вид ты вполне здоров.

– А я что говорю, – пробурчал матери Майкл. – Может, уйдем? Если поторопиться, успею ко второму уроку.

– Не так быстро, – охладила его Катарина. – Доктор Джеймсон уже здесь?

– Он в здании, но еще не здесь, – с извиняющейся улыбкой сказала секретарша, вышла из-за стола и распахнула внутреннюю дверь. – Устраивайтесь поудобнее. Доктор прибудет через минуту.

Катарина и Майкл оказались в помещении, разительно отличающемся от обычной врачебной приемной. Стены этого уютного кабинета были в панелях из дерева коа, а застекленная наружная стена выходила на элегантный сад камней, где гравий был уложен безупречно волнистыми линиями, а камням, на первый взгляд совершенно естественным, искусно были приданы абстрактные формы, одновременно и привлекающие, и ласкающие глаз. Только собрались Катарина с Майклом устроиться в глубоких кожаных креслах, как дверь в приемную распахнулась и вошел доктор Джеймсон.

– Доктор Сандквист, – проговорил он, тепло пожимая руку Катарины. – Очень рад нашей встрече. Простите, что опоздал – пришлось закончить кое-что в лаборатории этажом ниже. А ты, видимо, Майкл, – сказал он, отпуская руку Катарины, чтобы приветствовать Майкла. – Стив Джеймсон.

– Здрасьте, – Майкл торопливо пожал протянутую ему руку. – Послушайте, мне очень жаль, что мама вам позвонила...

– Давай-ка лучше я сам буду решать, правильно ли она поступила, – перебил его Джеймсон и указал подбородком на дверь в стене со встроенными книжными полками. – Ты сейчас пойдешь туда, снимешь рубашку, а потом посмотрим. – Когда Майкл ушел, он жестом пригласил Катарину в одно из кресел, стоявших перед его письменным столом, бросил что-то вроде пластиковой карточки в верхний ящик тумбы и уселся напротив.

– Не расскажете ли, что произошло вчера ночью?

Пока Катарина как могла лаконично излагала свою повесть, Джеймсон сделал несколько пометок в блокноте. Потом она ждала, а доктор осматривал Майкла. Через полчаса с этим было покончено, врач опустился в кресло за письменным столом и подождал, пока Майкл, на ходу застегивая рубашку, не усядется напротив Катарины.

– Что ж, я осмотрел и простучал все, что можно и прослушал буквально каждый дюйм обоих легких. Джейд сделала серию рентгеновских снимков, через несколько минут они будут готовы. Анализы крови и мочи будут несколько позже, но сразу могу сказать: если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, оснований для беспокойства не вижу.

– Но прошлой ночью...

– Ему приснился дурной сон, а во сне люди издают и не такие звуки, – перебил доктор Джеймсон. Тут дверь в смотровую распахнулась и появилась Джейд Куин с простыней рентгенограммы в руках, которую она поместила на встроенный в стену экран с подсветкой. – Ну что, взглянем?

С точки зрения Катарины, внутренности Майкла на этом снимке выглядели точно так же, как на том, что они в последний раз делали в Нью-Йорке.

– С учетом того, что у него была астма, легкие в очень хорошем состоянии, – заметил доктор Джеймсон. – И объем их, хотя и не такой, как хотелось бы, тоже не внушает опасений. Короче говоря, могу констатировать, что мальчик вполне здоров.

Катарина перевела дух.

– Значит, я могу ехать в школу? – спросил Майкл.