Алешка секунду подумал, а потом пулей по­летел в казарму. Влез в окно, запер его за собой.

– Что так долго? – спросил его дневальный, все так же стараясь не разбудить спящего лейте­нанта. – Проблемы?

– Ага, – соврал Алешка. Не очень-то, прав­да, и соврал: проблем ему хватало. Правда, не тех, о которых подумал заботливый дневальный.

– Это от каши, – со знанием этой проблемы подтвердил дневальный. – Утром сбегай в сан­часть, слабительного попроси.

– Обязательно, – сказал Алешка и схватил­ся за живот. – Непременно.

Он снова разулся и опять на цыпочках про­брался к своей постели. По-солдатски быстро раз­делся, нырнул под одеяло и закрыл глаза. И тут же, как ему показалось, раздался зычный глас:

– Рота, подъем! Выходи строиться! Солдат спит – служба идет…

Построение, зарядка, умывание – все про­шло как обычно. А дальше – прикол. Дневаль­ные пошли на кухню, а там…

А там, на верхней ступени крыльца перед за­пертой дверью, утомленные ночными приключе­ниями, дремали Горшков и Мотя. Как выясни­лось, они к тому же выронили ключи и не смог­ли разыскать их в темноте, сколько ни ползали но крыльцу, щелкая зажигалками.

Они уселись на крыльце и стали ждать рассве­та. А возле крыльца сидел Сачок, улыбаясь во всю пасть, склонив голову набок, словно любу­ясь делом рук… то есть лап своих. Рядом с ним валялись обглоданная кость, погрызенный чер­пак, швабра и черенок от метлы. Трофеи, так ска­зать.

– В чем дело? – гаркнул старшина, растол­кав толпу веселых зрителей. – Доложите!

– Товарищ старшина, .– вскочил Горшков, – какая-то собака здесь собаку привязала. И мы оказались изолированными от общества.

Раздался здоровый солдатский смех.

– Всю ночь просидели, – добавил Мотя. – Хорошо еще, что не пострадали от укусов.

– Ну-ка, задом повернись, – сказал Баранкин. – Не пострадали, говоришь?

– Это поверхностная травма. Внутренние ор­ганы не задеты. И внешние тоже.

– Эх вы! – укоризненно произнес Алеш­ка. – Щеночка забоялись!

Он подошел к Сачку – тот от радости подпрыг­нул на месте, звякнув цепью, и встал на задние лапы. Старшина Баранкин задрал голову:

– Щеночек!

Алешка отстегнул Сачка и повел его на место, обернувшись у курительной бочки:

– А вы это все, что здесь накидали и нагрыз­ли, приберите. Собачку дразнили, да?

По дороге Алешка от души поблагодарил Сач­ка за службу и наградил его хорошим ломтем черного хлеба. Сачок любил его до безумия и до самой будки нес этот лакомый кусок в зубах, желая показать своему славному командиру, что он служит ему не за страх, а за совесть. Не за ла­комство, а от большой любви. А такая служба – самая верная.

Привязав Сачка, Алешка отправился к «му­зею», вошел в бокс и стал прохаживаться между танками, весело и беззаботно напевая.

Расчет оказался верным.

– Эй! – гулко раздалось из железного нутра. – Открой, а?

– Кто здесь? – Алешка сделал вид, что очень испугался. – Побегу за старшиной!

– Не беги, пацан! Выпусти меня!

– А вы кто? – испуганным голосом спросил Алешка. – Танкист?

– Танкист, танкист! Еще какой! Я в этом танке воевал!

– Шестьдесят лет назад! – ужаснулся Алеш­ка, усмехаясь. – И все никак из него не вылезе­те? Вы, наверное, голодный? Я сейчас в столо­вую сбегаю, солдатской каши вам принесу.

– Не бегай! Лучше башню открой!

Алешка взобрался на танк, повернул защел­ку, попробовал приподнять крышку люка. Силе­нок не хватило.

– Эй, танкист! – крикнул он. – Дави снизу, у меня не получается.

– Ты только не ори. – Крышка приподнялась, и в люке показалось бледное лицо. Где-то оно уже попадалось. В казино, скорее всего. Один из охранников.

Алешка сделал вид, что не узнал его. Даже протянул ему руку, помогая выбраться из сталь­ного плена. В который сам же его и засадил. Только внимательно пригляделся к нему и недо­верчиво произнес:

– Шестьдесят лет…

– Я пошутил, – признался «танкист». – Я во­обще веселый.

– Оно и видно, – согласился Алешка. – За­чем вы в танк-то залезли?

– Это, парень, большой секрет. Военная тайна. Алешка лихорадочно соображал – как вести

себя дальше, чтобы «танкист» принял его за ду­рачка. «Военная тайна» подсказала…

– А… – Алешка тихонько шлепнул себя ла­донью по лбу. – Я догадался. Вы разведчик из полка Мурашова! Я вас не выдам. Подполковник Мурашов мой дядя. Я на его стороне буду вое­вать.

«Танкист», видимо, знал о предстоящих ма­неврах и сразу же сообразил свою выгоду.

– Спрячь меня, парень.

– А куда? В другой танк?

– Нет уж! – «Танкист» замахал руками. – С меня хватит. – Сделал вид, что задумался. – Слушай, хлопец, выгляни наружу – тут где-то наш разведывательный фургончик должен сто­ять.

Алешка добросовестно исполнил его просьбу, вернулся и заговорщически прошептал:

– Стоит, совсем рядом. И никого кругом нет. Беги, разведчик!

– Встретимся на поле боя!

Он спрыгнул с танка. Алешка еще раз проверил – нет ли рядом солдат – и махнул ему ру­кой.

«Танкист-разведчик» выбежал из бокса и ис­чез в брюхе фургона. Алешка закрыл плотнее дверцу и накинул запор.

И вздохнул с облегчением.

Да, загадок за одну ночь накопилось… Ну ладно, с «танкистом» все ясно. А вот зачем гулял ночью по территории весельчак Гиви? Что он высматривал?

Да, признался мне потом Алешка, знаешь, как мне тебя не хватало! Все один да один… А их сколько! Целая банда. Охранники, разведчики, танкисты, тети Моти, дяди Гиви, Горшки… И еще целый танковый полк подполковника Му­рашова. Всех не перечне лишь…

Алешка вернулся в казарму. Ему очень хоте­лось плюхнуться в постель и, плюнув на все дела, поспать хоть немного – хотя бы до за­втрашнего утра. Но здесь вам не там, как гово­рит старшина Баранкин. Да, здесь не дома.

А Баранкин в это время гремел в туалете:

– Кто опять закрыл окно? Сколько раз при­казывать? Узнаю – увольнительной в город лишу! Понятно?

И кто-то ему ответил:

– Так точно! Никак нет!

В город Алешка выходил свободно – ему увольнительные документы были не нужны. И вопросов никаких, даже у дяди Бори, не возникало. Чуть что: «Я за крас­ками пошел» – и весь разговор. Да, надо ска­зать, дяде Боре не до Алешки было – близились штабные учения, а сделать нужно было еще очень много. За всеми этими заботами полков­ник дядя Боря даже про подозрительные «взгля­ды в затылок» забыл.

А вот Алешка не забыл. И в казино теперь ходил, как на работу, будто он там огромные деньги получал. Он и получал… Но не деньги, а кое-что поважнее – информацию. Недаром воен­ные и политики говорят: побеждает тот, кто вла­деет информацией.

Вот Лешка и пытался ею овладеть. По полной программе…

Охранник казино дядя Гоша довольно скоро попал под нахальное Алешкино обаяние. Тот так его заболтал, что дядя Гоша стал Алешке луч­шим другом. Понять его можно – стоит как дурак полдня и всю ночь у входа, встречает с улыбкой всяких бездельников, у которых либо очень много лишних денег, либо вообще денег нет. Одни хотят поиграть и проиграть, потому что деньги девать некуда, а другие хотят поиг­рать и выиграть, потому что больше нигде они денег достать не могут – не работать же, в самом деле.

Ну и как с такими общаться, о чем с ними го­ворить, какими мыслями и чувствами обмени­ваться? А с Алешкой интересно. Он всегда что-нибудь такое ляпнет, что три дня в затылке бу­дешь скрести, уж я-то по себе знаю.

И вот как-то Алешка, чтобы проникнуть на разведку в казино, как раз и завел разговор о его посетителях. И свою теорию выдал:

– Дядь Гош, ну вот если богатые хотят деньги проигрывать, а бедные хотят выигрывать, зачем такие сложности – всякие там карты, джек-поты, рулетки всякие?

– А как же иначе-то? – басом удивился ох­ранник Гонга.

– Да просто, – на такую очевидность Алеш­ка небрежно пожал плечами. – Собрались бы вон там, в скверике. И все.