Но даже если бы мне удалось каким-то чудом найти транспорт на ходу, облегчив себе задачу на входе, я бы сильно осложнил ее на выходе, звук ДТП наверняка заинтересует всех в радиусе пары кварталов, и не факт, что это окажутся только мертвые ублюдки.

Три центральных входа были оснащены широкими двустворчатыми автоматическими дверьми, наверняка заблокированными после отключения электричества. А вот два по бокам, без надписей и пяти звездочек, скромно намекавших, что это лучшая гостиница в городе, скорее всего, были эвакуационными. Такие двери, оснащенные системой «антипаника», автоматически разблокируются при любом ЧП, но открываются изнутри наружу, то есть из здания на улицу, что для зомбаков являет собой совершенно непосильную задачу. Главное – каким-то образом оттянуть их от дверей, хотя бы ненадолго.

Добравшись до парковки, я, недолго думая, во весь голос обложил зомбаков хуями и, убедившись, что они отлипли от входа и заинтересовались моей скромной персоной, рванул вокруг здания. Маневр был из серии бесстрашно-слабоумных, но, на мое счастье, никаких непреодолимых преград на пути не встретилось, и когда я снова, пробежав вокруг здания и слегка запыхавшись, оказался у входа, то смог зайти внутрь в гордом одиночестве.

Атриум представлял собой большой круглый зал. Довольно светлый, наверное, если бы не немытые три года стекла. На полу скопился толстый слой пыли, но это не помешало увидеть выложенную разноцветной мраморной мозаикой классическую шестнадцатилучевую розу ветров, центр которой располагался ровно под центром купола.

Справа находилась стойка ресепшн, слева, судя по указателю, проход в спорткомплекс, прямо – не очень длинная, но широкая лестница, ведущая к ресторанам и иным залам. Еще правее стойки находились четыре лифта. Удивительно, но здесь царил почти образцовый порядок, либо гостиница была закрыта для постояльцев, когда все началось, либо из нее эвакуировать удалось быстро и организованно. Впрочем, не так уж и организованно. Справа перед ресепшн на одном из диванов лежало полуразложившееся тело человека. Судя по размеру, вряд ли принадлежавший взрослому труп лежал на боку, подложив руки под голову.

Бам! Удар по стеклу со стороны главного входа. Я резко обернулся. Зомбак, первый из бежавших за мной, достигнув входа, видимо, без задней, как и вообще какой-либо мысли, рубанулся в него головой. Сквозь дверь ему вполне ожидаемо проникнуть не удалось, и теперь он скреб стекло снаружи, параллельно измазывая его кровью из рассеченного лба.

«Спасибо, что напомнил», – шепнул я про себя и зашагал к лестнице. Действительно, расслабляться было еще очень рано, отсутствие дохлятины на первом этаже совсем не говорило о том, что гаденышей в гостинице в принципе нет.

В отличие от более-менее светлого атриума, весь остальной первый этаж был погружен в полумрак. Что такое нормальное электрическое освещение, я уже стал забывать, а фонарем практически не пользовался. В первую очередь, потому, что батарейки ценились подчас уже больше патронов, во вторую – потому, что свет карманного фонарика при желании можно разглядеть за несколько километров от источника, и это крайне хреново может сказаться на обладателе оного.

Остановившись у лифтов, стараясь не смотреть на светлое пятно зала внизу, я ждал, пока глаза привыкнут к темноте.

– Хант… связь…, – сквозь дикие помехи разобрал я слова напарника. Похоже, он не первый раз пытался со мной пообщаться.

– Смоук, я внутри, – громко прошептал я в микрофон.

– Не пон… втори…

Я шагнул вплотную к лифту, просунул рацию между полуоткрытых створок, снял микрофон с плеча и поднес поближе ко рту.

– Смоук, я внутри, у лифта, внутри, как мне подняться? – плюнув на риск, в полный голос произнес я, осматриваясь. Глаза еще слабо адаптировались, я почти ничего не видел. Впрочем, тишину, кроме дохлятины у входа снаружи, больше ничто не нарушало. Пока.

– До пятнадцатого иди по лестнице, на пятнадцатом через шахту, я там оставил веревку, как понял меня? – неожиданно разборчиво произнес Смокуер.

– Понял, понял тебя, отбой.

Видимо он догадался, как и я, подойти к шахте лифта.

Лестницу нашел достаточно быстро, но затем меня, как оказалось, ждали тридцать лестничных пролетов на ощупь. Окна здесь если и были, то тонировка у них была глухая, а рисковать открывать двери на этажах в надежде выловить немного света из коридора не хотелось по вполне понятным причинам.

Вздохнув, я нащупал в боковом кармане фонарь. Достал, нажал на кнопку. Не горит. Нажал еще раз. Фонарь включился, прощально мигнул и снова погас. За-е-бись… Похоже, он был включен последние сутки пребывания у меня в штанах. Запасные батарейки остались в рюкзаке на другом конце города. Дебил, бля. Я постучал костяшками пальцев себе по лбу. Звук был глухой.

Прижался спиной к стене, выставив перед собой пистолет и полностью переключившись на слух, пошел вверх. Отсчитав нужное количество этажей, аккуратно приоткрыл дверь в центральный коридор. Ничего. Ну то есть разницы между закрытыми и открытыми веками так и не появилось. Даже если солнце зашло уже за горизонт, вряд ли здесь было бы настолько темно, скорее всего, по всей гостинице, кроме атриума, на окнах был выставлен высокий коэффициент светоотражения, такой же, как на лестнице, который без электропитания и доступа к центральному пульту здания поменять не получится. Пришлось продолжить путь, полностью обратившись в слух, матеря про себя высшие силы, не соблаговолившие ниспослать мне прибор ночного видения, а также самого себя за то, что очень вовремя проверил работоспособность фонаря.

Я шел, слегка касаясь рукой стены. Дойдя до первой попавшейся двери в один из номеров, остановился, провел рукой по двери примерно на уровне собственного роста. Отлично, выпуклые. Один, пять, два, четыре.

Номер пятнадцать тридцать два нашелся почти напротив лифта, чуть левее. Планировка вряд ли сильно различалась по этажам, кроме, разве что, нескольких верхних, где обычно располагались самые комфортные номера, поэтому тридцать второй на восемнадцатом должен был располагаться примерно в том же месте.

Раздвинув створки ближайшего лифта, я действительно нащупал толстую веревку, с навязанными на ней петлями через равные, примерно в полметра, промежутки.

«На безрыбье и рак – щука», – решил про себя я и полез вверх. Здесь полное отсутствие света пришлось как нельзя кстати. Несмотря на мою почти паническую боязнь высоты, три этажа по этому жалкому подобию лестницы я преодолел относительно шустро. Выбравшись из шахты, я вытянул за собой веревку.

Номер восемнадцать тридцать два действительно оказался там, где я и предполагал. Из-под двери пробивался очень слабый свет, но не доносилось ни звука. Я подождал пару минут, затем присел на корточки справа от двери, достал «Беретту» и свинтил глушитель. Два патрона не сделают большой разницы, но более громкий выстрел в любом случае оказывал больший психологический эффект. Я не стал тратить много времени, продумывая все возможные варианты развития событий, – когда готовишься ко всему на свете, по сути, оказываешься не готов ни к чему конкретному. Войти, оценить силы, при необходимости быстро выйти. Это все, что я мог сделать. При отключенном электричестве считыватель естественно не работает, так что если дверь не закрыта изнутри механически…

Дотянувшись до ручки двери, я как можно медленнее потянул ее вниз и подтолкнул дверь. Та беззвучно открылась. Коротко выглянул из-за косяка, присев как можно ниже. Тихо встал и быстро зашел внутрь, сразу вжавшись в стену справа от двери и прицелившись в человека, стоявшего у окна, единственного в номере. Уже начинало темнеть, но в номере тонировка была минимальной, так что света было вполне достаточно, особенно после долгого времени в полной темноте.

– Замри, – сказал я негромко, но так чтобы меня наверняка услышали.

Видно было, что человек у окна чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Повернуться можно? – судя по голосу, это была молодая девушка.