Минут через пятнадцать мне и Смоукеру смотали скотчем уже ноги, но освободили руки. Как оказалось – ненадолго. Принесли пожрать. Рисовая каша с говядиной в полимерной упаковке из содержимого армейского сухого пайка и вода в пластиковых стаканах. Из столовых приборов наличествовала только пластиковая ложка. Предусмотрительные говнюки, получить из этого хоть какое-то подобие оружия вариантов не было никаких.

Ели под прицелом автоматов, так что даже приберечь, допустим, обломок этой самой пластиковой ложки для проверки на прочность армированного скотча не представлялось возможным.

После ужина нам снова связали за спиной руки, попутно привязав к разным, торчащим из стены в паре метров друг от друга батареям отопления, привели женщину с небольшой сумкой через плечо, на которую была нашита эмблема Красного Креста.

На женщине, в отличие от всех остальных людей, которых я здесь видел, была медицинская униформа, пуховик был украшен нашивками с тем же красным крестом и надписью «Реанимация». Она создавала стойкое впечатление заложницы, не только потому, что ее привели, но и потому, что здоровьем Смоукера ее озадачили прямо-таки в приказном порядке. Впрочем, если она здесь и не по своей воле, то довольно давно, затравленного взгляда нет, а жлобы с автоматами вели себя с ней вполне буднично.

Голову Смоукеру она зашивала очень неторопливо, постоянно причитая, что Тоха, стоявший рядом и освещавший фонарем рану, неправильно это делает, не под тем углом, опускает руку и так далее. На четвертый раз Тоха не выдержал, кинул ей фонарь, сказал, что если дохуя умная, то пусть сама светит, как ей надо, после чего перетащил кресло, в котором сидел Старый, на угол бассейна метрах в пяти от нас и уселся в него, развалившись в максимально вальяжной позе.

Сам на себя Смоукер со связанными за спиной руками светить, естественно, не мог, но женщину-врача это нисколько не озадачило, фонарь был передан мне, причем буквально в зубы. Шила и бинтовала она долго, но профессионально, насколько я, знакомый с этими вещами, в основном, по коротким курсам первой помощи, мог судить.

Пару раз от них до меня доносился шепот, почти на границе слышимости, так что слов я не разобрал.

К тому времени, как голова Смоукера была забинтована, а поверх бинтов надета валявшаяся все это время на полу шапка, два жлоба, скучавших у входа, по указанию Тохи притащили с другого конца бассейна два дубовых от холода старых больничных матраса.

На этом приятности закончились. Помещение покинули все до одного. В зале стало темно хоть глаз выколи.

Я подвинул матрас ногой ближе к себе и кое-как устроился на нем, улегшись на правый бок.

– Как ты там? – спросил я в пространство, выждав еще несколько секунд.

– Нормально, жить буду, – отозвался Смоукер, и тут же уточнил, – пока что.

Сотрясение у него, точно. Это при том, что даже если мы завтра будем здоровы как космонавты, со связанными руками против нескольких вооруженных людей можно даже не трепыхаться.

– Ты, кстати, круто разобрался, – прокашлявшись, сказал Смоукер, – я просечь не успел.

Оставалось только надеяться, что он понимал – нас все еще могли слушать. Правда, в открытую предупреждать его об этом мне тоже не хотелось, чем меньше противник о нас знает, тем лучше.

– Жить хотелось, – пожал плечами я, – половину на ходу додумал.

– Мне все еще хочется.

Да ясен хер, что это только отсрочка. И наличие десятка часов запаса для размышления вряд ли принесет какую-то пользу. Нет, твою мать, я еще не смирился, надо попытаться.

Я перевернулся на живот, почувствовав, что правая рука уже окончательно затекла. В нос тут же шибанул резкий запах от старого плесневеющего матраса.

– Ты чего там? – спросил Смоукер, сам он, судя по отсутствию каких–либо звуков, так и не двинулся с места.

– Да заснуть пробую. Не получается, мыслей в башке много.

– Я тут тоже думаю, этот Старый как забыл про раненого, когда ты ему про патроны стал насыпать.

– Либо неинтересно ему, либо до Фитиля уже добрались.

– В любом случае, я бы на его месте не сунулся, – помолчав, подытожил Смоукер.

Да, я бы тоже. Рассчитывать придется только на себя.

Страх все еще накатывал волнами, не давая нормально сосредоточиться, в ушах раз за разом звучал щелчок предохранителя, после которого лишь секунды отделяли бы от смерти. Бля, возьми себя в руки, хватит сопли на кулак мотать! Думай!

Сколько же людей у Старого в распоряжении? В засаде участвовало шестеро, плюс он сам, плюс женщина-врач. Это минимум. Нет, плюс еще один, кто-то же спалил наш приезд. Сомневаюсь, что наблюдателем был кто-то из последних двоих, да и с точки своей он не ушел бы, завидя нас.

А один ли наблюдатель? Здание почти квадратное, чтобы перекрыть все мертвые зоны, потребуется четыре человека, и на месте Старого я бы так и поступил. Так что двенадцать минимум, а не восемь. Уже дохера.

Сколько из них завтра поедут? Информация от меня ненадежна, патроны – это важный, но все равно только бонус, на который они изначально не рассчитывали. Жертвовать обороноспособностью больницы не станут. Значит, на вылазку соберется меньше половины, это четыре-пять человек. Но даже такого количества для двоих связанных многовато.

А времени будет всего пара часов, чтобы попытаться рвануть когти. Ведь грохнуть нас могут еще на подъезде к складу, как только завидят въезд на территорию. В больнице и рядом дергаться смысла ни малейшего. Значит, только в дороге.

Что по транспорту? Теоретически они могут использовать любой автомобиль, стоящий на площади. С другой стороны, какой смысл заправлять тачку, которую могут с этой же площади угнать? Нет, я бы поставил машины непосредственно на территории, а площадь использовал бы в качестве заправки, сливая бензин с баков при необходимости, только вот ни одной машины на территории самой больницы заметно не было, когда мы заходили. Впрочем, здание большое, с подземными этажами, не может ли здесь быть и подземный гараж? Да запросто, например, на несколько машин реанимации.

Весь транспорт они использовать точно не станут, вдруг что случится во время вылазки, но и на одной тачке не поедут. Рисковать делать два рейса в их ситуации глупо, да и место могут спалить, мало ли, куда я их повезу. Если у них легковые, то оптимально по грузоподъемности – три. Если есть что побольше, тогда две. Но опять же, оба варианта одинаково хуевые. Сколько бы машин не было, меня и Смоукера наверняка посадят в разные.

И в каждой будет водитель и минимум один человек для нашей охраны. Даже если удастся навести шухеру, пнуть водилу, и даже если машина при этом улетит с дороги, шансы все равно в лучшем случае один к двум. Не говоря уже про то, что, находясь в разных машинах, не сможем скоординировать наши действия.

Спустив ногу с матраса, я тихо отстучал ботинком по кафелю цифровой код провала операции. Все коды знали только связисты, но базовым вещам у нас учили всех подряд.

Смоукер вместо ответа начал копошиться, явно пытаясь максимально приблизиться ко мне. Я сделал то же самое, так что в итоге мы смогли общаться шепотом настолько тихим, что чтобы его услышать, понадобился бы хороший направленный микрофон, предполагать наличие которого в группе Старого в рабочем состоянии, припасенного специально для подобных случаев, было чем-то из разряда параноидального бреда.

– Ты не слышал что ли ничего? – с ходу спросил Смоукер, очевидно имея в виду его перешептывания с врачом.

– Нет.

– Мы никуда не доедем завтра. На выезде из больницы будет ждать засада. Постреляют тех, кто поедет, потом захватят больницу.

– Кто захватит?

– Другая группа, может и карантинщики, не знаю. У них со Старым война.

– Это врач сказала?

– Ну да, что, не веришь?

– Да нет, почему, верю.

Я действительно искренне верил. Более простого объяснения всему этому не было. Старому устраивать такой сложный спектакль бессмысленно, а для врача от передачи нам фальшивой информации ничего бы не изменилось. Другой вопрос, как бы нам самим под пули не попасть?..