Красный: энергия, сила, гнев, сексуальность, страсть, страх, эго

Оранжевый: самоконтроль, честолюбие, мужество, заботливость, безволие, апатия

Желтый: оптимизм, радость, интеллект, дружелюбие, нерешительность, склонность поддаваться чужому влиянию

Зеленый: покой, исцеление, сочувствие, обман, ревность

Голубой: духовность, верность, творчество, чуткость, доброта, перепады настроения

Фиолетовый: высокая духовность, мудрость, интуиция

Синий: благожелательность, интуиция, поиск

Розовый: любовь, искренность, дружба

Серый: подавленность, грусть, усталость, пониженная энергия, скептицизм

Коричневый: жадность, эгоизм, предвзятость

Черный: недостаток энергии, болезнь, близкая смерть

— Все состоит из энергии.

Темные глаза Деймена обращены ко мне и будто приказывают мне прислушаться — на этот раз прислушаться по-настоящему.

— Все, что нас окружает… — он обводит рукой угасающий горизонт — скоро тот совсем почернеет, — все в нашей Вселенной, которая кажется прочной и вещественной, на самом деле состоит не из вещества, а из энергии. Из чистейших энергетических вибраций. И пускай органы чувств убеждают нас в том, что физические тела либо твердые, либо жидкие, либо газообразные, — на квантовом уровне все они состоят из частиц, а те, в свою очередь, тоже состоят из частиц… Все это — одна лишь энергия.

Крепко сжав губы, я киваю. Слова Деймена заглушает голос у меня в голове: «Скажи ему! Скажи! Сколько можно тянуть, скажи, и дело с концом! Скорее, пока он снова не начал говорить!»

Но я молчу. Не произношу ни слова. Я просто жду, пока Деймен продолжит, и можно будет дальше тянуть время.

— Подними руку.

Он протягивает ко мне ладонь. Я медленно, осторожно поднимаю руку — так, чтобы даже случайно не коснуться.

— А теперь скажи, что ты видишь?

Я прищуриваюсь, не вполне понимая, что он хочет услышать.

— Что я вижу? Бледная кожа, длинные пальцы, парочка веснушек, ногти нуждаются в маникюре…

— Верно. — Он улыбается, словно я только что сдала самый легкий в мире тест. — А вот если бы ты могла видеть все таким, какое оно есть на самом деле, ты видела бы совсем другое. Ты видела бы множество молекул, которые состоят из протонов, нейтронов, электронов и кварков. А внутри этих крошечных кварков ты не нашла бы ничего, кроме чистой энергии. Она движется так медленно, что кажется нам плотной и вещественной, и в то же время настолько быстро, что мы не в силах наблюдать ее такой, какой она является в действительности.

Я прищуриваю глаза. Не знаю, верить ему или нет. Какая разница, что он сотни лет изучает эти штуки.

— Серьезно, Эвер, нет ничего отдельного. — Он склоняется ко мне, в голосе — азарт. — Все в мире едино. Вещественные тела, как ты, и я, и песок, на котором мы сидим, на самом деле — всего лишь сосредоточение энергии, чьи вибрации настолько медленны, что нам все эти объекты представляются плотными, а у духов и призраков вибрации настолько быстрые, что людям практически невозможно их увидеть.

— Я вижу Райли, — напоминаю я. Когда-то я много общалась с умершей младшей сестрой. — Ну, то есть раньше видела — до того, как она перешла через мост.

— Именно поэтому ты и не можешь ее больше видеть, — кивает Деймен. — Ее вибрации стали слишком быстрыми. Хотя есть люди, которые способны увидеть ее даже и сейчас.

Я смотрю на океан. По нему катятся длинные волны — одна, другая… Бесконечные, неустанные, бессмертные… Совсем как мы.

— А теперь подними руку и поднеси ее так близко к моей, чтобы они почти соприкасались.

Я медлю, зачерпывая ладонью песок. В отличие от Деймена я знаю, какая страшная цена назначена мне за прикосновение к его коже, — поэтому с прошлой пятницы стараюсь не дотрагиваться до него. Поднимаю глаза, а он все еще ждет, не опускает руку. Сделав глубокий вдох, поднимаю свою ему навстречу, и у меня перехватывает дыхание, когда он подносит ладонь так близко, что остается промежуток не толще лезвия бритвы.

— Чувствуешь? — Деймен улыбается. — Жар и словно бы легкий звон? Это взаимодействуют наши энергии.

Он чуть отводит руку назад и приближает вновь, заставляя пульсировать энергетическое поле между нами.

— Ты говоришь, все в мире едино… Почему же тогда мы ощущаем все по-разному? — спрашиваю шепотом, и впрямь ощущая, как нас, будто магнитом, притягивает друг к другу и по телу разливается чудесное тепло.

— Мы в самом деле созданы из одной и той же энергии, одних и тех же вибраций. Но некоторые виды энергии ощущаются холодными, другие — чуть-чуть тепловатыми, а та энергия, которая предназначена тебе судьбой, — она ощущается вот так.

Я закрываю глаза и отворачиваю лицо. Слезы льются по щекам, я больше не могу их сдержать. Для меня теперь запретно прикосновение его губ, успокаивающее тепло его сильного тела. Энергетическое поле, что дрожит между нами, — предел близости, какую я могу себе позволить. И все из-за моей ужасной ошибки.

— Современная наука только приходит к пониманию того, что веками было известно метафизикам и великим духовным учителям человечества. Все состоит из энергии. Все в мире — одно.

Я слышу в его голосе улыбку. Деймен придвигается ближе, хочет сплести свои пальцы с моими, — а я отшатываюсь и, встретившись с ним взглядом, успеваю заметить обиду. Он часто смотрит на меня так с тех пор, как я дала ему противоядие. Деймен не может понять, почему я притихла, почему отдалилась от него, не хочу прикасаться, а ведь не так давно оторваться от него не могла. Деймен вообразил, будто все из-за его флирта со Стейшей. На самом деле тогда его — да и всю школу заодно — заколдовал Роман. Деймен не виноват.

Он другого не знает — что вернувшее его к жизни противоядие, куда я по глупой доверчивости добавила каплю своей крови, не позволяет нам быть вместе.

И не позволит.

Никогда.

— Эвер? — шепчет он тихо и очень искренне.

А я не могу посмотреть ему в глаза. Не могу прикоснуться. И никак не могу произнести слова, которые он вправе услышать: «Прости, я все испортила. Роман меня обманул, а я от отчаяния и собственной тупости ему поверила… Если ты меня поцелуешь… Если наши ДНК смешаются… Ты умрешь…»

Не могу! Проклятая трусиха… Ничтожная, слабая. Не могу, и все тут.

— Эвер, я прошу тебя, скажи, что случилось? — спрашивает Деймен, пугаясь моих слез. — Ты уже несколько дней такая. Это из-за меня? Я сделал что-то очень плохое? Пойми, я почти не помню, что со мной происходило. А то, что вспоминается, — ты ведь понимаешь, это на самом деле был не я. Я бы никогда тебя не обидел!

Я обхватываю себя руками, вцепившись в плечи и наклоняя голову. Сделаться бы совсем крошечной, чтобы Деймен даже не мог меня разглядеть. Я знаю, он говорит все равно, он не способен причинить мне зло, это только я могла сделать такое ужасное, непоправимое, бессмысленное до идиотизма… Только у меня хватило глупости поверить Роману. Как же, не терпелось доказать, что я одна могу спасти Деймена! И что получилось!

Деймен подходит ко мне, обнимает за талию и притягивает ближе. А я не могу рисковать, мои слезы для него смертельны, нельзя, чтобы они попали на его кожу.

Я вскакиваю и бегу к океану. Останавливаюсь у кромки воды, лодыжки окатывает холодной белой пеной. Нырнуть бы в этот огромный океан, и пусть меня унесет течением… Все что угодно, лишь бы не произносить страшные слова. Как сказать моему суженому, которого я люблю вот уже четыреста лет, который подарил мне вечность, — как сказать ему, что я все погубила?