— Я в этом уже не так уверен.

Я смотрю на него, борясь с желанием рвануться прочь. Хочу, чтобы он замолчал. Хочу уйти отсюда. Мне здесь больше не нравится.

— Видимо, я вам помешал. — Его лицо стало жестким, осуждающим, хотя осуждает он только себя самого. — Видно, у меня привычка такая — вмешиваться в твою жизнь и все решать за тебя. Навязывать тебе судьбу… — Деймен стискивает зубы. Взгляд его тверд, и только губы чуть дрожат, выдавая, чего ему все это стоит. — Судьбу, которая не была тебе предназначена.

— О чем ты говоришь?

Я кричу, потому что чувствую энергию, облекающую его слова, и знаю, что дальше будет еще хуже.

— Разве не очевидно?

Свет в его глазах дробится на миллионы осколков — калейдоскоп тьмы, который невозможно склеить заново.

Деймен поднимается с диванчика одним стремительным движением, заполняя пространство передо мной. Пока он снова не заговорил и не испортил все окончательно, я выпаливаю:

— Это просто смешно! С начала и до конца! Сама судьба сводила нас вновь. Ты сам говорил — мы с тобой две половинки! Я знаю, так всегда бывает — если двое суждены друг другу, они будут встречаться опять и опять, наперекор всему!

Я хочу взять его за руку, а он отступает, и мне не дотянуться.

— Судьба? — Голос Деймена звучит жестко, взгляд холодный, но все это нацелено внутрь, на самого себя. — Да я всю землю обшарил, разыскивая тебя, и не один раз! Это, по-твоему, судьба? Я не мог остановиться, пока не найду тебя! — Он смотрит мне прямо в глаза. — Эвер, скажи, это судьба? Или попросту принуждение?

Я хочу ответить, раскрываю рот и ни одного слова не могу выдавить. Деймен вновь подходит к портрету красивой и гордой девушки, чей взгляд обращен к другому.

— Я ничего не хотел знать. Четыреста лет убеждал себя, что это и правда наша судьба, что мы с тобой предназначены друг для друга. Но когда увидел тебя после работы, я почувствовал — что-то изменилось в твоей энергетике. А вчера вечером я все понял.

Я смотрю на его спину, решительный разворот плеч, на его стройную, мускулистую фигуру. Вспоминаю, как странно он себя вел. Теперь все стало понятно.

— Как только увидел его глаза, я понял. — Он оборачивается, и наши взгляды встречаются. — Скажи мне правду, Эвер. Разве с тобой было не то же самое?

У меня комок застрял в горле. Хочется отвести глаза, но я знаю, что нельзя. Деймен поймет неправильно, он решит, что я хочу что-то скрыть. Вспоминаю, как Джуд застал меня тогда в магазине — как стучало у меня сердце, и щеки горели, а в животе происходило какое-то странное трепыхание. В один миг я совершенно расклеилась. Все из-за того, что зеленые, как море, глаза Джуда встретились с моими…

Это же не значит…

Не значит ведь…

Неужели?

Я встаю, делаю шаг вперед. Нас с Дейменом разделяют всего лишь несколько дюймов. Я хочу успокоить его, успокоить себя саму. Любым способом доказать, что все это ничего не значило.

Но мы в Летней стране. Здесь мысли — энергия. А мои мысли, боюсь, он только что увидел.

— Ты не виновата, — говорит он хрипло. — Пожалуйста, не мучай себя.

Я засовываю руки в карманы, пихаю их как можно глубже, чтобы хоть чуточку вернуть себе устойчивость в ставшем вдруг таким шатким мире.

— Знай, мне очень жаль. И все же… — Он встряхивает головой. — «Жаль» — это слишком слабо сказано. Ты заслуживаешь лучшего. Боюсь, теперь я могу сделать только одно. Чтобы все исправить, нужно…

Голос у него срывается. Я запрокидываю лицо, так что оно оказывается вровень с лицом Деймена. Мы стоим почти вплотную друг к другу. Малейшее движение — и просвета между нами не останется.

Я уже готова качнуться к нему, и тут он отступает. Взгляд твердый, лицо застыло. Он считает, что мне необходимо его выслушать.

— Я отойду в сторону. Это единственное, что я сейчас могу сделать. С этой минуты я больше не вмешиваюсь в твою жизнь. Отныне ты, и только ты, будешь решать свою судьбу.

У меня в глазах все расплывается, в перехваченном горле становится горячо. Он же сейчас говорил не о том, что я подумала?

Не о том, правда?

Вот он стоит передо мной, мой суженый, любовь многих моих жизней, единственный, у кого я могла искать защиты. И сейчас он меня покидает.

— Я не имел права вламываться в твою жизнь, не оставляя тебе возможности выбора. А знаешь, что хуже всего? — В его глазах — такое отвращение к себе, что тяжело смотреть. — У меня даже не хватало благородства, не хватало мужества играть честно. Я пускался на хитрости, использовал любые возможности, чтобы уничтожить соперника. Я не могу изменить прошлое, не могу забрать навязанное тебе бессмертие… И все-таки я надеюсь, что, отойдя в сторону, я дам тебе крохотную частичку свободы, чтобы ты могла выбрать.

— Между тобой и Джудом? — У меня голос истерически повышается.

Пусть он скажет, наконец! Пусть скажет! Хватит этих плясок вокруг да около.

А он молчит, и в обращенном на меня взгляде — бесконечная усталость.

— Так вот, нечего тут выбирать! Нечего! Джуд — мой начальник по работе, я его ни капельки не интересую, и он меня — тоже!

— Значит, ты не видишь того, что вижу я.

Деймен произносит это как непреложный факт. Тяжелый, неподъемный факт.

— Как ты не понимаешь? Я вообще ничего не вижу кроме тебя!

Перед глазами все плывет, руки дрожат, а внутри — ужасная пустота, словно каждый вдох может стать последним.

А Деймен опять высвечивает передо мной картину. Она сияет так ярко, что невозможно сделать вид, будто я ничего не замечаю. Но Деймен ошибается — эта девушка для меня незнакомка. Пусть когда-то моя душа жила в ее теле, сейчас мы с ней чужие.

Я хочу объяснить это Деймену, а слова не идут. Только отчаянный крик моего разума, означающий «пожалуйста, не надо» — долгий, несмолкаемый.

— Я никуда не исчезну. — Деймена не тронула моя мольба. — Я всегда буду где-нибудь поблизости. Буду чувствовать тебя и постоянно оберегать. Что до всего остального… — Голос у него печальный, но решительный. — Прости, я больше не смогу… Нельзя…

Я не даю ему договорить, я кричу:

— Один раз я уже пробовала жить без тебя, когда вернулась в прошлое, и что? Судьба отправила меня обратно!

Слезы застилают глаза, но я не отворачиваюсь. Пусть он видит! Пусть знает, чего мне стоит его дурацкий альтруизм.

— Эвер, это вовсе не значит, что тебе суждено быть со мной. Возможно, ты вернулась, чтобы найти Джуда, и вот…

— Ладно! — Я не дам ему закончить фразу, у меня еще остались аргументы. — А помнишь, ты приблизил руку к моей и сказал, что этот звенящий жар чувствуют те, кто суждены друг другу? Как же теперь? Ты берешь свои слова обратно?

— Эвер… — Он трет ладонью глаза. — Эвер, я…

— Ну как ты не понимаешь? — Я сознаю, что мои слова ничего не изменят, и все равно не хочу сдаваться. — Как ты не видишь, мне никто не нужен, кроме тебя!

Он проводит рукой по моей щеке. Пальцы такие нежные, любящие — жестокое напоминание о том, что у меня отнято. Мысли Деймена перетекают из его головы в мою: он умоляет меня понять и не торопить события.

«Пожалуйста, не думай, что для меня это легко. Я не представлял себе, как это больно — полностью отказаться от эгоистичных соображений. Может, поэтому я раньше и не пробовал? — Он улыбается, пытаясь развеселить меня, но я не принимаю шутку. Пусть он чувствует тот же ужас и пустоту! — Я лишил тебя возможности снова увидеть своих родных, и даже душа твоя в опасности из-за меня. Эвер, выслушай, ты должна понять. Пришло время сделать единственный выбор, какой тебе еще остается, и я не должен мешать».

— Я уже выбрала! — Голос у меня деревянный от усталости. Больше нет сил бороться. — Я выбрала, и ты не можешь этого у меня отнять. — Все мои слова впустую, он зациклился на своей идее. — Нет, правда! Ну допустим, я была с ним знакома сотни лет назад в далекой стране, где с тех пор не побывала ни разу. Подумаешь, дело какое! В одной-единственной жизни, а сколько всего их было?