— Скажи ему, — медленно начал Римо, — что я хочу, чтобы он капитулировал.

Лан перевела ответ Римо на вьетнамский. Капитан Дай что-то прокричал в ответ.

— Он говорит, что он сдается, — перевела Лан.

— Не он один. Все. Я хочу, чтобы Вьетнам признал свою капитуляцию. Безоговорочно.

Лан перевела. Гнусную рожу капитана Дая всю перекосило. Ответ его прозвучал резко.

— Он говорит, он только капитан. Не может сдаться за все правительство.

— Ну тогда скажи ему, пусть попрощается со своей задницей, — прошипел Римо и поднял автомат.

Капитан Дай бросил оружие и что-то отчаянно закричал.

— Он говорит, что у него есть предложение получше, чем капитуляция, — тут же перевела Лан.

— Лучше ничего быть не может, — огрызнулся Римо.

— Он говорит, что знает, где находятся американские военнопленные. Он отведет тебя. Ты заберешь американцев и оставишь Вьетнам в покое.

— Что ж, это похоже на капитуляцию, — заметил Римо и опустил автомат. — Скажи ему, что я согласен.

Капитан Дай Чим Сао знал, что проиграл. Целых два танковых подразделения под его командой были уничтожены одним-единственным американцем, которому помогала девчонка-полукровка. Еще до того, как погиб последний солдат, капитан Дай понял, что ему грозит позор. Собственная смерть страшила его гораздо меньше.

И поскольку из двух зол — позора и смерти — смерть являла собой меньшее, в голове капитана Дая родился план. Когда последний танк взорвался и пламя объяло его, капитан Дай незаметно выскользнул из “лендровера”, сквозь заросли прокрался к поврежденному вертолету и нашел рацию. Рация, на его счастье, работала.

Он передал по радио свои координаты и сообщил на все близлежащие базы, каким путем предполагает следовать дальше.

— Нам никто не должен препятствовать, — добавил он. — Это приказ. Вы обязаны мне повиноваться.

Привязав промасленную тряпку к стволу автомата, капитан Дай вышел на дорогу и встал на пути у надвигающегося на него танка, зная, что самое худшее, что его ждет, — это быть раздавленным неумолимыми гусеницами.

И вот теперь капитан Дай сидел на танке прямо под пушкой, а девчонка-полукровка держала его на прицеле.

Долгие часы танк катился вперед по дороге, останавливаясь только за тем, чтобы заправиться. Запасные канистры с топливом были закреплены снаружи.

Ярко-красное солнце опаляло обнаженную голову капитана Дая. Но на лице его играла гнусная улыбка. Ни американец, ни девчонка этого видеть не могли.

Сам того не ведая, американец направлялся прямиком в расставленную для него ловушку.

Спустя несколько часов танк уже ехал по узкой грунтовой дороге в джунглях, явно пробитой множеством прошедших по ней машин.

Сидя на водительском месте, Римо окликнул Лан:

— Спроси его, далеко ли до лагеря.

Лан перевела вопрос. Капитан ответил, Лан перевела ответ:

— Он говорит, скоро, скоро.

— Он уже давно так говорит, — проворчал Римо. Лан промолчала. Дорога сужалась. Римо изо всех сил старался не задевать обступившие со всех сторон дорогу деревья. Работенка не из легких.

Было еще светло, когда дорога вдруг сделала крутой поворот. Джунгли сразу кончились, и перед танком оказалось открытое пространство. От неожиданности у Римо и Лан захватило дух.

— Римо! — вдруг закричала девушка.

— Да-да, вижу, — отозвался Римо, вглядываясь в перископ. — Это, наверное, и есть лагерь.

— Нет, — уныло заметила Лан. — Не лагерь.

— А что же еще? — стоял на своем Римо.

— Да, лагерь. Но посмотри в сторону.

Кто-то по-вьетнамски выкрикивал какие-то приказания.

— Заткни его! — рявкнул Римо и остановил танк.

— Не могу, — ответила Лан. — Это не капитан. Иди сюда, Римо.

Римо выбрался через люк наружу и осмотрелся по сторонам. Впереди стоял еще один танк. Он стоял на самом краю поляны, а его сверкающая на солнце пушка была направлена прямо на танк Римо, как указующий перст судьбы.

Римо схватил автомат и приставил его к затылку капитана Дая.

— Скажи им, чтобы отошли в сторону, или я разнесу башку этому ублюдку! — крикнул Римо.

Насмерть перепуганная Лан перевела эту угрозу.

Командир танка смотрел на Римо ничего не выражающим взглядом. Римо краешком глаза следил за ним, боясь оторваться от затылка капитана Дая. Дай обернулся. Лицо его сияло. Радостная ухмылка обнажила широкие, как лопата, зубы.

— Не скалься, — пригрозил ему Римо. — Один раз я тебя уже убил. И с радостью сделаю это еще раз.

Лан перевела сказанное Римо. Улыбка сползла с лица капитана Дая, и ее место занял целый калейдоскоп сменяющих друг друга эмоций.

— Что они делают? — шепотом поинтересовался Римо.

— Ждут, — с мрачным видом отозвалась Лан.

— Чего?

И тут все стало ясно. Из-за танка показалась вереница людей. Они шли, ссутулившись и понурив головы. Одеты они были в одинаковые серые хлопчатобумажные одежды. Это были американцы. Вслед за ними шла еще группа людей, не американцев. Лан признала в них своих товарищей по несчастью — детей американских солдат. Она горько всхлипнула, поняв, что ее друзьям не удалось добраться до Таиланда. Но для Римо эти люди ничего не значили.

Командир танка все с тем же каменным выражением лица показал Римо на пленников. Несколько солдат стояли с автоматами на изготовку, нацелив их на заключенных. Офицер что-то сердито кричал, размахивая руками.

— Можешь мне не переводить, — сказал Римо. — Либо мы сдаемся, либо они перестреляют пленных.

Лан молча кивнула, глотая слезы.

Пальцы Римо напряглись. Ему так хотелось нажать на курок! Капитан Дай заметил выражение глаз Римо. Улыбка окончательно покинула его уродливое лицо, и на нем выступили крупные капли пота.

Наконец Римо произнес:

— Ты не стоишь этого.

Он отложил автомат и поднял руки.

— У нас нет выбора, девочка, — уныло заметил Римо.

Уже не сдерживая рыданий, Лан бросила АК-47 на землю и тоже подняла руки вверх.

— Прощай, Римо, — еле слышно прошептала она.

— Мы пока еще живы.

Солдаты окружили танк и заставили Римо и Лан спуститься с башни на землю. Их заставили встать на колени и обыскали, нет ли при них оружия. С Римо сорвали каску и бросили ее в сторону. Несколько солдат помогли капитану Даю сойти с танка. У капитана дрожали колени.

Покачиваясь, он подошел к Римо и дважды ударил его по лицу. Потом, обращаясь к командиру танка, выкрикнул по-вьетнамски какой-то приказ, и солдаты оттащили Лан прочь, в крытую пальмовыми листьями хижину. Пленников под конвоем отвели туда же.

Потом солдаты под конвоем повели Римо через весь лагерь туда, где стоял стальной контейнер размером с мусоровоз. Рядом — если только верить разносившейся во все стороны вони — проходила открытая сточная канава.

Римо опять заставили стать на колени. Дверь контейнера распахнулась, и Римо пинками и толчками загнали внутрь. К этому времени уже совсем стемнело.

Дверь захлопнулась, и слышно было, как ее заперли на засов.

Римо казалось, что он сидит в духовке печи. И плюс к тому — духота, застарелый запах человеческого пота. И кромешная тьма — лишь слабый свет пробивался сквозь отверстия, оставленные пулями в стенах контейнера.

Римо припал глазом к одному из отверстий и попытался разглядеть, что происходит снаружи. В этот момент он услышал чей-то негромкий голос и отпрянул от отверстия.

— Обычно сюда двоих сразу не сажают, — произнес голос. — Но я рад, что мне есть с кем поговорить.

— Кто тут? — спросил Римо.

— Кто-кто? Ты что, совсем с ума сошел, или тебя так хорошо обработали, придурок? Я Янгблад.

— Янгблад! — воскликнул Римо. — Дик?

— Эй! — удивленно отозвался Янгблад. — Я что-то не узнаю твой голос. Ты кто, черт тебя раздери?

— Это я, Римо.

— Э? Какой еще Римо?

— Уильямс. Сколько еще Римо ты знаешь?

— Уильямс... Римо Уильямс... — тихо произнес Янгблад, как бы пробуя свои слова на вкус. — Знал я одного парня в морской пехоте, которого так звали.