— Не так уж и высоко. Даже испугаться не успеешь, — буркнул Андрей. — Ты чего приперлась, да еще ночью, и голая к тому же? У тебя только вчера температура была. Совсем сдурела!?

— Ой, да ладно тебе, мамочка нашлась, — пытаясь сдержать улыбку, сказала Лизи. — А что ты тут делаешь в такое время?

— Загораю, блин.

— Тогда я составлю тебе компанию, — весело проговорила Лизи и, услышав недовольный стон парня, добавила: — Я ненадолго.

— Успокоила, — усмехнулся Андрей.

Лизи уселась на еще теплую поверхность крыши, опершись на парапет спиной, и закинула голову, разглядывая черный бархат неба. Небольшой одинокий фонарь еле освещал незначительную часть крыши, не доставая до края, где примостились молодые люди.

— Смотри, какие звезды яркие, и Луна просто сияет, — восхищенно прошептала девушка.

— Да, совсем скоро похолодает. Бабье лето уже подходит к концу. Так что еще каких-то несколько дней, может, недельку, и начнутся дожди, а там, глядишь, и первые заморозки.

— Да, — грустно протянула Лизи. — Уже не побегаешь утром. Будет холодно.

Андрей промолчал, только тяжело вздохнул и опустил голову.

— Как странно, как будто снегом пахнет. Не чувствуешь? — спросила Лизи и передернула плечами. Когда она выбегала из комнаты, то только и успела схватить валяющуюся на кресле толстовку и уже набегу натянула ее на тонкую футболку. Сейчас прохлада пыталась пробраться через одежду к ее телу, которое и так уже почти полностью покрылось противными мурашками.

— Замерзла? — тихо спросил Андрей и, не дожидаясь ответа, спустился вниз со своей импровизированной качели и, усевшись рядом с девушкой, обнял ее за плечи, притягивая к себе. — Так лучше? — хмыкнул он, чувствуя, как Лизи попыталась еще ближе придвинуться к нему.

— Ага, теплее, — улыбнулась девушка. — Слушай, а давай, когда выпадет снег, устроим снежные бои с малолетками. Дом на дом, помнишь, как раньше? — Лизи снова посмотрела на усеянное звездами ночное небо. — Построим ледяную крепость и снеговика поставим. Будем завоевывать ее каждые выходные до конца зимы, пока сама не растает. Классно будет!

— Да уж, — только и ответил парень.

— А ты за какую команду воевать будешь? — спросила Лизи и повернула голову, чтобы посмотреть на Андрея.

— Сами воевать будете. Без меня, — буркнул парень и отвернулся. Лизи нахмурилась — не нравилось ей его настроение и выражение лица.

— Ну, без тебя, так без тебя. Раз испугался получить снежком по голове, тогда будешь у нас судьей.

— Не буду, — резко бросил Андрей, и его рука на плече Лизи напряглась.

— Почему? — удивилась девушка.

— Потому.

— Слушай, а ты уже решил, куда после школы пойдешь? Выбрал институт? Или сразу на работу?

— Нет.

— Что нет?

— На все нет.

— Блин, Андрей, время пролетит очень быстро. Надо уже сейчас начинать к тестам готовиться. А для этого надо решить, в какой институт поступать будешь, ну, чтобы определиться, что сдавать.

— Плевать. — Парень убрал руку с плеча Лизи и медленно поднялся. Он отвернулся от сидящей на крыше девушки и стал смотреть в темную даль улиц.

— Что значит «плевать»! Ты с ума сошел! — Лизи тоже поднялась и встала за его спиной в нескольких шагах. — Ты должен решить, чем хочешь заниматься в жизни и правильно выбрать институт сейчас, а не после первого или, что хуже, третьего курса разочароваться и снова поступать. Так и будешь вечным студентом.

— Лизи, заткнись, пожалуйста, — не поворачиваясь к ней, прошипел Андрей.

— И не заткнусь! Ты что себе думаешь!? Тебе надо поступить в институт, найти хорошую работу, ведь ты же знаешь, что ты единственный на кого может рассчитывать твоя мать, ты ее опора и поддержка…

— Лизи, замолчи! — закричал Андрей и закрыл лицо ладонями. — Какая я нафиг опора, какая поддержка? Замолчи, умоляю.

— Да, что с тобой! Я знаю, что сейчас ты болен, но не стоит опускать руки. Надо бороться! Тем более тебе есть, для кого жить! А ты нюни распустил, — закричала она ему в ответ. — Это все временно, пройдет, а о будущем нужно думать и всегда планировать.

— Лизи, ты не понимаешь, о чем говоришь. — Андрей резко повернулся к девушке. — Какое будущее! Какие планы! Мне осталось от силы три месяца! Понимаешь! Три месяца! И все!

— В смысле? — не поняла его Лизи.

Андрей снова отвернулся от нее и замолчал. Лизи смотрела на его напряженную спину и прокручивала только что услышанные слова в своей голове.

— Андрей, что с тобой? — девушка осторожно дотронулась до его плеча.

— У меня опухоль мозга. Ее нельзя оперировать, и она растет с каждым днем. Врачи сказали, что у меня осталось от силы три месяца.

— Нет, не может быть, — простонала девушка и, отпустив парня, отошла от него на несколько шагов. — Этого не может быть, нет, — шептала она, глядя на его спину. — А если за границу? Там врачи и медицина лучше. Деньги — не проблема. Найдем.

— Лизи, ты слышала, что я сказал. — Андрей обернулся и с болью посмотрел на девушку. — Меня нельзя оперировать. Поздно, — его глаза предательски заблестели в свете желтого фонаря.

— Нет, — выдохнула Лизи и закрыла рот рукой. — Нет, — она наконец-то полностью осознала услышанное, но никак не хотела в это верить.

— Вот почему я не смогу играть с вами в снежки и не смогу построить ледяную крепость. Вот почему я не думаю про институт. У меня нет будущего. Мне не дожить даже до нового года, — слезы потекли по его щекам. Парень быстро отвернулся, стараясь их скрыть.

— Боже, нет. Ведь можно же…

— Уже нельзя, — прошептал Андрей и задрал голову вверх. Со стороны казалось, что он смотрит в ночное небо, но молодой человек стоял с закрытыми глазами, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Он уже смирился со своей участью, но слова и слезы Лизи, которые без остановки текли по ее щекам, снова разбередили его душу. — Три месяца, черт, только три коротких месяца. Все время только и делать, что ждать и бояться каждого нового дня, который своим приходом отнимает мое время. С ума сойти можно, правда?

Он почувствовал, как Лизи прижалась к его спине и осторожно обняла за талию.

— Не плачь, глупая, — голос Андрея дрогнул. — Теперь у тебя на одного противника будет меньше, — прошептал он.

— Дурак, — хлюпнула Лизи и еще крепче прижалась к его напряженной спине. — Боже, как же ты с этим справляешься? Как же ты….

— Ничего, теперь уже все равно. Сначала, когда мне сообщили мой приговор, я испугался так сильно, что не мог спать несколько дней подряд, пока мне не вкололи убойную дозу снотворного. Я не мог ни о чем думать, и ничего делать. Был только страх. Один страх. Жуткий, липкий, просто невыносимый. Потом только один вопрос звучал у меня в голове: «Почему я?», и такая злость поселилась во мне, что я перебил всю посуду в доме — никак не мог успокоиться. Но вскоре пришло равнодушие… или просто оцепенение. Мне стало все равно. Ну, умру, и что? Все умирают — кто раньше, кто позже. Можно сказать, что я даже смирился со своей участью. Но знаешь, когда я стал видеть жалость в глазах людей, я и сам стал себя жалеть. Как же, такой молодой, вся жизнь впереди, а такая судьба, — Андрей хмыкнул. — Вот с этим я не смог смириться. Когда мать старается скрыть от тебя слезы, отворачиваясь, когда она по ночам украдкой рыдает в подушку, чтобы я не слышал, а когда ты ловишь на себе ее взгляд, то в глазах только невыносимая боль и жалость, обреченное ожидание и уже никакой надежды. Я не могу больше этого видеть, я не хочу чувствовать это все оставшиеся мне три месяца, — Андрей говорил очень тихо и слезы душили его. Он и сам не понимал, зачем рассказывает все это, но отчего-то именно сейчас он не смог сдержать себя — слова сами слетали с его губ, находя, наконец, своего единственного слушателя. — Знаешь, после того, как я узнал свой диагноз, я ни разу не заплакал. Не потому, что сильный и не потому, что мужчины не плачут, нет, я просто не мог, не получалось как-то. А вот сейчас, чувствуя твое тепло, не могу сдержать слез. Черт, совсем в тряпку превратился. Вот видишь, что женщины с нами делают?