Я стойко терплю любую манипуляцию на ране. О важность придала мне сил. После того как всё заканчивается, меня переводят в палату. Карим нервно мечется в коридоре, поджидая врача.

Устроившись на кровати, я прислушиваюсь к голосам за дверью палаты. Слышу голос врача, который хлопотал над моей раной, и Карима.

— Хорошие новости! С вашей супругой всё в порядке.

— А ребёнок?

— И с ним тоже. Чудо, но вам и правда повезло. Если бы София ударилась животом… боюсь, она могла бы потерять ребёнка.

Карим тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу.

— Спасибо.

— Не за что. София должна побыть еще некоторое время в больнице, мы понаблюдаем за состоянием вашей жены.

— Да, конечно. Если что-то нужно обязательно говорите.

— Непременно. Ну я пойду, пациенты ждут.

Карим возвращается в палату и видит, что я уже пришла в себя. На моих губах неосознанно появляется лёгкая улыбка.

Муж подходит к кровати и садится рядом, не сводя с меня глаз. Не узнаю его. Как будто маску другого человека на лицо надел. Откуда столько волнения? Глаза монстра будто говорят сами за своего хозяина. В них отчётливо читается фраза:

“Я за тебя переживаю”.

Он первым начинает разговор. Шарашит с первого слова резким признанием:

— Я ломал тебя. Был с тобой холоден и чёрств. Почему ты себя так ведёшь? Почему бросилась на защиту, ставя на кон свою жизнь?

— А ты почему себя так ведёшь? Зачем ломаешь?

Сильно жмурит глаза, вздыхая.

— Я первый спросил…

Понятно, не может открыть свой секрет.

Может секрета и вовсе нет?

Просто характер как сталь…

Я устала искать объяснения поведению Карима.

Наверно и правда характер.

Я ему ничего плохого не сделала. Не знала его раньше.

Ведь поженились спустя пару дней после знакомства.

— Нет плохих людей! Есть люди, которых не любили в детстве…

Я рискую, но руки сами по себе тянутся к лицу Карима.

Сейчас я смотрю на его шрам…

Муж находится ко мне слишком близко.

Рискнув не на шутку, я всё же дотрагиваюсь до его лица.

Точнее до шрама… И нежно провожу пальцем по его контуру.

Я трепетно глажу шрам бездушного чудовища, а по моей щеке скатывается слеза.

— Я хочу любить тебя, Карим! Ты добрый отзывчивый, нежный… Я точно знаю! Вижу это в глубине твоих глаз. Просто отпусти боль прошлого. Доверься мне.

Он сжимает челюсть. Весь трясётся. На секунду ловит мою руку, крепко её сжимает, а потом в сторону отбрасывает и отходит на два шага назад от кровати.

— Ты просто хочешь подлизаться, чтобы я оставил ребёнка! Хитрая девочка. Но этого не будет.

— Нет! Неправда! Я сделала это лишь ради тебя. Сам подумай, если бы я не препятствовала покушению, то ты… был бы мёртв. Та пуля предназначалась тебе, она бы угодила тебе в голову, а я… Я бы стала свободной. От твоей власти. Я бы стала вдовой.

Муж задумался. Черты его лица стали холодными. Он даже побледнел.

— Отдыхай. Позже поговорим, — протараторив это, Карим быстро уходит прочь.

Как обычно бежит от правды, которую, я уверена, скрывает, оставляя меня в замешательстве.

Какое-то время я просто лежу, глядя в потолок, а потом слышу мелодию ожившего телефона. Глянув на экран, вижу номер Кристины.

— Да, — вяло отвечаю.

— Софа! — кричит в трубку Кристина, — Да ты у нас звезда! О тебе все каналы трещат и интернет взрывается! Ты просто… ты такая молодец! Тебя все героиней называют!

Я смущаюсь, словно она не обо мне говорит, а о другой Софии. Я ведь такая трусиха! И правда, как мне хватило смелости выдать такое? Бросится под пулю? А потом я поняла… Я просто хотела, чтобы Карим начал меня ценить, чтобы оценил мой поступок по достоинству и изменился. Но самое главное — оставил ребёнка.

Этот неосознанный рывок был не таким уже и неосознанным. Когда я бросилась под пулю, в голове промелькнула мысль: если бог даст, значит я выживу, значит так нужно! Если нет… что ж, больше, по крайней мере не придётся мучиться, живя в нелюбви в роли бесправной куклы.

Я пожертвовала собой, теперь понимаю, что не зря. Карим оценил мой поступок, это стоило того, чтобы хотя бы несколько минут увидеть его истинные эмоции, которые он зачем-то прячет за непробиваемой броней на самом деле слишком уязвимой души. Эмоции, говорящие о том, что он сходит с ума от переживаний, видно невооружённым взглядом.

Поболтав с сестрой, я положила трубку. Прикрыв глаза, обняла живот и ласково его погладила. Кажется, он округляется. Малыш растёт. Очень быстро. Прежняя одежда становится тесной, особенно, когда я стала больше есть.

— Ничего, малыш, я тебя никому не отдам. Твой папочка погорячился. Мы на верном пути. Осталось ещё немного, и он станет моим.

Через несколько дней меня выписывают. Рана на предплечье практически не беспокоит и быстро заживает. Врач ещё какое-то время будет приходить к нам домой и делать перевязки до полного выздоровления. Возможно, останется шрам, но медицина не стоит на месте, его с лёгкостью можно будет отшлифовать. Но я ещё подумаю об этом. Пусть он останется как напоминание о моей смелости и о том, что я сделала ради другого человека, чтобы получить его нежность и доверие.

По телевизору, в сети все об этом только и говорят. Меня считают смелой девушкой и чуть ли не боготворят. Это приятно. Представляю, что и Карим это тоже видит. Очевидцы дают интервью всему происходящему, только обо мне и отзываются.

Как оказалось, заварушку устроили намеренно. Конкуренты Асадова. Они тщательно подготовили план и действовали по заданному сценарию. Хорошо, что у них ничего не вышло. Но как же ловко они подгадали момент, устроив шумиху сразу в нескольких местах, под видом перепалки компании пьяных людей. Хватило одной секунды, чтобы совершить выстрел. Работали профессионалы.

Разумеется, Карим был настолько зол, что уволил всех охранников. Уволил… это ещё мягко сказано. Он мог их живьём под землёй зарыть.

Сейчас Карим ненадолго отлучился по делам в другой город. После того разговора в больнице мы с ним больше не общались.

Сейчас я сижу в своей комнате и расчесываю волосы перед зеркалом. Думаю, чем бы мне заняться. Погода сегодня хорошая, может пойти в сад прогуляться? Как вдруг в дверь стучат.

— Войдите, — откладываю расчёску в сторону, оборачиваюсь на шум шагов. На горизонте появляется служанка. Она бережно несёт что-то в руках. Похоже на одежду.

Дорогую, роскошную.

Словно это вечернее платье.

— Это вам.

Откланявшись, Марина кладёт его на кровать.

Зачарованная зрелищем, я осторожно касаюсь мягкого, расшитого драгоценными камнями материала.

— Что это?

Оно такое красивое и блестящее…

У меня было около полусотни нарядов, но ни один из них и близко не сравнится с этим.

— Подарок от господина Карима.

— Правда?

Я очень сильно удивляюсь.

— Он приказал, чтобы вы его надели. Прямо сейчас. Я помогу вам с прической и макияжем.

— А что случилось?

— Без понятия. Господин приказал вам нарядиться и быть готовой через два часа. У главных ворот вас будет ждать машина.

— Значит он приехал?

— Да! Господин уже в пути. Его самолёт сел полчаса назад.

Хорошая новость. Хороший знак… его подарок.

Кусая губы, рассматривая платье, сияющее как миллион ясных звезд, я жду подвоха. Ведь Карим никогда не дарил мне подарков. Таким вот образом.

Неужели он собирается нарядить меня именно так, чтобы, быть может, продать кому-то? Очередному другу? Продать или подарить. Как запланировал для нашего ребёнка.

Какие-то глупости всплывают в голове.

Да просто я уже не знаю, что ждать от чёрствого чудовища.

Изначально меня продали ему родители. Потом он захотел вторую жену. Дальше стал кричать, что отдаст нашего ребенка другим людям, сделав из меня суррогатную мать. А сейчас? После такой закономерности логически следует новый вариант.