Старость не признак ума. Да, люди набираются какого-то опыта, двигаясь по жизни. но это не делает их мудрецами, а их слова истиной в последней инстанции. Возраст не даёт ничего, если у человека изначально в голове пусто.

Люди, сидящие в большой гостиной, дураками не являются. Дураки не смогли бы добиться тех вершин, куда забрались те, с кем Чарли приходится считаться. Некоторые из них помнят ещё молодого Клемменсена и совсем мальчишку Саттона. Охочие до денег. Отдающие бескомпромиссные приказы. Готовые на всё, но не безрассудные глупцы. Такими их описывал Чарли патрон, и такими Саттон сам их видел долгое время, пока не пришлось взрослеть и начинать самостоятельный путь.

Некоторых из тех, что присутствуют в доме, Чарли давно бы отправил на кладбище.

Остин Пирс, распадающийся на части. Даже не старик, а мумия, в котором не осталось родных органов. Оружейный барон, непонятно каким образом вообще ещё передвигающийся, и не померевший после всех проведённых операций. Рядом с ним постоянно крутится помощник, во многом говорящий за своего босса и без стеснения метивший на его место.

Уильям Макги. Наверное, самый лояльный к Саттону человек в этой компании мафиозных боссов. Удерживающий на себе весь нефтяной и финансовый рынок, приторговывающий между делом антиквариатом. Он до сих пор предпочитает не марать руки в чём-то по-настоящему криминальном, хотя и у него есть собственное кладбище конкурентов, исправно пополняющееся раз в пару месяцев. Молодых да резвых много, и не все из них понимают важность сотрудничества с Макги.

Джек Райт. Его Чарли не переносит сильнее других. Саттон прекрасно осознаёт, что все они здесь собрались не ради благотворительности и мира во всём мире. И заработали они свои состояния ни на разведении цветочков и зайчиков. Но похищение людей и последующая их продажа — это то, чего Чарли никогда не примет.

— Все мы зарабатываем, как можем, — остужал Клемменсен пыл своего юного протеже.

— Но это ведь люди! — вспыхивал Саттон, не умеющий в те годы строго контролировать собственные эмоции. — Не только взрослые, но и дети. Он ведь… Они же…

— Не будь Райта, на его место пришёл кто-нибудь другой, — логично замечал Ханс, глядя на подростка. — Джек хотя бы не берёт больше того, что требуется.

И спустя годы, встав во главу одного из углов города и сравнявшись с теми, кто его раньше вряд ли воспринимал всерьёз, занявшись тем, за что его легко упрятать в тюрьму на двадцать пожизненных, Чарли всё равно не переносит Джека Райта и не собирается понимать его.

— Ты же собрал нас здесь не для того, чтобы выпить вместе кофе.

Насмешливый, но не ядовитый голос Макги заставляет Саттона поднять голову от столешницы. Появление Нэнси он как-то совсем пропустил, и самую малость сожалеет об этом, видя, как она нервничает и как поднос в её руках чуть подрагивает.

Паркер не знает, куда деть глаза, и можно ли ей смотреть на присутствующих. Она расставляет чашки и стаканы перед каждым из мужчин и одной молодой женщиной, с которой таки решается встретиться взглядами. Незнакомка смотрит презрительно, и даже яростно, имея все намерения выбить Нэнси из колеи. Но, видимо, она совсем не встречалась с Винсентом Россом, чьи взгляды в сто раз убийственнее и устрашающе. Паркер нахально улыбается, получая на это недоумённый взгляд женщины и довольный от Чарли.

— Хорошенькая у тебя горничная, Саттон, — дребезжит голос Пирса, как проржавевший движок автомобиля.

— Вы лучше в этом разбираетесь, Остин, — улыбается Чарли. — Сколько лет вашей последней супруге?

Старик заходится кряхтящим смехом и подманивает к себе помощника.

— Семнадцать, сэр, — помогают Пирсу вспомнить.

Саттон закатил бы глаза, но нельзя. Куда этой мумии семнадцатилетняя жена, когда он дышать без чужой помощи не в состоянии.

— Перейдём к делу, пацан, — грубо вклинивается Райт в разговор, не растерявший своей живости и изрядной доли силы.

Чарли кивает и принимается рассказывать. Рассказ выходит сухим, полным цифр и анализа происходящего. Все слушают, не прерывая, понимая, что в прогнозировании Саттону нет равных. Лишь под самый конец, стоит перейти непосредственно к участию боссов в этой истории, некоторые из них кривятся, при этом позволяя мужчине договорить.

— В данный момент они насели на меня, — заканчивает Чарли. — И это нормально, каждый из нас подвергался таким нападкам, но никогда претензии ФБР не заходили дальше наших финансов. Никто не останавливал нашу работу. Максимум, что им было позволено, это копаться в бумажках. Бумажках, которые мы сами им выдавали, где не было ни слова о наших делах. Но сейчас они зашли дальше, и поверьте мне на слово, это только начало надвигающейся бури.

— Ты сам профукал своё спокойствие, — выплёвывает Райт. — Не стоило забирать порт у Гектора.

— Намекаете, что это его рук дело? — цепляется Саттон пусть и за маленькую, но возможность докопаться до того, кто ставит ему палки в колёса. — Откуда у него такое влияние? Как мне помнится, Герман ходил под вами, — обращает он взгляд на Макги.

— И ходит по сей день, — не отнекивается Уильям. — Но когда он пришёл и попросил меня разобраться с тобой, я ответил, что не вмешиваюсь в дела подчинённых и уж точно в дела своих партнёров. Он сам потерял порт, сначала переписав его на жену, а после закрутив шашни с другой бабой, — мужчина улыбается. — Женщины порой заставляют нас творить невероятные глупости.

Уильям смотрит на сидящую рядом дочь, которая нынче сопровождает отца на такие вот встречи. Готовить приёмников начали все, даже Райт. И Чарли отдаёт себе отчёт в том, что ему тоже когда-нибудь придётся оставить свой бизнес и свою часть в этом круге. Он не представляет кто это будет, но следя за Макги и его отношениями с дочерью, думает, что было бы неплохо уступить дорогу собственному ребёнку. И эта мысль выглядит абсурдной, учитывая, что из постоянных подружек у него одна Моника, давно замужняя и семейная женщина.

‍— Я пригласил вас не для получения жалости, — продолжает Чарли. — Она мне без надобности. Я рассчитываю на вашу поддержку. Опечатанные грузы как раз должны были отправиться к вам, Уильям, — открывает он правду. — Заказанное вами оборудование и некоторые из индийских сокровищ.

Саттон не говорит напрямую, о каких сокровищах идёт речь, но Макги всё понимает и хмурится.

— Мы слушаем.

Саттон оставляет своих гостей в столовой, куда пригласил их для лёгкого ужина. Нэнси постаралась на славу, и Чарли не скрывал довольной улыбки, выслушивая боссов и их похвалы приготовленным блюдам.

— Нэнси, — останавливается мужчина в дверном проеме, и голос его вибрирует от недовольства.

Развернувшаяся картина в секунду перечёркивает благоприятное настроение этого вечера.

— А ты и правда неплохо устроился, пацан, — усмехается Райт, удерживая Паркер за руки.

Нэнси смотрит на него со страхом и мольбой. Она взывает к нему, прося помощи, и если в другой раз он мог порадоваться тому, что стал нужен ей и перестал быть злодеем в этих невозможных глазах, в данный момент он не испытывает ничего, кроме разъедающего гнева.

— Признаюсь, я остался очень даже доволен, — переводит Джек взгляд на девушку в своих руках, а затем обратно на Саттона. — И я понимаю, отчего ты весь вечер игнорируешь Елену. Дочь Макги, конечно, хороша, но не идёт ни в какое сравнение с этим милым цветочком.

Его слова звучат как самый пошлый из намёков, и Чарли злится ещё больше. А ещё его злят разговоры о Елене. Он не переваривает их, и любые из тех намёков, что приходится выслушивать.

Саттон терпеть не может намёки, он предпочитает говорить прямо, не юля и не пресмыкаясь. Да и эти разговоры о симпатии дочери Макги к нему уже перестали быть чем-то интересным даже Винсенту, а ведь тот любитель поболтать о девушках и о том, чем с ними можно заняться.