Нэнси только догадывается сколько уже прошло времени. Она перестала напрягать слух, прислушиваясь к происходящему за стенами. Всё равно ничего было не разобрать. Всё, что она делала, это тихо раскачивалась взад-вперёд и мычала себе под нос детскую песенку из одной передачи, которая так сильно раздражала её старшего брата, и так нравилась ей маленькой.
О том, что за ней кто-то придёт и спасёт не было даже и мысли. Кому она нужна? Родители мертвы. Друзей у неё нет. Коллеги вряд ли будут поднимать шум. Может брат? Но он ведь не пойдёт в полицию, а без них её не удастся отыскать, а других возможностей ей помочь у него нет. Но кто ещё остаётся? Никого.
Паркер вскакивает на ноги, услышав, как открывается дверь, и сжимает кулаки, такая несвойственная ей реакция.
— Эй, ты! — Мужчина дёргает головой в сторону выхода. — Выползай давай. За тобой приехали.
— Что? — Нэнси не двигается с места, услышав чужие слова. — Кто?
— Сама увидишь, — усмехается мужчина и открывает дверь шире.
Девушка следует прочь из комнаты на негнущихся ногах, слабо представляя, что могло случиться, и кто мог за ней прийти. Это точно не её брат. Тогда остаётся лишь один человек, с которым она провела последние дни и доверие которого обманула, попав в эту ситуацию.
— Чарли? — шепчет она себе под нос.
Мужчина, следующий за ней, не слышит сказанного, разглядывая фигуру Нэнси, скрытую под неброской и дешёвой одеждой. Она похожа на одну из тех девчонок, которые бывали в этом доме в надежде отыскать хорошую работу за границей или просто получить немного деньжат за сиденье под столом босса с его членом во рту. Ничем не примечательные, не заслуживающие внимания. И не догадывающиеся, что их ждёт после того, как Джек Райт наиграется с ними.
Нэнси ведут серыми каменными коридорами, пока не показывается деревянная лестница, уходящая вверх. Когда дверь, в которую девушка упирается, наконец распахивается перед ней, то она попадает совершенно в другой мир. Здесь в светлом богатом доме вряд ли кто догадается, что внизу находятся настоящие тюремные камеры, что видели немало несчастных людей.
— Не тормози.
Нэнси толкают в спину, и она возобновляет сбитый шаг, на самом деле не зная, куда надо идти.
Дом оказывается огромным. Если она думала, что дом Саттона это особняк, то сейчас она находится в настоящем дворце. Правда тут не живут прекрасные принцессы, ожидающие своего героического принца с мечом наперевес и головой дракона в руках.
— Стоять.
Девушка застывает, не желая злить сопровождающего.
Мужчина проходит дальше и, приоткрыв дверь, заглядывает в неё, и, видимо, получает какой-то негласный приказ.
— Иди.
Нэнси сглатывает. Кулаки снова сжимаются. Чтобы не случилось, она решила стоять до последнего. И пускай она умрёт здесь — это будет лучше, чем очутиться в руках того, кто сделает её жизнь невыносимой.
Девушка ступает в большой зал с высокими потолками, что поддерживаются колонами, и губы её растягиваются в дрожащей улыбке.
— Чарли, — выдыхает она с облегчением, увидев Саттона.
Но мужчина не смотрит на неё. Всё его внимание, кажется, отдано человеку, стоящему за креслом, в котором сидит хозяин дома. Паркер не верит своим глазами.
— Карл?
Глава 28
Чарли рад, что Карл Паркер оказался в доме Райта. Саттон этого, конечно же, не ожидал, но рад, так как благодаря его присутствию, мужчине удаётся сохранить спокойствие и не выказать никого бурного интереса, когда Нэнси появляется в зале для заседаний. Он ещё не знает, как вообще на неё реагировать, но понимает, что не стоит этого делать на глазах своего врага.
— А вот и самая дорогая вещь на двух ногах, которую я когда-либо имел, — улыбается Джек. — Иди сюда, милая.
Нэнси не желает двигаться с места, но сзади кто-то хватает её за волосы и тащит вперёд.
Чарли сжимает кулаки и немного приподнимается в кресле, но успевает взять себя в руки до того, как его манёвр кто-то заметит. Нельзя. Ещё не веря.
— Надеюсь, ты не сильно скучала в одиночестве, сладкая, — поднимается Райт из-за стола и встаёт за спиной девушки. — Я правда хотел составить тебе компанию, — толкает он Нэнси вперёд и той приходится опереться о столешницу ладонями. — Но наш общий друг этого бы не оценил.
Нэнси смотрит на Чарли и старается одним только взглядом передать, как она сожалеет о том, что сделала. Ей так стыдно. Он поверил ей, не сделал ничего плохого и пытался подружиться, а она почти плюнула ему в лицо, растоптав всё-то хорошее, что он дал и готов был дать ещё.
И кому она обязана всем этим?
Девушка переводит взгляд в сторону и смаргивает слёзы, чтобы они не застилали ей обзор.
Карл Паркер делает вид, будто его сестры в этой комнате нет. Он глядит куда угодно, но не на девушку, хотя и чувствует, как её обычно виноватый и нежный взгляд превращается во что-то иное, то с чем он бы никогда не пожелал встретиться раньше.
— Что ты хотел сделать? — С каждым словом голос Нэнси крепнет. — Что ты собирался делать, отправляя меня на место наших родителей? — Она ощущает, как гнев становится её бронёй. — Захотел заработать ещё немного денег, перепродав меня второй раз? Трёх миллионов тебе оказалось мало?
— Ты не понимаешь, — бурчит Карл.
— Чего?
Не перестаёт говорить Нэнси, забыв про то, что её жизнь сейчас зависит от двух мужчин, один из которых видит в ней лишь кусок мяса, а другой должен быть в ярости из-за того, что она предала его.
— Не твоего ума дело, — ощетинивается Карл. — Стой и делай то, для чего была предназначена.
Девушка усмехается. Ей обидно, горько и больно, но она больше не собирается плакать из-за своего брата. Когда она проснулась в той ужасной комнате, то ещё пыталась найти ему оправдание, пыталась придумать ситуации в которых он, конечно же, хотел её спасти, но другие не позволяли ему этого сделать. И она ждала его прихода. Ждала, верила, и не знала, что брат находится над головой и не собирается спускаться по лестнице, чтобы просто увидеть свою младшую сестру.
И в этот самый момент, в этой самой комнате под взглядами трех пар глаз, Нэнси, наконец, сама открывает глаза. Шоры спадают, розовые очки лопаются, и причём стёклами вовнутрь, и дышать становится легче от правды, которую следовало принять ещё в самом детстве и смириться с ней.
Карл Паркер не любит никого кроме себя и денег. А значит Нэнси Паркер не должна ему ничего.
— В следующий раз, — говорит девушка, выделяя каждое слово. — Когда тебя схватят за задницу, попробуй продать её. Говорят, за девственный анус тоже хорошо платят.
***
Саттон прячет глаза и улыбку, опустив голову и глядя в пол. Он не ожидал, что Нэнси вдруг покажет свои зубы, но рад этому. Рад, что она, наконец, поняла, что за тварь все эти годы жила с ней рядом и питалась её любовью и жалостью. Правда он сожалеет, что всё сложилось именно при таких обстоятельствах. Она этого не заслуживает.
— Дерьмо! — Выпаливает Райт и принимается хохотать, приводя Нэнси в замешательство. — Как будто серию своего любимого мексиканского сериала посмотрел. Знаешь Саттон, — обращается он к мужчине в кресле. — Мне уже жалко, что я выставил за неё такую низкую цену, — теперь Джек смотрит на Паркер. — Милая, если ты останешься, я построю для тебя театральную сцену, и ты станешь единственной и неповторимой примой. Согласна?
Нэнси разворачивается, чтобы видеть неприятного мужчину и вжимается в стол ягодицами.
— Я не хочу, — немного, самую малость, дрожит её голос.
После небольшой отповеди брату, смелость и бахвальство больше не плещутся в её крови. Кто-то переключает тумблер в её голове. Она позволила себе забыться на миг, потеряться в горькой правде родственных отношений, но теперь пришло время снова возвращаться в реальность. А здесь с ней ещё могут сделать всё, что угодно.