Гедимин вспомнил «локхидский бунт» и поёжился.

— Повезло, — согласился он. — Ещё повезёт, если не пойдут по другим городам. У нас в Ураниуме… много такого, за что расстреливают.

10 мая 36 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Dek… nu… uk…

Гедимин, выходя со смотровой галереи, ещё слышал отдающиеся в ушах слова обратного отсчёта — работа на верфи продолжалась. Он выбрался в шлюзовую камеру, резким движением убрал шлем и прислонился к стене, чувствуя, как холодная вода течёт по коже.

Хольгер ждал его снаружи; Гедимин молча ответил на его объятия и вяло удивился про себя — как бурной реакции Хольгера, так и своему волнению из-за рутинной, в общем-то, операции. «Собрал два реактора,» — ухмыльнулся он собственным мыслям. «Потрогал восемь сборок. Большое дело…»

— Что там? — спросил Хольгер, кивнув на закрытый шлюз. — Работают?

Гедимин кивнул.

— Я досмотрел до монтажа верхней полусферы. Можно ещё постоять — обзор оттуда хороший.

Хольгер покачал головой.

— Подожди, тебе надо остыть. Зря ты не вышел, когда закончил с реакторами. Это тяжёлая работа, нужен отдых.

Гедимин хмыкнул.

— Тяжёлая? Смотреть, как кран опускает сборки? Я же не вручную их устанавливал. И то, — это не так уж трудно.

— Да, и именно поэтому ты каждый раз выползаешь из реактора по стене, — с серьёзным видом кивнул Хольгер. Гедимин пожал плечами.

— Переволновался, только и всего. Скоро такие реакторы будут собирать по штуке в месяц. Без меня, надеюсь. Технология должна работать…

Хольгер отвёл взгляд, но сармат успел заметить недоверчивое выражение его лица. Впрочем, химик промолчал, и Гедимин был этому рад. «А то начал бы про живые реакторы… Пусть с ними пилоты общаются!»

…Работа на верфи продолжалась; сюда стянули чуть ли не полторы тысячи сарматов, — Гедимин уже который раз собирался пересчитать их, но всегда сбивался на третьей-четвёртой сотне. На нос и корму устанавливали противоастероидную защиту — дополнительную выводную воронку для антиграва, чтобы конусом искусственной гравитации отталкивать в сторону космический мусор и подвернувшиеся корабли противника.

— Защита с двух сторон, — вполголоса заметил Хольгер. — Видишь, чем они выстилают конус? Даже не флия, — чистый ипрон…

— На кой им там ипрон?! — Гедимин раздражённо фыркнул. — Хватило бы мифрила «один к ста». Пустой перевод металла…

— Я говорил с Арторионом, — сказал Хольгер. — Сказал ему про мифрил и флию. Есть какие-то опыты… в общем, ипрон лучше.

— Настолько лучше? — не поверил Гедимин. — Вот не хватит на стержни и биозащиту…

— Исгельт строит новую батарею «Квазаров», — успокоил его химик. — Довёл выработку до четырёхсот граммов. Ассархаддон просил не экономить, помнишь?

Гедимин пожал плечами.

— Его «Квазары», пусть делает что хочет.

«Минимум тридцать крейсеров, плюс десантники и бомберы с реакторами, плюс корабли на ЛИЭГах, плюс ирренциевые бомбы…» — сармат прервал подсчёты на середине и уткнулся взглядом в ближайший участок обшивки «Феникса». «Вся эта война — один большой перевод металлов. Колонизировали бы лучше Кагет…»

05 июня 36 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Ter… du… un… Tza tatzqa!

Шестисотметровый крейсер «Феникс» уже лежал на «подушке» защитного поля, приподнявшись на трёх парах «лучевых крыльев». Гедимин внимательно следил за его носом и кормой, ища признаки перекоса, но корабль был идеально параллелен поверхности и, не теряя параллельности, осторожно полз к открытому порталу.

Специальный портал для переброски «Феникса» был так огромен, что в его проёме Гедимин видел не только выжженную площадку космодрома, но и очертания Обугленных гор, — база сарматов располагалась где-то у их подножия, под прикрытием от южных ураганов, бушующих над плато. Над горами темнела сплошная тучевая гряда, и сармат видел, как сверкают в ней молнии, — но горный хребет задерживал циклоны, не пропуская их на север, и на космодроме дуло не сильнее, чем обычно, и на площадку не падало ни капли дождя.

— Атомщик, ты куда смотришь? — шёпотом спросил его Линкен, и Гедимин вздрогнул — он не ожидал, что взрывник отвлечётся от крейсера.

— Гроза над горами, — тихо ответил он. — Погода лётная?

Взрывник громко фыркнул, и все сарматы, наблюдающие за крейсером со смотровой галереи, недовольно на него покосились.

— Он не будет летать там, — прошептал Линкен. — Его перегонят к главным шлюзам «Гекаты». Личный приказ Маркуса.

Гедимин удивлённо мигнул. Отвернувшись от портала (всё равно крейсер закрыл горы, а сам корабль сармат уже видел со всех сторон и на всех стадиях постройки), он посмотрел на Линкена.

— Что приказал Маркус? Испытывать «Феникс» в Солнечной Системе?

Взрывник кивнул, нетерпеливо отмахиваясь от вопросов, — его взгляд снова был прикован к «Фениксу», вползающему в портал.

— Я буду капитаном, — прошептал он. — Пойдёшь ко мне реакторщиком?

Гедимин мигнул.

— Меня не пустят, я неблагонадёжный, — прошептал он в ответ. Линкен развернулся, посмотрел в упор на Стивена, подошедшего слишком близко, и молча показал ему кулак.

— Пусть попробуют не пустить, — сказал он. — Мне виднее, кто нужен на корабле. А ты-то сам согласен?

Гедимин кивнул. «Кто-то же должен присмотреть, чтобы он не убился,» — думал он. «Интересно, как выглядит «мёртвая петля» на крейсере?»

07 июня 36 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — пояс Койпера

— Что, атомщик, не по себе?

Линкен прошёл сквозь рыхлый строй из полусотни сарматов, собравшихся на краю зала, и дружески приобнял Гедимина за плечи.

— На кой вы притащили крейсер в Солнечную Систему? — спросил тот, сердито щурясь на дальний угол зала, где в окружении десятка «Фенриров» собрались сарматы в украшенных скафандрах. Из них Гедимин знал Ассархаддона, Гельмера, Никэса и Исгельта; остальные пятеро, возможно, были более известны на Земле, но сармат понятия не имел, кто это.

— В поясе Гермеса полно астероидов. Нельзя было там отстреляться?

Линкен щёлкнул пальцем по наплечнику Гедимина и насмешливо хмыкнул.

— Не бойся, атомщик. Макаки нас не заметят. В поясе Койпера астероидов тоже достаточно, и никто их не пересчитывает. Смотри сюда! Я сам его выбирал. Десять километров в поперечнике. Сначала зайдём отсюда и испытаем «Гельт», а потом бабахнем «Теггаром». Жаль, ты из реактора ничего не увидишь!

— Потом в записи посмотрю, — отозвался Гедимин.

Один из сарматов — его скафандр был ярко-красным, в чёрных зигзагах, от которых у Гедимина рябило в глазах так, что хотелось опустить тёмный щиток — подошёл к ограждению и, опираясь на него двумя руками, повернулся к неподвижному кораблю. Крейсер стоял у главного шлюза, предназначенного для грузовых барков; шлюзом не пользовались давно — основной поток грузов последнее время шёл через «Сампо», и звездолёты на базе не появлялись.

— Мы пойдём со сверхмалым экипажем, — тихо говорил, взяв Гедимина за плечо, Линкен. — Слушай ещё раз про команды. Связь на корабле общая, чтобы все были в курсе. Но к тебе относится только то, что после кода «atzateru». «Ter», тройка — это твоя группа. Услышишь свой код — говори «saterke». У тебя будет два запуска, два глушения и два нырка на Прожиге…

— Угу, — отозвался Гедимин, пристально глядя на сармата в красном скафандре. К нему уже подошёл Ассархаддон, и они, обменявшись парой жестов, повернулись к собравшемуся экипажу.

— Tzaatesqa! — раздался в наушниках громкий голос. Гедимин вспомнил его — всё-таки не зря его каждый год вытаскивали прослушать торжественную речь Маркуса Хойда.

… - Atzaunu! — донеслось из командного отсека. Несмотря на частичную экранированность щита управления при реакторе, связь была очень чёткой — Гедимин слышал каждый звук на корабле. Экипаж занял свои места, и сам сармат сидел перед мониторами, в последний раз проверяя показатели.