— Dekadenuna! — объявил Гедимин, прикасаясь к броне реакторного отсека. Теперь граница галактик проходила по его лучезапястному суставу. Обшивка шара, отдавшая в вакуум почти всё тепло, была обжигающе-холодной, и пальцы сармата сразу же онемели, но он не отнял руку.

— Dek, — раздалось в наушниках; шар плавно двинулся вперёд, и Гедимин отступил на шаг. — Nu… un… shep… shi…

Шар, выплыв из портала, всем весом опустился на «подушки» защитного поля, и они просели, сплющиваясь до самой поверхности. Четыре слоя должны были бы поддержать груз, но вместо этого работали смазкой, позволяя Линкену закатывать реактор в пещеру. Держали его боковые стяжки; Гедимин, отступая, развешивал их по пещере, и шар медленно полз на него. Где-то считанные сантиметры отделяли его от стенок, где-то он, качнувшись в сторону, прошёл впритирку, и Линкен, остановив гравитационный «толкач», приглушённо выругался.

— Heta, — отозвался Гедимин, налегая на шар всем телом; его усилий еле-еле хватило, чтобы выровнять массивный груз. — Tzasulqa!

— Atta’an! — облегчённо выдохнул Линкен, и отсек снова двинулся вперёд. — Saheta!

Реактор вышел из портала; теперь проём находился позади него. Гедимин убрал защитное поле, и шар лёг в подготовленную выемку. Стяжки по-прежнему придерживали его с боков, оставляя место для забутовки.

Передатчик мигнул.

— Хорошо лежит, — луч прожектора на долю секунды скользнул по лицу Гедимина и снова скрылся за выпуклым боком чёрного шара. — Осторожно с ним, атомщик.

Сармат усмехнулся.

— Можешь закрывать. Осторожно с мианийскими крейсерами!

— Хорошо бы нам обоим дожить до сентября, — вздохнул Линкен. — Tzaseatesqa!

— Zaaseateske, — эхом отозвался Гедимин. Портала он уже не видел — только дозиметр показывал, как сигма-излучение вспыхивает, пульсирует и затухает, рассеиваясь в пространстве. Экранирующая выстилка на сводах пещеры подёрнулась красными разводами и погасла.

Реакторный отсек лёг закрытым люком к сармату, и тот на секунду замешкался, прежде чем забраться внутрь. Сердце трепыхалось, как при нехватке кислорода, и Гедимин покосился на датчик, — кислород был в норме, из запасных баллонов два оставались невскрытыми.

Щит управления всё ещё работал — реактор давно остановился, роторы замерли, но аккумулятора реакторного отсека хватало надолго. Сармат забрался в активную зону, минуту постоял там, глядя то на дозиметр, то на светящиеся колонны — и с кривой усмешкой шагнул к пульту.

— Attahanqa!

…Досаднее всего было стравливать энергию в пустоту, — Гедимин запитал от реактора кислородную станцию, крошечный отсек управления, но главный ротор всё-таки пришлось застопорить, — столько электричества не потребила бы и вся база «Маккензи». Сармат оставил реактор работать и занялся перетаскиванием камней. За этим занятием его застал подошедший Кенен.

— Сделали? — спросил он. Гедимин кивнул

— Он полностью экранирован. Даже если взорвётся, снаружи не узнают.

— Смотри, теск, — Кенен покосился на временный шлюз и поморщился. — Тут, в Кларке, нет Фюльбера. Никто не будет тебя вытаскивать. Показательно расстреляют на космодроме — и на этом всё.

20 августа 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Вязкий ферк остывал медленно, до последнего сохраняя пластичность; защитное поле поддерживало его со всех сторон и само светилось от перегрева. Гедимин надеялся, что из множества обломков удастся собрать ротор хотя бы для одного ЛИЭГа, но в конце концов махнул рукой и переплавил ферковое крошево. В последние месяцы он не столько работал, сколько ждал, наблюдая за термодатчиками и охладительными системами; такой режим уже входил в привычку, и только изредка сармат вспоминал, как удобно было работать, когда все плавки и отливки выполнял Инженерный блок. «А теперь я сам себе Инженерный блок,» — думал он, в очередной раз меняя настройки воздушного охлаждения. «Сам себе — все блоки «Гекаты». Не очень удобно…»

Защитное поле над его головой пошло рябью — кто-то постучал по нему кулаком. Сармат сверился с термодатчиками и убрал купол — температура отливок уже не представляла опасности для пришельца, даже если это Кенен в человеческом костюме.

— Гедимин? — Иджес, остановившийся на границе растаявшего купола, удивлённо мигнул. — Я думал, ты внизу

Сармат качнул головой, указывая на остывающие отливки.

— Работал с ферком.

Иджес без интереса скользнул взглядом по отлитым пластинам — это был запас ферка для будущих экспериментов — и остановился на миниатюрном роторе.

— Похоже на деталь ЛИЭГа. А это не запрещено?

Гедимин криво ухмыльнулся. База была напичкана запрещёнными производствами — один маленький ЛИЭГ ничего не менял.

— Это для госпиталя, — сказал он. — Им надо.

Иджес мигнул.

— Ирренциевый РИТЭГ для госпиталя? Для макак?! Они же тебя сдадут.

Гедимин пожал плечами.

— Навряд ли.

— Да точно, точно, — Иджес недовольно сощурился. — Как только у них найдут ЛИЭГ и спросят, откуда это…

— Сарматский трофейный, с подбитого корабля, — отозвался Гедимин. — На космодроме продают «Ицмитли» и «Стимфалиды» на «лучевых крыльях». А это трофейный ЛИЭГ.

Иджес недоверчиво хмыкнул.

— А что, по нему не видно, что он новый?

— Они прочные, если по ним не стрелять, — Гедимин едва заметно усмехнулся. — А следы износа будут. Сейчас я запущу его, а в госпиталь отдам через полгода. Новым он уже не будет.

— Ну, смотри, — протянул Иджес, подозрительно щурясь на отливку. — Досадно будет, если тебя расстреляют.

В наушниках задребезжало.

— Начинаю понимать Ассархаддона, — услышал Гедимин мрачный голос Кенена. — Со временем развешаю на базе камеры и выделю расстрельный взвод. Для начала — со станнерами. Ис, отойди от Джеда. Джед, бегом ко мне! Едешь в город. Надеюсь, ты мытый?

В капитанской рубке, куда Гедимин добрался через четверть часа (Иджес, которого не звали, остался следить за термодатчиками — ферк не вызывал у него приступов фобии, он даже рад был помочь «атомщику»), не было никого, кроме Кенена. Тот без предисловий протянул сармату десятикойновую карточку.

— Едешь в «Сю». У них повреждение фасада. До вечера можешь не возвращаться.

…Глайдер притормозил у обочины, и из шофёрской кабины долетел изумлённый свист. Гедимин свистеть не стал, но от кривой ухмылки не удержался. Фасад здания действительно был повреждён — в нём зияла метровая пробоина с неровными краями и трещинами во все стороны, будто стена взорвалась изнутри. «Бластер-разрядник,» — определил Гедимин после недолгой заминки. «Но зачем стрелять в стену?»

Вылетевшие из пробоины осколки валялись на мостовой; их собирал в мусорный мешок робот-уборщик, за которым неотступно ходил местный охранник. Место «вылета» было оцеплено жёлтой лентой, рядом стоял «коп», ещё один охранял выход из здания. Непрозрачная стеклянная дверь была открыта нараспашку, внутри гудели голоса.

— Гедимин Кларк? — «коп» покосился на считыватель. Охранник вскинулся и замахал руками.

— Ага, ты вовремя, теск! Я почти всё собрал.

— Что у вас тут было? — спросил Гедимин, прикидывая, с чего начать ремонт. Опорные балки не задело — вынесло часть декоративной панели, и не так важна была прочность, как возвращение исходного внешнего вида. Кроме фасада, пострадала подсветка, — выстрел перебил кабель.

— В мире много идиотов, — буркнул охранник, покосившись на патрульных. — А у меня вообще был перерыв! Эй, сколько мне тут ещё торчать?

— Спроси хозяйку, это её стена, — отозвался патрульный у двери.

Гедимин отломил кусок внутренней плиты (это было несложно — после взрыва она растрескалась) и протянул охраннику.

— Вот такой пласт нужен на замену, — он быстро замерил высоту и длину. — Толщина стандартная. Внутри что-нибудь подстелено?

Заходить в здание он не стал — стены кларкских домов не отличались толщиной, и вся структура была видна снаружи. Истрескавшуюся часть плиты он выломал вручную, потом включил резак и выровнял края. Вскоре ему попался перебитый кабель; к тому времени, как охранник пришёл с тележкой, нагруженной фриловыми пластинами, подсветка уже включилась и мерцала вполсилы — в дневном режиме.