— Да, хватит. Полезное вещество вы тогда придумали. Хорошо вычищает.
«Мы придумали,» — Гедимин отвёл взгляд — его глаза против воли сужались, и Иджес был тут ни при чём. «Это Хольгер придумал. И мею. И как синтезировать сольвент Йонице на нашем оборудовании. А я без него не могу стабилизировать один паршивый реактор. Надо же было снова влезть в проект не по мозгам…»
В камеру постучали. Гедимин удивлённо мигнул — обычно сарматов, проходящих дезактивацию, не тревожили, никому не хотелось надышаться радиоактивной пылью.
— Джед, Ис, вы там? — спросил за дверью Кенен. Сарматы переглянулись.
— Ты-то где влез в радиацию? — удивлённо спросил Иджес.
— Открывать не надо, — отозвался Кенен. — Будем переговариваться через дверь. Джед, ты помнишь, что скоро День атомщика?
— Ну? — Гедимин, оторвавшийся от воспоминаний о совместной работе с Хольгером, недовольно сощурился.
— Надо что-то придумать, парни, — сказал Кенен. — В том году всем было не до того. А в этом надо что-то сделать. Светящуюся жидкость, ёмкости в виде стержней, съедобные твэлы, — что-нибудь праздничное. Меня уже в совете спрашивают, как мы это отмечаем. Надо привезти им интересный сувенир. Что скажешь, Джед? Раньше ты неплохо выдумывал такие штуки.
Сармат мигнул.
— Я?! — он покачал головой. — Я никогда такого не выдумывал. Это идеи Линкена. А делал Хольгер. И… это ведь ты раздавал в «Гекате» всякие такие штуки. Вспомни, как они делаются, и раздай снова.
В наушниках послышался досадливый вздох.
— Раздача и производство — разные вещи, Джед. Всё это делалось в Химблоке. Хольгер, Арторион, их лаборанты… Я к этому не прикасался.
Гедимин пожал плечами.
— Тут кто-нибудь понимает в химии? Бринн? Зет? Я могу сделать бесшовные трубки для ёмкостей. Остальное — не по моей части.
Кенен снова вздохнул.
— Я понял. Пойду к Бринну. Придумаем что-нибудь попроще.
В камере дезактивации снова стало тихо. Иджес тронул Гедимина за плечо.
— Тебе всё ещё не хватает Хольгера? Я думал, тебе стало легче…
Сармат качнул головой.
— Надо было ему меня бросить. Один бы он успел сбежать. Добрался бы до мианийцев…
28 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Это был самый широкий твэл из тех, что Гедимин когда-либо делал, — между стержнями сармат мог просунуть два пальца. Дольше всего он провозился с центральным, управляющим стержнем, — тонкий ипроновый штырь пришлось заменить на широкий цилиндр и размазать слой ипрона между двумя рилкаровыми трубками. Цилиндрическая обсидиановая линза тоже расширилась, и материала на неё ушло больше. Зато не пришлось делать новый кожух — Гедимин взял один из тех, что сделал для реактора; в него помещалась топливная сборка «старого образца» — или один «новый» твэл.
«Вот эти штуки точно надо выставлять кольцом,» — думал сармат, держа на весу твэл и внимательно его разглядывая. «Такие сборки в реактор не влезут.»
Он подвесил образец на стенд и подключил к ёмкости с борной кислотой. «Поработает так, потом проверю на вибрацию,» — думал сармат. До официального «праздничного» подъёма оставались считанные минуты, и Гедимин не знал, идти ему наверх или продолжать работу, — без него, как он подозревал, праздник пройдёт гораздо веселее.
Через пять минут после подъёма в закрытый люк забарабанили. Сармат, недовольно щурясь, опустил управляющий стержень и нехотя потянулся к рычагу. «Ну кто там успел соскучиться?!»
— Уф, — облегчённо выдохнул Кенен, переступая порог. — Ничего не взорвалось. Глуши реактор, сворачивай опыты, закрывай лабораторию — и бегом наверх. Бригада уже собирается, а ты всегда в сборе. Глайдер ждёт, доплата за срочность прилагается.
Гедимин растерянно мигнул — Кенен, как обычно, трещал быстрее, чем ремонтник вникал в его треск.
— У нас праздник, — напомнил он, уловив смысл вываленных на него фраз — сарматам предстояла срочная и, видимо, непростая работа. Кенен фыркнул.
— Взорванный реактор ждать не будет. Давай, давай, не спи на ходу!
Глайдер прислали с космодрома — Фостер выделил один из своих фургонов, и сарматы ехали с сиреной, проблесковым маячком и даже несколько быстрее обычного. Кенен был с ними — в радиозащитном скафандре без единой щербинки, ни разу не уделанном в мее. «Любит же Маккензи выделываться,» — беззлобно усмехнулся Гедимин, выбираясь из фургона вслед за ремонтниками. «Ещё бы платок на шею повязал…»
Как всегда, от волнения в голову лезла всякая чушь. И о Маккензи, и о его платках сармат забыл мгновенно, — их фургон остановился на южном краю космодрома, пройдя сквозь ограждения, вплотную к защитному куполу. Купол горел изнутри, его бока подёргивались чёрным налётом; на той стороне лежал, дымясь, разваленный надвое грузовой спрингер. Его разворотило точно по оси продольной симметрии — несколько ракет цепочкой, от управляющего отсека до реакторного, на полукружьях грузовых палуб не было ни единой пробоины — только царапины от осколков.
— Тески, все сюда, — нетерпеливо махал руками Кенен, дожидаясь, когда ремонтники вокруг него соберутся. — Задача номер один — извлечь реактор. Джед, тебе отсюда видно, что с ним?
— Мелтдаун, — отозвался сармат, угрюмо щурясь. — Лужа жидкого урана. Есть чем вычёрпывать?
— Руками, Джед, руками, — криво ухмыльнулся Кенен; в его глазах плескался с трудом скрываемый ужас. — Оно очень горячее и продолжает греться. Надо остудить, извлечь и вывезти в Пласкетт.
Гедимин покосился на дозиметр. Вакуум под куполом не мешал нейтронам, и они летели во все стороны, проступая на защитном поле чёрными пятнами. Количество пятен настораживало сармата, но он всё же надеялся, что обойдётся малой кровью. Первый взгляд на дозиметр развеял его надежды.
— Реакция идёт! — он толкнул Кенена в плечо, прерывая его речь. — Где карбид бора?!
Командир мигнул.
— Вон там, в цистер…
Гедимин стиснул зубы.
— Это раствор. Он испарится. Нужны стержни. Где?
Кенен, переменившись в лице, ткнул пальцем в передатчик, а свободной рукой замахал ближайшему охраннику.
— Айзек, космодром на связи. Карбид бора есть? Джед говорит — срочно нужно. Готовь, фургон уже в пути.
Охранник, посмотрев на него, взялся за свой передатчик. Фургон, выгрузивший сарматов, развернулся к воротам. Гедимин посмотрел на дозиметр и выдохнул сквозь стиснутые зубы.
— Все наружу, купол уплотнить, поставить на непрерывную генерацию!
Сарматы попятились к воротам. Кенен, оставшийся на месте, озадаченно мигнул.
— Что это зна…
— Скоро рванёт, — бросил Гедимин, отворачиваясь и ускоряя шаг. «Взрыв был в верхней полусфере. Карбид обычно там. Здесь его нет. Искать бесполезно,» — мерно пульсировало в мозгу вместе с убыстряющейся пульсацией крови. Он, подтянувшись на когтях, перемахнул через ближайший конгломерат грузовых палуб и замер над дымящимся провалом. Упрочнённая сфера реакторного отсека была расколота надвое. Верхней части практически не было. В нижней, в чаше непрерывно формирующегося защитного поля, светился белый расплав. Никакая структура в нём уже не угадывалась — все конструкции реактора вместе с топливом слились в горячую тяжёлую лужу, подёрнутую мелкими пузырьками газа. Дозиметр, едва Гедимин отвёл от него экранирующую ладонь, отчаянно заверещал. Реактор разорвало раньше, чем управляющие стержни в него упали; их выкинуло в космос, и урановый расплав отчаянно фонил и вскипал, готовясь к разбрызгиванию. «Взрыва не будет,» — щёлкало в мозгу сармата, немигающим взглядом наблюдающего за белой лужей. «Только испарение. Размажет по всему космодрому. Где карбид?!»
Он швырнул вниз защитное поле, свёрнутое конусом, — оно испарилось, едва коснувшись светящейся массы, не столько от жара, сколько от лучевого потока. «Ah-hasu,» — обречённо выдохнул Гедимин. «Какой же бред…»
Он прыгнул вертикально вниз, надеясь, что его веса и набранного ускорения хватит, чтобы преодолеть плотность расплава. Частично сработало, — он погрузился в металл на пару десятков сантиметров. Вязкая тяжёлая жижа поддалась неохотно, удар был вполне ощутимым, температура — тоже. Шипя от досады, сармат вбил руку по локоть в металл, стараясь закопаться в него, добраться до центра массы и разделить его ипроновым барьером. Верхний слой обшивки испарился мгновенно, ипрон заблестел, медленно размягчаясь. Жижа всё так же светилась белым. Гедимин заворочался, поднимая вязкие волны и пытаясь понять, что не сработало — но внезапно вспомнил, что имеет дело не с ирренцием, и что температура в отсутствие охлаждения и не должна падать. Выдернув руку из расплава, он посмотрел на дозиметр. Нейтроны были, и много, но их количество не росло, а падало, — реакция всё же была прервана.
