Навряд ли они могли двигаться — разве что их целиком прикрепили бы к какому-нибудь механизму; это были очень примитивные фигурки, сделанные из пластичного фрила и цветной ткани. Там была самка с совсем мелким детёнышем, несколько ярко одетых самцов и разные травоядные животные, вроде бы из набора одомашненных, — но в этом Гедимин был не уверен. С фигурками ничего не происходило, и что в них могло заинтересовать мианийцев, сармат так и не понял.
— Какие-то мартышечьи штучки, — пожал плечами Иджес. — Лучше посмотри на вон тот дрон! Такой же выступал на прошлых гонках. Не очень быстрый, но при желании занимает весь туннель. А за столкновения-то выгоняют…
Над плечом Гедимина послышался громкий смешок.
— Опять про свои гонки! — Кенен хлопнул себя по бедру и, бросив на мостовую небольшую подушку, сел рядом с Гедимином. — Джед тебя вроде бы не о них спрашивал. Вам приносили мороженое?
— Давай, — Иджес, ненадолго забыв о гонках, протянул руку за рожком. Гедимин качнул головой — мороженое при переноске внутри скафандра таяло и вытекало, а сам он его есть не собирался.
— Что за штуки под деревом? — спросил он у Кенена. — Мианийцы ими так заинтересовались…
Маккензи ухмыльнулся.
— Джед, тебе скоро тридцать. Неужели ты в первый раз увидел вертеп?
Сармат мигнул.
— Я тоже не знаю, что это такое, — повернулся к ним один из ремонтников, синекожий марсианин. — Но в фильмах это иногда показывают. Тоже отдельно, будто это что-то важное.
Кенен посмотрел на кружащие в небе дроны.
— А ведь курсы земных традиций были для всех, — сказал он в пространство. — Всего месяц, и совершенно бесплатно. Вы когда-нибудь слышали о вере в бога?
Сарматы озадаченно переглянулись.
— В Ураниум приходили странные макаки, — с трудом вспомнил Иджес. — Там ещё было про душу и про чью-то казнь… Странная какая-то была история.
— Бог? — Гедимин задумчиво сощурился. — Он умер, но может отвести бомбы. И слышать всё без передатчика… не знаю, на каком расстоянии.
Он ухмыльнулся, но вспомнил «существо» из реактора и замолчал. «А ведь эта штука тоже… неоднократно умирала, но слышит без передатчика. Не знаю, что там с бомбами, но на ирренций явно влияет. Ah-hasu! В какой только бред ни поверишь…»
— Ну да, я знаю, что для нас, сарматов, это всё звучит очень странно, — кивнул Кенен, перестав рассматривать дроны. — Читая мифы, так и думаешь, что эа-мутация когда-то поражала не только тесков. Видите детёныша под деревом? Такой бессмысленный свёрток…
Гедимин кивнул. Из свёртка торчала одна голова — кто-то решил не делать нормальную фигурку, обойтись стилизованным коконом.
— В одной человечьей книге написано, что создатель всей галактики крайне обеспокоен людьми и всё время за ними следит. После смерти то, что от них остаётся, как-то распределяется, и расклады по этому распределению его не устраивали. Тогда он решил воплотиться в человеческом теле…
Иджес фыркнул.
— Распределение? Ты про химические реакции в органике? Ну, не знаю, как там думают создатели галактик, — но из тела мартышки на такие вещи влиять очень трудно!
Вокруг засмеялись. Сарматы, услышав, что рядом рассказывают что-то странное, стянулись к Кенену. Кто-то облокотился на Гедимина, и ремонтник недовольно сощурился. «Сегодня день странных мифов,» — думал он. «То беременные самцы, то это…»
— Смеяться над мифами небезопасно, — сказал Кенен, махнув рукой в сторону патрульных. — Немного тише, парни, ладно? Вот тот свёрток — это существо, создатель галактики в теле человека. Его матери, беременной, пришлось далеко ехать на скверном транспорте, и в дороге она родила. Из врачей там не было никого, а из безопасных убежищ — пещера, куда загоняли на ночь скот. Вон там эти животные.
Марсианин ухмыльнулся.
— Понятно. Так иногда сунешь руку в портал — и застрянешь. Или влезешь в тело человека — и лежишь беспомощный среди грязных животных. До него тогда дошло, что идея была дурацкая?
Гедимин сердито сощурился и хотел дать пояснения насчёт портала, но его взгляд упал на силуэты за спиной марсианина, и он увидел, что двое патрульных стоят неподалёку и внимательно слушают — и их лица искажены недовольными гримасами.
— Ну ты скажешь, — хмыкнул Кенен. — Такая мелочь не остановила даже Джеда. Это существо просидело в человечьем теле тридцать три года, наделало экспериментов, поставило на уши службы правопорядка и было казнено за подстрекательство к мятежу. Говорят, что больше оно в смертные тела не лезло. Но…
За плечом Гедимина раздался лязг, и сарматы, зашевелившись, начали расступаться. Рядом со столом остановился «коп» в тяжёлом экзоскелете.
— Заткнись, — обманчиво спокойным голосом попросил он. — Ваш трёп законом не запрещён, но любой на этой площади плюнет вам за него в слизистые рыла. Найди другую тему для веселья, теск, иначе тебя отсюда выведут.
Кенен развёл руками.
— Нет проблем, офицер. Нет проблем. Я пойду за мороженым, парни. Где этот разносчик?
Сарматы разошлись по своим местам. Гедимин остался. Несколько секунд он укладывал в голове странную историю местного создателя. Она лезла со скрипом — Кенен то ли что-то перепутал, то ли о многом умолчал.
— Пришла! — с громким вздохом облегчения сказал человек, подошедший к ближайшему «мартышечьему» столу. Те, кто там уже сидел, встретили сообщение радостными возгласами.
— И где она была двое суток? — один из них постучал ногтем по циферблату массивных наручных часов. — Ни одного сигнала! Дроны успели прочесать полмаршрута…
— Застряла между порталами, — человек шумно сел за стол и отобрал у одного из сидящих полупустую бутылку. — Один прожгла, второй — никак. И болталась там, пока на вопли о помощи не прилетели мианийцы. Говорят, их нашли на каком-то астероиде. Доползли туда на буксире — тянули крейсер малым бомбером.
— Чем?! — ошеломлённо выдохнул другой. — Там же разница масс…
Первый пожал плечами.
— Как-то дотащили. Там реактор едва не взорвался. Стоят теперь на южном краю, чинятся.
Третий, до сих пор сидевший тихо, перевёл взгляд на сегмент, занятый сарматами.
— А у ремонтников выходной…
Первый, сдвинув на край стола пустую бутылку, огляделся в поисках разносчика.
— Я бы позвал для такого случая. За двойную, за тройную цену… Это же реактор! Если ты не теск, ты с ним никогда не справишься. Ни один техник во всём Кларке к нему не притронется. На кой чёрт они его запускали?! Ладно бы на Луне, а то — в полном вакууме!
— А как они прожгли портал? — спросил второй. — Что, серьёзно, прожгли портал?! Это же только тески…
Первый пожал плечами. Разносчик уже поставил перед ним открытую бутылку чего-то газированного, и он переливал содержимое в кружку.
— Вот как-то прожгли. Один. На втором реактор понял, что они не тески, и послал их в…
Кто-то крепко ткнул Гедимина кулаком в бок. Сармат, вздрогнув, повернулся к Иджесу — рядом сидел только он, больше драться было некому.
— Чего?
— У тебя глаза почернели, — сказал Иджес, укоризненно щурясь. — «Бет», да? Ну вот видишь — у них не вышло. Едва не сдохли посреди космоса.
— Они справились с прожигом, — прошептал Гедимин, глядя мимо него. — Я показывал только Герберту…
Иджес положил руку ему на плечо.
— На то и технология. Один придумал — все освоили. Не переживай, атомщик. У них реактор чуть не взорвался. В другой раз — взорвётся.
«Или заработает,» — думал Гедимин, недобро щурясь. «Они вывели его на Прожиг… даже Конар не выводил его на Прожиг…» Он стиснул зубы, но вырвавшийся стон всё равно услышали — Иджес обхватил сармата за плечи и прижал к себе.
— Hasuleshya’seatesqa, — тихо прошептал он в наушник Гедимина. — Ya’at!
01 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
В капитанской рубке стояла коробка с яркими свёртками, ещё одну, невскрытую, тащил по коридору робот-уборщик, а третью, с надписями по-сински, Гедимин нашёл на выходе из шлюза.
