— Грузовой спрингер, — быстро зачитывал с экрана Кенен, пока сарматы разворачивали кислородную станцию и делили наполненные баллоны. — Земля-Веста. Был найден на орбите Марса. Сильные повреждения правого борта, реактор разрушен и выброшен там же, на орбите. Антиграв отсутствует…

— Как он дошёл до Луны? — перебил, не дослушав, Гедимин. Если разрушенный реактор смогли отстыковать и выкинуть с корабля, значит, на спрингере оставался экипаж, и эти люди хотели выжить, — это сармату было понятно. Что при отстыковке отсоединился заодно и антиграв — тоже не удивляло, — отсеки обычно располагались рядом, и в спешке и панике их запросто могли вытолкнуть вместе. Но как на маневровых реактивных двигателях остаток корабля долетел до Луны — Гедимин не понимал.

— Дотащили, — ответил Кенен. — «Елизавета» только что улетела. Суханов поймал сигнал тревоги, подобрал экипаж и дотолкал спрингер до Кларка.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— На кой его притащили?! — Дагфари сердито фыркнул в респиратор. — Такие вещи лучше оставлять там, где они летают. И по мере дезактивации разбирать на металлолом. От нас, надеюсь, не требуют поднять это в космос?

— Тихо, парни! — Кенен поднял обе руки, прерывая недовольный гул. — Работаем, как обычно. Дезактивация, учёт уцелевших узлов, ремонт повреждённых. Через месяц придёт корабль Восточного Блока. Они хотят вставить новый реактор. Такие распоряжения, парни. Давайте, беритесь за дело!

…В защитном куполе ещё оставались проёмы, и Дагфари с генератором наготове ждал, когда Гедимин выберется наружу, чтобы закрыть их окончательно. Остальные ремонтники ушли на дезактивацию, оставив на площадке полуразрушенный спрингер, багровый от толстого слоя меи. Вылить пришлось не одну цистерну — пока корабль тащили с орбиты Марса, радиоактивная пыль с разъеденного правого борта покрыла все палубы и обшивку. Сейчас мея прикрыла неровности, но Гедимин всё равно видел, где остались воронкообразные ямки — участки обшивки пришлось вырезать, ирренций уже въелся в них, и стальные и титановые элементы начали перерождаться. Глядя на облучённый спрингер, сармат только вздыхал, — самопроизвольный синтез на обломках шёл с такой скоростью, какая даже не снилась ему, с его «высокотехнологичным» реактором на плутонии. «Интенсивность облучения,» — думал Гедимин, завистливо щурясь на остатки корабля, из ребристого диска превратившегося в полумесяц. «Видимо, дело в интенсивности. И всё вывезут в Пласкетт. Тут бьёшься над каждым граммом, а они выкидывают тонны в Пласкетт. Tzahasesh!»

— Ну, что скажешь, Джед? — Кенен вышел на связь сразу же, как сармат выбрался из-под купола. — Будет летать?

— С антигравом что угодно полетит, — отозвался Гедимин, занимая очередь на дезактивацию. На часах было полвторого, только уже не ночи, а дня, — бригада отработала двенадцать часов, и Кенен не собирался задерживаться на космодроме ни на минуту.

— А чего так спешили? — спросил Гедимин, глядя на непроницаемый защитный купол. Он стоял там же, где и ночью, и мимо него так же спокойно проезжали космодромные тягачи, и проползали уходящие на старт барки «Луна-Земля».

— А то не знаешь, — насмешливо хмыкнул Кенен. — Спешили, пока весь корабль не пророс ирренцием. Вывезти его целиком в Пласкетт могли бы без нашей помощи. А раз его хотели сохранить в виде корабля — надо было шевелиться, Джед. Ну что, парни, кто сегодня в бар?

…По коридору, проходящему мимо входа в «Юйту», разносились приглушённые, но вполне узнаваемые звуки — треск бластерных разрядов. Гедимин услышал в наушниках слаженное шипение, и ремонтники замедлили шаг. Кенен повернулся к ним, жестом попросил их подождать и нырнул в подсвеченный дверной проём. Спустя полминуты он высунулся и жестом заверил, что внутри безопасно. Гедимин, озадаченно мигнув, пошёл за ним.

В глухой боковой стене бара появилась новая дверь, отмеченная светящимися концентрическими кругами. Рядом толпились люди в жёлтых комбинезонах, вполголоса переругиваясь и с тоской глядя на проходящих мимо официанток — преимущественно на подносы. Дэвид, подчёркнуто повернувшись к ним боком, разливал по кружкам пиво.

— Решётка слева, Джед, — буркнул он, на долю секунды подняв взгляд на сармата. — Вон тот стол. Здесь не садитесь — неровен час, пристрелят.

Последняя фраза была сказана немного громче, и, услышав её, стажёры сердито оглянулись на Дэвида. Кто-то обижённо фыркнул.

Пока Гедимин расставлял вокруг стола элементы заграждения, а Кенен делил между сарматами пиво и ещё тёплые пайки из «Фьори», дверь со светящейся мишенью открылась. Шестеро вышли, шестеро зашли, и разряды бластеров затрещали с новой силой. Гедимин недовольно сощурился. «Давно у всех разумных существ прожигатели на вооружении. Откуда у них эта древность?!»

Шестеро вышедших столпились у стойки, показывая Дэвиду какие-то значки. Тот молча отодвинул от края четыре кружки пива и поставил вместо них контейнеры с питьевой водой. Стажёры загомонили; Дэвид, так и не издав ни звука, убрал кружки под стойку и выразительно щёлкнул по ней указательным пальцем. Четверо из шести, отмахнувшись от контейнеров с водой, потянулись к выходу. Двое сели на табуреты у стойки и придвинули к себе кружки.

— Дэйв меня удивляет, — пробормотал Кенен, недружелюбно глядя на стажёров. — Слышишь треск, Джед? Заряд-то боевой…

Гедимин кивнул, угрюмо щурясь на светящуюся мишень. Под дверью остались двое; один из них сунулся было к стойке, быстро, пока Дэвид не увидел, протянул руку к кружке, но был остановлен сердитым рыком бармена.

— Ну что вы? — обиделся юнец, поправляя респиратор на смуглом лице. — Не узнали? Думаете, я не выбью норму?

— Сначала выбей, потом приходи, — отозвался Дэвид. Двое стажёров, которым уже досталось пиво, громко фыркнули.

— Так-то, Ури! Ты ещё не знаменитость! Вот станешь помощником шерифа…

Один из них, не удержавшись от смешка, поперхнулся пивом и закашлялся.

Дверь снова открылась. Двое, не задерживаясь, прошли мимо стойки, — видимо, с «нормой» у них не задалось; четверо остановились, но одному из них досталась только вода. Он, пожав плечами, отошёл к ближайшему столу, достал из кармана запакованный пончик и принялся за еду.

— Вперёд, — буркнул стажёру по имени Ури второй человек в жёлтом комбинезоне. Их осталось двое — не считая тех, кто уже «выбил норму» и теперь допивал пиво.

— Там шесть мишеней, Макс, — усмехнулся Ури, приобнимая его за плечо. — Места хватит!

Он подтолкнул Макса к приоткрытой двери, но тот сбросил его руку и сердито фыркнул.

— Я же сказал — мериться с тобой я не буду. И никто в отряде не будет.

Ури усмехнулся, оглянулся на стойку, — двое стажёров, уже допившие пиво, встали и, не оборачиваясь, вышли, четверо покивали на свои кружки.

— Так не пойдёт, — сказал Ури, подходя к ним вплотную. Макс, оставшийся у двери тира, вошёл внутрь и закрыл её за собой; Ури недовольно покосился на неё и развёл руками.

— Майор сказал, что мы всегда должны быть готовы к бою. А к чему вы готовы, если падаете после первой кружки? Давайте, это не больно!

Ближайший стажёр сердито фыркнул.

— Да-да, Ури, ты лучший стрелок, — буркнул другой. — За двадцать раз мы все это запомнили. Может, заткнёшься уже, а?

— Ты о чём? — с недоумением посмотрел на него Ури. — Лучший… Это же весело, народ! И нам всё равно нужны тренировки…

— Не заткнётся, — сказал третий — судя по голосу, самка. — Ури незатыкаем. И лучший стрелок. Пошли, народ, тут полно спокойных мест.

Ури, проводив их недовольным взглядом, подошёл к человеку, доедающему пончик.

— Ньен, а ты чего? Пойдём! Заодно норму сдашь…

— Не, — отозвался стажёр.

— «Не»! — передразнил его Ури. — Ты так и не сдашь, Ньен. Ничего не сдашь, если будешь тут сидеть! И дождёшься депортации.

— Сдай сначала право, — отозвался Ньен. Ури, покраснев ушами, отвернулся от него и огляделся по сторонам. Дэвид поднял на него недовольный взгляд.

— Парень, тебя долго ждать? Если сегодня не сдаёшь — так и скажи.