В наушниках пискнуло.

— Атомщик, спускайся, — попросил Айзек. — Они говорят, что ты наверху не нужен. Полчаса передышки.

— Иду, — отозвался Гедимин. В городском куполе уже приоткрылся проём — контейнер едва в него влезал, а небольшие щели между его бортами и полупрозрачным краем купола тут же затягивали тонкими слоями защитного поля. «Снаружи, должно быть, ветер,» — подумал сармат, разыскивая взглядом что-нибудь лёгкое, способное трепыхаться в воздушных потоках. Ничего не нашлось — если воздух и начал двигаться, это заметили только кислородные маяки.

Вдали, за поворотом, виднелись жёлтые экзоскелеты — местный патруль охранял контейнер с ядерным топливом. Гедимин проследил за тягачами, волокущими массивный прицеп на юг, — они еле ползли, чтобы не повредить многотонным грузом ни прицеп, ни дорогу. «На космодром, потом — обратно,» — прикинул про себя сармат, спускаясь со смотровой площадки на верхнюю палубу. «Полчаса? Час, если не полтора. Как раз подготовим реактор…»

У открытого люка дезактивационной камеры стояли четверо — двое в синих экзоскелетах, двое в жёлтых. Смирно вытерпев проверку считывателем (эта, если считать с утра, была одиннадцатой), Гедимин прошёл по осушенной и вскрытой камере и встал за плечом Айзека.

— Машина «чистая», — сообщил тот. — Внутри… в пределах нормы. Видел наше топливо?

— Ждёт за углом, — ответил Гедимин, занимая свободное место рядом с оператором. — Тягачи ушли на космодром, вернутся нескоро.

Он повернулся к Фланну, молча сидящему у монитора. Фланн угрюмо щурился, его пальцы непроизвольно сжимались в кулаки.

— Люди ушли? — спросил Гедимин. Фланн молча кивнул.

— Что сказали?

— Можем работать, — буркнул оператор. — В марте приедут.

«Когда закончим здесь,» — Гедимин, отодвинув Айзека, тронул рычажки на пульте управления, — «сразу пойду вниз. Плутоний… времени до послезавтра. Мало… И уран на корме… Надо взять в помощь Иджеса. До февраля надо загрузить реактор. Ирренций для Лиска готов, обещал быть в конце месяца. Хорошо, если не наткнётся на федералов. Надолго они тут? Надеюсь, нет.»

В наушниках загудело.

— Джед, на выход, — деловито скомандовал Кенен. — Идёшь к прицепу и проверяешь сборки. Айзек нужен?

Айзек, жестом уступив место Фланну, поднялся на ноги.

— Идём, — сказал он Гедимину. — Всё должно пройти гладко.

Сармат кивнул.

31 января 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

«Всё работает,» — Гедимин провёл пальцем по серому, слабо светящемуся зеленью ирренциевому кожуху ближайшего стержня и едва заметно улыбнулся. «Хорошо.»

Невесомые тёплые волокна, протянувшиеся по вискам и скулам, колыхнулись, отдельные нити изменили положение и снова легли на кожу, нагревшись на несколько градусов. Была это реакция на прикосновение — что-то вроде рефлекторного подёргивания — или попытка контакта, Гедимин не знал. Он снова притронулся к стержню — волокна остались неподвижными. Сармат покачал головой. «Как всегда, ничего непонятно,» — подумал он, глядя на реактор. Внутри не было, да и не могло быть ничего живого, кроме него самого в скафандре высшей защиты; но что-то всё-таки жило тут, как и в реакторе, зарытом в землю рядом с базой, и сармат даже не знал, одно это существо или два разных.

Выйдя из камеры дезактивации, он остановился, ожидая сигнала от Кенена. На часах было полчетвёртого. База спала, по коридорам бродили немногие — например, сам Гедимин и Кенен Маккензи.

— Джед, приём, — послышался в наушниках бодрый голос. — Едва не сказал «Энцелад, приём!» Собирай ящики и иди на корму. Я жду.

Гедимин фыркнул и тут же услышал звук отключающегося коммутатора — Кенен прервал связь, не дожидаясь, пока ему вручат ящик и прикажут нести. «Ничего, понесёт,» — подумал он, недобро ухмыльнувшись. «Сегодня много, всем хватит.»

Он израсходовал много ипрона и флии на перегородки между ячейками — в контейнерах, приспособленных для переноски, лежало два центнера ирренциевой окиси, почти сотня критических масс… или несколько сотен — в зависимости от «настроения» ирренция. Гедимин спрессовал окись в стограммовые бруски и отделил каждый из них пластиной, не пропускающей омикрон-кванты, — обычные меры предосторожности, но сармат никогда не был уверен, что их достаточно.

— Ты сегодня быстрый, — хмыкнул Кенен, увидев Гедимина с двумя контейнерами у входа в пустующий отсек. — Переход — из твоего туннеля. На поверхность не выходим. Я засёк шесть дронов в окрестностях.

Гедимин кивнул и угрюмо сузил глаза. Дроны-разведчики липли к базе последнюю неделю; сармат связывал это с недавней заменой топлива в основном реакторе. Для их камер база была непроницаема, сканеры могли обнаружить экранированные отсеки, но не заглянуть внутрь. Сарматы не трогали дроны — это вызвало бы мгновенное прибытие «копов», а возможно, и федералов.

— Неси, — Гедимин взял контейнер за лямки и протянул Кенену. Тот хрюкнул, подался в сторону, но упёрся в переборку и поневоле остановился.

— Джед, ты преувеличиваешь мои способности, — пробормотал он, но контейнер взял и с большой неохотой закинул на спину. — Два центнера… Сколько это в ядерных бомбах?

— Иди, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь.

Портал открылся через три секунды после спуска сарматов в туннель. Гедимин на мгновение задумался, кто подгадывает так точно — Линкен на крейсере в соседней Метагалактике или Кенен на базе, но секунду спустя Гедимина сгребли в объятия и попытались поднять, и ему стало не до размышлений.

— Л-лиск, потолок! — он вывернулся и с облегчённым вздохом ступил на палубу. Кенен, уже сбросивший со спины груз и скрестивший руки на груди, тихо хихикнул.

— Долгожданная встреча друзей… Почему бы тебе не обнять меня, взрывник? Я тут летаю ракетой, улаживая дела двух галактик…

Линкен недобро сощурился на него, и Маккензи шагнул в сторону, прячась за спиной Гедимина.

— Не знаю, что он там улаживает, — проворчал взрывник, глядя на контейнеры, — но вот ты, атомщик, отработал за всех. Сколько тут?

— Двести двенадцать, — ответил Гедимин. — Только сегодня закончил загрузку. Осталось восемнадцать центнеров.

Линкен виновато мигнул.

— Придётся ещё поработать, атомщик. У меня на борту две тонны…

…Кенен фыркал, вяло отмахивался, когда Линкен не видел, но всерьёз возражать не решался.

— Отчего вы, амбалы, меряете всех по себе? — вздыхал он, выталкивая из портала очередной контейнер с обеднённым ураном. Линкен уложил выломанные из обшивки захваченных кораблей и раскрошенные пластины в бочки из прочного фрила, каждая весила чуть больше центнера; Гедимин принимал их у Кенена и ставил вдоль туннеля под прикрытием защитного поля. Если бы дрон-разведчик, висящий над базой, применил сканер, он увидел бы в толще лунного грунта большую непрозрачную трубку — и больше ничего. «Это тоже подозрительно,» — говорил Кенен, когда речь заходила о маскировке. «Но обманки для сигма-сканера я делать не умею. Это ты думай, Джед. Ваше с Хольгером изобретение, в конце концов!»

Линкен, протягивая Гедимину сразу два контейнера, насмешливо фыркнул.

— Чем дальше, тем больше Маккензи похож на макаку! Ещё год такой жизни — и он в самом деле не сможет поднять центнер груза. Займись им, Джед. Вам всем там не хватает тренировок!

Гедимин рассеянно усмехнулся. Он уже думал, как будет загружать в реактор две тонны сырья. По-любому выходило, что отсек придётся расширять.

— Нужно место, — сказал он Кенену, выбираясь обратно на корабль Лиска. Бочки с ураном остались в туннеле — сарматам ещё предстояло перетаскать их в тайный цех.

— Что? — спросил тот, озадаченно мигнув. Он, сняв шлем, вытирал лоб аккуратным платком с вышивкой по краям, и Гедимин в очередной раз удивился, откуда Маккензи берёт столько «мартышечьих» вещей.

— Реактор синтеза. У него тесный отсек. Ещё две тонны не влезут, — терпеливо объяснил сармат. Кенен задумчиво сощурился.