«Снять данные,» — напомнил он себе, глядя на светящиеся мониторы. «Начиная с двенадцатого…»

Он запустил запись, а сам вывел на экран показания, относящиеся к последнему дню работы реактора. Это было восемнадцатое августа. Авария случилась в полчетвёртого утра — Кенен, как обычно, экспериментировал по ночам. Гедимин, досадливо щурясь, пропустил финальный всплеск «сигмы» и последовавший за ним выброс нейтронов, слишком мощный, чтобы борная кислота успела поглотить его, и двинулся дальше по оси времени. График сигма-излучения выглядел странно — он метался вверх и вниз отдельно от кривой «омикрона», никак с ней не согласуясь, и каждый следующий зигзаг был размашистее предыдущего. «Реактор шёл вразнос,» — думал Гедимин, отслеживая графики до точки запуска. Всплески начались сразу же, как поднялись управляющие стержни. Гедимин отделил участок кривой сразу после запуска и озадаченно хмыкнул — такого рисунка он до сих пор не видел.

«Вот это запуск Кенена,» — он посмотрел на данные предыдущего прогона. «Перед ним был… Фланн? Он вроде говорил о Амосе, но это кривая Фланна. Я её помню. А последняя чья? Это Амос? Нет…»

Он несколько секунд смотрел на причудливую кривую. «Не Амос. Кто-то ещё. Кого он сюда притащил?» — сармат недовольно сощурился. «Фланн был там в тот день. Должен знать.»

Фланн сидел в отсеке управления плутониевым реактором, следил за мониторами и, отодвинувшись от пульта, доедал бургер. Гедимин, войдя, плотно прикрыл дверь — теперь помещение было полностью экранировано, и связь с базой отключилась. Фланн, оглянувшись на сармата, удивлённо мигнул и затолкал в рот остаток бургера, поспешно надевая шлем.

— Не бойся, — сказал Гедимин, заметив, как глаза оператора темнеют, а зрачки расширяются. — Я спрошу и уйду. Ты ведь был у реактора в день аварии?

Фланн кивнул.

— Это не моя была идея, — буркнул он, с опаской глядя на Гедимина. — Я говорил ему — ты догадаешься. Эти линии на экране… Одна из них сразу запрыгала, как сумасшедшая.

Гедимин придвинулся к нему вплотную.

— Заметил? Почему ничего не сделал?!

Фланн пожал плечами.

— Кенен велел не трогать. А я откуда знаю? Я что, атомщик? — он покосился на свои мониторы. — Мне показали несколько кнопок…

— Извини, — Гедимин на секунду прикрыл глаза и замолчал. «Так ты ничего не узнаешь,» — думал он. «Не пугай его. Пугать надо было раньше…»

— Кто был третьим? — спросил он. Фланн поморщился.

— Я был против, ты помнишь? Это выдумки Маккензи. Не знаю, откуда он его притащил. Говорил, что не из Кларка, — мол, шериф не узнает…

Гедимин сузил глаза.

— Тут был человек?

Фланн виновато опустил веки.

— Я же говорил ему — ты всё узнаешь. Да, какая-то макака в нелепой одежде. Кенен достал где-то ошейник со взрывчаткой…

Гедимина передёрнуло.

— Ah-hasu… И где эта макака сейчас?

Фланн нервно усмехнулся.

— Кенен клялся, что никто её не найдёт. Там осталось не очень много…

Гедимин почувствовал во рту неприятный горький привкус и пожалел, что не снял респиратор. Очень хотелось сплюнуть.

— Понятно. Зачем ему… А, помню. Опыты. Как у Ассархаддона.

Фланн поёжился.

— Я был против, помнишь? Я не из этих… — он дёрнул головой. — Из-за этого твой реактор взорвался? Из-за этой несчастной мартышки?

Гедимин кивнул, прикидывая про себя, как проще поймать Кенена. «Реактор от этого не починится,» — мелькнуло в мозгу, и сармат еле слышно хмыкнул. «Знаю. Кенен тоже не починится. Он всегда был такой. Но надо напомнить ему, что мне это не нравится.»

12 сентября 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Джед, а Джед, — из-за отодвинутой дверной створки высунулась голова Кенена. Сармат заискивающе улыбался. Гедимин неохотно замедлил шаг и повернулся к нему. Кенену тут делать было нечего — это были технические помещения рядом с главным цехом, здесь распоряжался Зет, и командир базы полностью ему доверял. Он уже не первый раз крутился там, куда раньше месяцами не заглядывал, и Гедимин подозревал, что Кенен наблюдает за ним. «Послал бы лучше дрон,» — поморщился он. «Тот хоть общаться не лезет.»

— Есть новости о твоём Суханове, — сказал Кенен. Гедимин хмыкнул.

— Ещё живой? — спросил он и тут же пожалел, что вообще открыл рот. Говорить с Кененом ему не хотелось уже три недели, зато при встречах тянуло взять его за шкирку и приложить лбом к наиболее крепкой переборке. Сдерживаться было непросто.

— Ты бы заглядывал в новости, — Кенен, увидев, что его не хватают за шкирку, приободрился и вспомнил старые интонации. — «Елизавета» спасла целую планету, захваченную вторженцами из Илэна-Карит! Дикая такая планетка на окраине Мианы. Крейсера там не ходят, так что илэны высадились и распоясались. Местные теперь считают Суханова и его людей чуть ли не богами…

Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Вот пусть будет богом на этой планете. А от Лиска пусть отвяжется.

«Может, уже и отвязался,» — думал он, спускаясь в секретный цех. «Ловить пиратов — не его дело. У Мианы есть флот…»

В цеху было тесно и жарко — система охлаждения едва-едва справлялась, изъеденные вентиляционные фильтры несколько раз пришлось менять. Гедимин втиснулся в проход между остывающим ирренцием, пустыми трубками — заготовками под твэлы — и верстаком, за которым Иджес паял датчики. Покосившись на сармата, механик едва заметно кивнул и вернулся к работе. Гедимин проверил температуру ирренциевых таблеток и задумчиво сощурился.

— Вечером возьмёмся за твэлы, — сказал он Иджесу. — Надо освободить тут место.

Сармат озадаченно мигнул.

— Для чего? Ротор ещё не готов…

— Разгрузка, — Гедимин тяжело вздохнул, посмотрев на свои руки. — Реактор пора разгружать.

— Жёваный крот! — Иджес покачал головой. — Ещё и реактор… Слишком много работы для одного тебя.

Гедимин угрюмо кивнул.

— Три четверти этой работы делал Инженерный блок… — не договорив, он снова вздохнул. — Зато ротор успеет остыть.

15 сентября 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«А где побудка?» — удивлённо подумал Гедимин, высунувшись из заэкранированных помещений в шесть утра. На базе было непривычно тихо. Сармат покосился на часы, потом — на календарь. «Пятнадцатое? Какой-то мартышечий праздник? Тогда понятно…»

В девять в секретный цех явился Иджес, и Гедимин, покосившись на него, шмыгнул носом — даже сквозь респиратор пробились пахучие испарения каких-то знакомых эфирных масел.

— Хочешь апельсин? — механик, пошарив по верстаку, положил на край сплющенный пустой контейнер, а сверху — ярко-оранжевый шар синтетического фрукта.

— Мартышечья еда? — Гедимин сглотнул, подавляя знакомые спазмы под ложечкой — желудок, не дожидаясь, пока в него поступит пища, уже готов был её извергнуть. «Вот же заклинило,» — с досадой подумал сармат — запах фрукта не казался ему неприятным, и можно было бы попробовать, — но какой-то кусок мозга был резко против.

— Прислали, — кивнул Иджес, прикрывая апельсин защитным полем. — Не хочешь? Я потом съем. Только не сыпь на него уран.

Гедимин, кивнув, взялся за очередной стержень. В цеху их было много, но ещё больше осталось в реакторном отсеке, — разгрузить удалось едва ли полторы тонны из семи. «Я один делаю работу всего Инженерного блока,» — думал сармат, подавляя досаду, — ему хотелось скорее покончить с разгрузкой и вернуться к восстановлению разрушенного реактора. «И справляюсь. Видел бы всё это Конар…»

Иджес, подавая ему стержни и принимая пустые оболочки, всё время хмыкал и усмехался, но Гедимин, погружённый в мысли о реакторе, едва его замечал. Минут через десять механик не выдержал.

— Маккензи уехал в совет, — сказал он, выдав особенно громкий смешок. — Взял с собой Айзека. У них там праздничный банкет. Много еды и питья для макак. И для Кенена — он же такое не пропустит!

Гедимин удивлённо мигнул.

— Зачем им два сармата на мартышечьем сборище?

Иджес пожал плечами.