Шарлотта развернулась.

— Это не мои родители. И не зовите меня милой! Мои родители живут в Хейвендейле. Моя мама — учитель в школе, а папа — пилот из тайного отряда на пенсии, — она обняла себя, руки дрожали. — Я родилась первого апреля, и я нормальная. Человек.

«Дыши. Вдох. Выдох. Сосредоточься».

— Я не уродка.

Искры убрались с ее пальцев, жжение отступило туда, откуда пришло. Она закрыла глаза.

— Первое апреля, — голос Дэвида был рябью на спокойном пруде. — День дураков, — смех. — Над нами пошутили, — он провел большим пальцем по своему лбу, глядя то на Славандрию, то на Лили. — Как вы это сделали? Зачем? Зачем такое?

Славандрия встала и прошла к тележке, где стояли башней маленькие пирожные рядом с фарфоровым чайником и чашками.

— Вы — наследники престола Хирза. Если бы вы остались тут, вы были бы уже мертвы, и Сейекрад с Эйнаром правили бы этим королевством.

— Мы поняли, — сказал Дэвид, — но это не объясняет такой сложной лжи. Мои родители вообще существовали, или это тоже чушь?

Лили встала за Гильдором и Мистерией и опустила ладони на их плечи. Они посмотрели на нее, их рты были раскрыты, словно тысяча вопросов пыталась вырваться.

— Я была другом твоей матери, Джиллиан, — продолжила Лили. — Таким близким, что многие считали нас сестрами. Когда они с Эдвардом встретились на воздушном шоу, я увидела, как сплелись их ауры. Было красиво и ярко, и я знала, что у них настоящая любовь, раньше, чем они. Они вместе воплощали все, что содержала любовь: надежду, радость. Вечность, — она посмотрела на Мистерию и Гильдора. — Они напоминали мне вас, — она ушла, прижав ладони к животу. — Я узнала, что Джиллиан беременна, за неделю до новости о положении Мистерии. Конечно, Джиллиан и Эдвард были рады, но время шло, и у Джиллиан возникли сложности. А потом Эдвард умер в том ужасном крушении самолета, и она была раздавлена. Доктора оставили ее в постели, и я стала ее сиделкой. Состояние Джиллиан ухудшалось, и мы со Славандрией решили, что лучше переместить Мистерию в место спокойнее, так что она жила с Арландом, пока Славандрия осталась и помогала заботиться о Джиллиан.

— Мистерия жила с моим дедом? — поразилась Шарлотта. — Он старый. Чем он мог помочь?

Дэвид рассмеялся.

— Глупая. Не с твоим дедом. С их дедом. Помнишь Алдамара? Он и Арланд — одно и то же, и потому великий маг — твой прадед, — он покачал головой. — В этом есть смысл, если подумать — разговор Славандрии и Лили на поле боя, то, как она коснулась ее живота, как ты наполнилась энергией и пошла на Эйнара, как Ксена, принцесса-воин.

Шарлотта застыла, все в ней онемело. Это казалось невозможным, но… она вдохнула и подняла голову, посмотрела на Лили.

— Картинка в дымке, где Славандрия беременна… мы видели твое воспоминание, да? И в ее животе была я.

Лили кивнула.

— Да.

— И ты подменила тело моей матери королевой, — сказал Дэвид. Он сжал руку Шарлотты. Она сжала в ответ, благодаря его за силу и его присутствие.

Лили посмотрела на него так, как он видел тысячу раз, когда ей надоедало его поведение.

— Нет, и хватит придумывать такое. Джиллиан потеряла ребенка за три недели до твоего рождения. Девочку. Никто вне семьи не знал. Мы похоронили ее рядом с озером уток на клумбе азалий, где Джиллиан и Эдвард поженились. Церемония была тихой.

Дэвид нахмурился.

— «Вечно юная. ЭПХ». На камне там написано такое.

— Элизабет Пейтон Хейланд, — сказала Лили. — Названа в честь бабушек, — она снова расхаживала, заламывала руки. — В день твоего рождения Джиллиан стало очень плохо. У нее была лихорадка, боли, но она отказывалась вызывать врача, отказалась от помощи Славандрии. Мистерия вернулась ранее в тот день и уже рожала в обсерватории. Я пыталась спустить ее, но она хотела видеть звезды, рожая. Она сказала, что так ощущала себя ближе к Гильдору, — Лили улыбнулась мягко и с ностальгией. — Пару часов спустя у Славандрии тоже начались роды. Ты, — она посмотрела на Дэвида, — родился первым, за несколько минут до полуночи, — Лили раскрыла ладонь и подула, серебряная сияющая пыльца опустилась на Мистерию и Гильдора.

Слеза покатилась по щеке короля, он посмотрел на Дэвида. Мистерия прижала пальцы к губам, из красных глаз текли слезы. Она сжала руку мужа.

— Это правда, — ее голос дрожал. — У нас сын. Я помню. Вспомнила все.

Лили повернулась к Славандрии и Мангусу.

— Меньше десяти минут спустя родилась ваша дочь, — пыльца опустилась на Мангуса. Его нижняя губа задрожала от подтверждения Лили.

Славандрия опустилась перед ним на колени.

— Я узнала пару дней назад, клянусь, — она провела пальцами по волосам у его висков. — Лили скрыла это от меня, от тебя, чтобы защитить ее.

Мангус отвел взгляд, лицо было замкнуто, но его мысли… полетели в Шарлотту.

Бам! Пуля в мозг.

«Ты — моя дочь? Пылкая и языкастая девчонка в Халисдоуне? — смех. — Невероятно».

Она охнула, не ожидая вторжения.

«Полагаю, я что-то унаследовала от вас. А теперь прочь из моей головы. Я вас не впускала!».

Она могла сделать и сказать лишь это. Шарлотта вдохнула и ждала, что он уйдет, а он не стал. Он посмотрел в ее глаза, хмурясь, приоткрыв рот.

Ее сердце сжалось. Его глаза. Что-то было в его глазах. Шоколадно-карие искры среди бирюзового. Они очаровывали.

И были как ее по форме. Ее волосы и щеки были как у Славандрии. Но нос и губы были такими, как у Мангуса, только чуть меньше, изящнее, но все равно его. Холод наполнил ее. Вся ее жизнь стала ложью, тайной, а правда была такой странной, что граничила с абсурдом.

«Нет. Нет», — гнев, печаль и понимание терзали ее. Покатилась слеза. Ее родители… не ее. Ее брат… не ее. Но они были ее.

Голос Мангуса зазвучал в ее разуме:

«Шш, не плачь. Мы разберемся в этом. Мы найдем выход. Обещаю».

«Я не хочу разбираться с вами! — парировала Шарлотта. — Вы — не мой отец. Она — не моя мать. Вы ими никогда не будете!».

Его взгляд изменился, она услышала его тихий выдох. Его мысли снова упали на нее.

«Я принимаю это и понимаю. Это не меняет факта, что ты — моя дочь, моя плоть и кровь, и я отдам жизнь, защищая тебя, в этом я клянусь».

«Я не хочу вашей защиты».

«Это плохо. Ты получишь ее, хочешь того или нет», — и он пропал и ее разума. Вот так.

Огонь под ее кожей сжигал изнутри.

«О, как вы бесите! Вы и в первый раз мне не понравились, и ничего не изменилось!».

Уголок рта Мангуса приподнялся, он скрестил ноги в коленях.

«Я был бы осторожнее с таким пылом на твоем месте, кроха. Можно взорваться».

Шарлотта сжала кулаки, ногти впились в плоть.

«Вы ужасны! Черт бы вас всех побрал», — она отклонилась в кресле, скрестив руки и фыркнув.

— Все хорошо? — Лили вскинула бровь.

— Прекрасно, — ответила Шарлотта, — вот только вы врали мне, Лили. Почти семнадцать лет вы смотрели мне в лицо и врали. Вы были гостем в моем доме. Ужинали с моей семьей. Проводили у нас Рождество. Вы всегда были крутой тетей, пользовались тем, что у меня такой нет. Вы использовали мое доверие. Обманули моих родителей, и, хоть я знаю, почему, мне все равно. Вы обе и ваш дед манипулировали мной, моей семьей и Дэвидом, как пешками в сложной игре. Зачем? Почему они? Почему мои родители? Что они вам сделали?

Сердце Шарлотты трещало, и она хотела, чтобы Лили ощутила все ее боль. Она хотела, чтобы ей было очень больно.

— Мы не хотели, чтобы вы узнали правду, Шарлотта. Мы с Алдамаром отчаянно пытались скрыть ваши личности. Мы думали, что убережем вас вне Фолхоллоу.

— Посмотрите, куда ваши мысли привели.

— А твои родители были добрыми и чудесными, сильно любили. Они хотели еще ребенка. Я дала им то, чего они хотели. Я изменила их воспоминания, как и их семьи и друзей, как и почти всего Хейвендейла. С Дэвидом мне почти ничего не нужно было делать. Алдамар оставался с Джиллиан, она умерла под утро. Мы придали ее телу вид, будто она только родила. Дэвид был новорожденным, играл роль наследника имущества Хейландов, и вся история сложилась. Когда пришло время, Мистерия и Славандрия вернулись в Фолхоллоу, веря, что этого всего не случилось, а наследники остались под нашей с Алдамаром опекой, защищенные и скрытые ото всех, кто мог им навредить.