— И что?

— Вы теряете разум, Леонид Викторович, а ведь даже и не выпили. Что толку говорить, не промочив горла. Нет, мне наливать не надо. А сами — пейте. Ну, смелее, смелее! Не бойтесь, коньяк не отравлен. Ну, разве что слезами ваших жертв.

— Это были люди богатые, — пробормотал Леонид Викторович, залпом выпив содержимое рюмки. Это действительно был коньяк, хотя он ожидал чего угодно — вплоть до серной кислоты. Но под пронзительным взглядом незнакомца выпить ему все же пришлось.

— Вот так-то лучше, — одобрительно улыбнулся пришелец. — Говорите, богатые, раз в состоянии заплатить? Во-первых, это совсем не так. Во-вторых, даже если богатые — то это их деньги, их труд вы сейчас пьете.

Леонид Викторович с ужасом смотрел, как мгновенно помутнела жидкость в бутылке — теперь ему казалось, что там плавают темно-красные сгустки.

— Правильно соображаете, кровь! — голос незнакомца стал злым. — А посему будет гораздо лучше, если сегодня ночью вы свое бренное существование прекратите — раз и навсегда. Не думайте, что попадете в ад — скажу вам по секрету, таких, как вы, на горячие сковородки не принимают. Вы просто исчезнете.

— Но…

— Но у вас жена и дети, вы хотите сказать. Есть жена и сын. Жена развелась с вами года три назад. Как видите, мне о вас достаточно хорошо известно. Поверьте, не будь у меня веских доказательств, я бы к вам не явился.

— Вы ничего не понимаете! — быстро заговорил доктор, словно бы внутреннее напряжение, заставлявшее его говорить односложно, вдруг куда-то исчезло. — Меня в любую секунду могут вызвать к пациенту…

— Нет, это вы не понимаете. Медсестра прекрасно обойдется и без вас. Что касается новых поступивших… — незнакомец задумался на минуту, затем продолжал: — Нет, сегодня их не будет. К тому же, ваша больница сейчас не на дежурстве. И вы не слишком-то пеклись о больных, когда тянулись за коньячком. Какая им польза от пьяного врача?

И лишь теперь Леонид Викторович решился позвать на помощь. Он даже открыл рот — но вместо крика у него вырвался глухой кашель. Почему-то заныло сердце.

— Ай-яй-яй, не бережете вы себя, не бережете, — сокрушенно покачал головой пришелец. — Труженик вы наш высокооплачиваемый! Учтите, что вы можете не только звать на помощь. Вы имеете право оказать мне любое сопротивление, бежать, броситься на меня с любыми инструментами… или с этой вот бутылкой. Ну и умереть вы имеете право, естественно. Видите, насколько широки ваши права! А меня — всего лишь одно право. Убить вас. Согласитесь, это очень мало. А впрочем, ладно, — тон человека стал обыденно-деловым, — включите-ка вытяжку и откройте форточку, здесь душновато. Курите?

— Да, — ответил Леонид Викторович, выполняя распоряжения незнакомца, словно автомат.

— Тогда можете покурить. Держите — это все вам, на бедность, — он выложил на стол целый блок сигарет. — Я, пожалуй, тоже покурю с вами.

Мутные кольца дыма быстро уходили в вытяжку. Леонид Викторович следил глазами за незнакомцем. Но тот молчал и ничего не предпринимал. И, как показалось доктору, при этом человеке не было никакого оружия.

Леонид Викторович потушил в пепельнице окурок и тут же потянулся к следующей сигарете. Незнакомец все так же загадочно улыбался. Молчал и доктор.

За второй последовала третья, а потом и четвертая сигарета… Леонид Викторович все еще думал, что курит по своей собственной воле, «снимая стресс». Но на пятой он понял, что это далеко не так.

А на седьмой сигарете он обнаружил, что сидит один в запертом кабинете. Здесь никого больше не было.

Он хотел подняться, подойти к двери, повернуть ключ. Но даже встать было невозможно, ноги словно бы налились свинцом. И голос тоже перестал слушаться Леонида Викторовича. Двигалась лишь рука, поднося сигареты ко рту — одну за другой, одну за другой…

…Когда утром дверь в кабинет была взломана, пачки в блоке сигарет еще оставались. Но доктор уже не смог бы стать даже пациентом собственного отделения — в таких случаях реанимация бесполезна.

А вот на бутылку коньяка (в которой, конечно же, не нашлось никакой крови) все же обратили внимание. Точнее, не на саму бутылку, а на «этикетку».

Внештатно сотрудничать с «Третьей Стражей» можно по-разному. Были у организации и такие сотрудники, которые не подозревали о ее существовании. Зарплату они не получали, но, однако же, и внакладе не оставались.

Происходило все примерно так. Представитель «тех, кого следует» звонил Рэкки или старшим в оперативном отделе, сообщал нужные сведения, — и тут же забывал о своем звонке. Как правило, это были милицейские следователи. Конечно, такой звонок, не санкционированный начальством — должностное преступление, и оправдать его можно только состоянием своеобразного гипноза.

Но дальше «Стражи» сообщение не шло, а ее сотрудники отлично разрешали все эти любопытные и загадочные вопросы. Так что порой на совершившего «должностное преступление» сыпались не кары, а поощрения, благодарности, премии, а то и звезды на погонах. Еще бы — удачливый следователь, раскрыл совершенно невероятный «глухарь»!

Так что, такое сотрудничество было вполне подходящим для всех.

Случалось и иное — информация была напрямую не связана с криминалом, во всяком случае, с таким, который подпадает под статьи Уголовного Кодекса, На этот раз сообщение было именно таким.

— Ростислав Всеволодович, — медленно, словно в полусне, выговаривал слова информатор, — имеется странный случай самоубийства в больнице… Врач, тридцать семь лет. Реаниматор. Выкурил несколько пачек сигарет за один раз — и умер. Никаких следов борьбы. Ничего существенного, кроме одного — на столе найдена бутылка с коньяком, вместо этикетки прилеплена бумага с надписью: «Сегодня ночью вас должны убить!»

Информатор говорил что-то еще, но Рэкки уже не слушал. Он припоминал, где именно находится та больница. Нужно было как можно быстрее прибыть туда. Предупредить Стрешнева, прихватить кого-нибудь из оперативников — и вперед! Убийца вновь проявил себя — и на сей раз след совсем свежий…

— Возможно, Смирнов Леонид Викторович допускал финансовые злоупотребления, иными словами, брал взятки, — монотонно бубнил голос информатора. — Уголовное дело не открывалось…

— Пока все? — спросил Рэкки.

— Все, — ответили ему.

— Спасибо, благодарим за информацию, — сказал шеф «Утгарда», спускаясь вниз, к оперативникам. Похоже, сегодня кое-кому не придется толком позавтракать!

— …Что еще сказал следователь? — спросила Татьяна, когда машина с оперативниками выехала на Загородный проспект.

— Сказал, что есть подозрение: врач брал взятки… — сказал Рэкки. — Погоди, интересное дельце вытанцовывается! Кто у нас убиты? Ребров…

— Ну, с этим-то все понятно, — промолвил Алекс.

— Твое счастье, что ты его не застал, — зло усмехнулся Рэкки. — Кто у нас еще? Могильный. Клейма ставить некуда!

— И господин Руонг Чеа, международная сволочь высшего масштаба, — сказал молодой человек, который мог бы напоминать хиппи, если бы он был хоть чуть-чуть более жизнерадостным.

— Правильно. А теперь — доктор-лекарь из-под Каменной горы аптекарь, — продолжал Алекс. — Я так понимаю, с магией он вряд ли был связан. А насчет Сообщества — можно будет осведомиться у Цибуленко.

— Думаешь, не успел связаться с ним, пока вас в столовой да в курилке искал? — Рэкки слегка улыбнулся. — Нет там такого. Зато доктор, вероятно, брал взятки. Значит, так: осматриваем место убийства, а потом трясем архивы, сводки ГУВД, информационщиков во главе с Казарским подключаем… Пусть выдадут на-гора все странные убийства и самоубийства за последние месяцы. Авось что-то и отыщется.

— Полагаешь, он не одних магов?.. — спросил Корвин.

— Возможно, маги из Сообщества — это только эпизод. Правда, есть одно странное обстоятельство. Игорь… Его-то за что?

— За компанию, — хмыкнул Корвин.

— Или — за кампанию, — усмехнулся Алекс. — Тебе не кажется, Кор, что у него какая-то своя, сумасшедшая логика? И он эту логику будет выдерживать — тютелька в тютельку.