Сюзан надула губы.

— Но ведь ты старший сын! — Она покачала головой. — На это надеюсь не только я.

— Блаженны не питающие надежд, ибо они ни в чем не разочаруются, — с усмешкой ответил Куинн, и Сюзан вздохнула.

— Кто это сказал?

— Полагаю, я — если верить собственным ушам.

Сюзан осуждающе посмотрела на него.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Тогда, думаю, римский папа. Точно. Папа Александр, 1688 — 1744, поэт и философ.

На лице Сюзан было написано, что ей хотелось бы ответить колкостью, но прибытие сэндвичей предотвратило всплеск украшающей прекрасный пол желчи. Вместо этого она довольствовалась заявлением:

— Ты у меня такой умный! Совсем не понимаю, что ты нашел в такой дурочке, как я.

— Правда?

Глаза Куинна смерили ее через стол колючим взглядом, и Сюзан, довольно посмеиваясь, откусила свой сэндвич.

— Ну ладно, — смягчилась она, кладя в рот кусок говядины и обезоруживающе заливаясь румянцем. — Пожалуйста, Куинн, перестань смотреть на меня так. Ты собирался есть свой ленч.

…Элизабет вскрикнула, и Гарольд промахнулся почти на два фута. Героини так не поступают, недовольно подумал Гарольд, но даже он испугался бы внезапного появления дракона. Дракон выглядит, конечно, дружелюбно, но это не значит, что нужно любить его. Он такой большой, белесый и чешуйчатый! Как убедить Элизабет, что ей нечего бояться, если у самого сердце в лапы уходит? В конце концов, она всего лишь девочка…

Хватит женской эмансипации, недовольно усмехнувшись, подумала Джулия, кладя руки на поясницу и выгибая затекшую спину. Все же Гарольд — герой романа. И публика, для которой она пишет, не заметит небольшого шовинизма.

В конце концов, это новая для нее тема, духом которой она еще не полностью прониклась. Беда в том, что после появления на ее пороге того репортеришки ей стало трудно сосредоточиться на чем-либо вымышленном, а создание мужественного характера главного героя требует особого подхода.

Все же Джейку сюжет нравится, успокоила она себя, решив выбросить из головы тот неприятный инцидент с коротышкой. Но именно после него она попыталась отвлечься на что-то новое. Литературный агент мог бы поставлять в издательства ее книжки о Пенни Паррише, пока юные поклонники не устанут от них, но с двадцатью книгами на полке Джулия была готова сменить тему.

Конечно, мешала и жара. Сейчас термометр показывал далеко за тридцать, и хотя она сидела за компьютером лишь чуть больше часа, спина совершенно затекла, а шорты прилипли к телу.

Может быть, стоило бы писать об огненном драконе, подумала она, критическим оком пробегая последние строчки. Но снежный дракон куда оригинальнее, и Ксанаду, как она его назвала, окажется притягательным персонажем. Несмотря на то что Элизабет из-за него испуганно вскрикивает, подумала она с улыбкой.

Джулия вздохнула и посмотрела на тонкие золотые часики на запястье. Одиннадцать часов, отметила она с некоторым облегчением. Время выпить любимую чашечку кофе. Пусть Гарольд полчасика Поразмышляет над своими возможностями. В конце концов, староанглийские овчарки не отличаются особой живостью ума.

Выбравшись из своего кресла, она направилась на негнущихся ногах через гостиную в просторную кухню, которую спланировала сама. Довольно скромная по размерам, она сочетала в себе уют кухни в фермерском доме с технологией девяностых, и хотя посудомоечной машины не имеется, все принадлежности для приготовления вкусной еды в наличии.

В питании Джулия стала, наверное, экспертом. Она обнаружила у себя, возможно с некоторым опозданием, природный талант к выпечке, сама выращивала большую часть овощей и фруктов и с удовольствием экспериментировала с блюдами.

Между прочим, в самом начале, еще не обнаружив, что может зарабатывать на жизнь писанием детских книжек, Джулия страдала от избытка свободного времени. Присмотр за одним маленьким мальчиком не поглощал всю ту энергию, которую она тратила, будучи постоянно занята в съемках, и первое время ей было нелегко справиться с превращением из публичного лица в частное.

Она не жалела о сделанном. Задолго до решения все бросить в ней зрела внутренняя неудовлетворенность своей жизнью. Несмотря на успех и множество появившихся благодаря ему друзей, она все больше уставала от известности. Вся эта мишура была так утомительна и поверхностна, что она решилась бежать.

Наверное, переломным моментом стала смерть матери. Не подталкивай ее миссис Харви, Джулия вряд ли поступила бы в драматическую школу, давшую толчок ее успешной карьере. Не подозревая о том, что она обездолит тем самым целую рать своих потенциальных почитателей, Джулия хотела поступить в университет, а затем выйти замуж. Она не хотела быть актрисой. Богатство и слава совсем не интересовали ее.

Ну, может быть, не совсем, честно призналась она, вспоминая множество горячих поклонников, появившихся у нее в те дни. Пресс-конференции, вечеринки, встречи со знаменитостями — все это казалось чудесным неопытной Джулии Харви. Она стала любимицей фотографов; кажется, не могла и шагу ступить незамеченной.

А потом ее пригласили в Голливуд и поползли слухи о ее личной жизни… Неважно, что сплетни были лживы и мать не сомневалась, что Джулия ничего не сделала для разрушения своего прежнего образа, — газеты продолжали печатать их. Как будто ее успех пробудил какую-то ненависть в репортерах, прежде аплодировавших ей. Невольно она начала приобретать дурную репутацию, которая нарастала от фильма к фильму.

Но тогда ей еще удавалось справляться с этим. Даже удивительно, как быстро она научилась парировать удары с такой легкостью, что заслуживала комплименты. В конце концов, сплетни о ее романах со всеми партнерами по съемкам были хорошей рекламой. Студии не опровергали их. Из-за них повышался интерес к ее фильмам.

Наверное, все дожидались, когда она сбросит платье. Нагота окончательно подтвердила бы ее дурную славу. В действительности же Джулия никогда не снималась обнаженной. На этом пункте она всегда настаивала при подписании каждого контракта.

Со смертью матери, однако, у Джулии словно пропала палочка-погонялочка. Без влияния миссис Харви она не могла столь же строго, как прежде, относиться к себе. Она перестала соглашаться на роли лишь для того, чтобы получить одобрение матери. Она не делала больше ничего ради чистого самоутверждения. По сути, она стала свободна.

Вряд ли одна только смерть миссис Харви побудила ее оставить сцену, с кривой усмешкой признала Джулия, насыпая зерна в кофемолку. Не будь других причин, она, может быть, никогда бы не решилась уйти. Она все больше смирялась с навязанным ей образом жизни и имиджем. Поклонение, деньги, власть, наконец, действуют как наркотик. И она не более повинна в слабости к ним, чем все остальные.

Смолов кофе и положив его в паровую кофеварку, Джулия шагнула через открытую дверь на увитую виноградом веранду. Камышовые кресла с разложенными на них подушечками были защищены от солнца листьями пальмы, а некрашеные доски под ногами теплы и приятны.

Сейчас она не замечала раскинувшейся перед ней панорамы, которая так подкупила ее при выборе виллы. Ее нынешняя жизнь и занятия поставлены под угрозу появлением того репортера. Как ни пыталась, она не могла отделаться от ощущения, что видит его не последний раз. Слава Богу, он не опознал ее! Почему бы тогда не забыть об этом?

Джулия вздохнула и постаралась сфокусировать взгляд на серфинге, скользившем у рифов в паре сотен ярдов от берега. Здесь так прекрасно, подумала она, как думала много раз, переехав сюда с Джейком. Спокойно и мирно. Как и прежде. Без перемен.

Она положила руки на невысокие перила, окружавшие веранду, и заметила, что краска снова облупилась. Она ведь красила их всего несколько месяцев назад, но солнце — тоже рачительный хозяин.

Все же вилла сильно отличается от того, что она увидела впервые. Ей бы стоило тогда не разглядывать панораму, а обратить внимание на выщербленные и облупившиеся доски, на годами протекавшую крышу и на заселявших дом незаконных жильцов. Не людей, конечно, а целого зверинца всяких тварей, маленьких и больших, которые, как она потом обнаружила, гнездились на крыше и в деревянных деталях. Весь дом требовал очистки и ремонта, но Джулия взялась за это с удовольствием. И до тех пор, пока она сможет подниматься по утрам навстречу открывающейся взгляду потрясающей перспективе, хлопоты по дому не будут ей в тягость.