Крисси стала немного увереннее в тот момент, когда увидела, что Трент наливает бренди и себе. Если только это не холостяцкая привычка пропускать по стаканчику каждый вечер, в чем она сомневалась, то, видимо, он был не так уж спокоен и уверен в себе, как казалось со стороны.

Он сидел в одном из кожаных кресел рядом с камином. Крисси поставила свой пустой бокал на мраморную каминную полку и подвинулась к нему немного ближе.

— Ты мне расскажешь про Франческу? — тихо спросила она. — Я видела ее фотографию, она была красавицей.

— Да, была, — не сразу ответил Трент. — Я познакомился с ней в Риме, когда сотрудничал с ее отцом. Она во всем отличалась от других. До нее я встречался со студентками, мечтавшими о карьере, или с избалованными богатыми девчонками…

— Вроде Аннабел? — не удержалась Крисси. Он криво усмехнулся:

— К сожалению, да. Они были яркими и веселыми, любящими светскую суматоху, но едва ли думали о чем-нибудь, кроме тряпок, вечеринок и праздников. Я всегда очень быстро начинал скучать в их обществе. Франческа была совсем не похожа на них. Она никогда не переступала порога ночных клубов, в ней не воспитывали стремление сделать карьеру. Все, чего она хотела, — это быть женой и матерью. У нее было с полдюжины племянников и племянниц, она обожала проводить с ними время.

— Ты ее очень любил?

Крисси необходимо было спросить об этом, но едва ли хотелось услышать ответ.

— Да, — тихо сказал он, уставясь на свой пустой бокал. — И она меня любила.

Крисси крепко прикусила нижнюю губу. Зачем ей понадобилось задавать этот вопрос, чтобы теперь изводить себя?

— Но мы сделали друг друга несчастными, — добавил он.

Крисси резко подняла голову:

— Несчастными?

— Да. Она ненавидела жить в Англии, ненавидела находиться вдали от семьи и либо не могла, либо не хотела понять, почему мне нужно было так много работать. Я был на грани нервного истощения, миллионы фунтов были взяты в долг…

— Ты ей говорил об этом?

— Нет, она не интересовалась делами.

Он покачал головой, отгоняя неприятные воспоминания.

Крисси подумала, что так же всегда поступали Бен и его мать и им Трент тоже не стал бы рассказывать о своих финансовых трудностях.

— Я познакомил ее с моими друзьями, — продолжал Трент, — но она возненавидела и их. Она была шокирована неразборчивостью связей одиноких женщин… и некоторых замужних тоже, — поморщился он. — Она узнала, что вокруг происходит множество измен, и стала подозрительной.

Он вздохнул, вспомнив несправедливые обвинения, которые вынужден был выслушивать после трудного рабочего дня.

Крисси не понимала, почему Франческа так волновалась, если женщины в окружении Трента были похожи на Аннабел Харрингтон-Смит, но промолчала.

— У нее появилась навязчивая идея забеременеть, — рассказывал Трент. — С каждым месяцем эта идея овладевала ею все больше и больше. Дошло до того, что она не видела смысла в занятии любовью, если после этого не наступала беременность, — сказал он довольно-таки уныло. — Потом она забеременела.

Крисси открыла рот от изумления, но он не замечал ее удивления, он был целиком в прошлом.

— Я обрадовался, причем больше за нее, чем за сам факт беременности. Я думал, она будет счастлива, когда родится ребенок. Но у нее с самого начала появились сложности со здоровьем, и ей пришлось лечь в больницу. Ей стало лучше, и ее отпустили домой на выходные.

Он остановился, глубоко вздохнул и долго молчал, прежде чем продолжить.

— Я проснулся посреди ночи — у нее были судороги, она громко кричала…

Он закрыл глаза, отгоняя страшные видения.

— «Скорая» приехала быстро, но ее состояние все ухудшалось. Она была на седьмом месяце беременности, и мне сказали, что самый лучший выход для нее и ребенка — срочное кесарево сечение. Я согласился, ее отвезли прямо в хирургию, но… я потерял их обоих, — закончил он бесцветным голосом.

Крисси молча дотронулась до его щеки.

Он схватил ее руку и сжал, с такой силой, что сделал ей больно. Но Крисси даже не подумала отдернуть руку. Трент заглянул в ее глаза, нежные и темные, полные невысказанного сочувствия, и слабо улыбнулся:

— Спасибо, что не винишь меня в этом. Я устал сам себе говорить такие слова.

— Ты же знаешь, что не виноват, — сказала она. — По крайней мере ты понимаешь это умом.

Она протянула вторую руку и легко коснулась его виска.

— Но может быть, ты все еще не понимаешь этого сердцем, — добавила она, проводя рукой по его груди.

— Такая молодая и такая мудрая, — сказал он, как ей показалось, несколько насмешливо.

— Я хорошо знаю, каким виноватым себя чувствуешь, когда умирает близкий человек, — тихо сказала она.

— Знаешь? — нахмурился Трент. — В чьей же смерти ты можешь себя винить?

— Моей мамы, — ответила она после долгого молчания.

— Джеймс Хоксуорд сказал мне, что она погибла при аварии, в чем же ты виновата? — осторожно спросил он.

— В тот день мама была в центре города из-за меня. Она просила меня сделать для нее кое-что после школы, но я не захотела, — с горечью сказала Крисси. — Я хотела прошвырнуться с подружками по магазинам! Если бы я думала не только о себе, она была бы дома в безопасности, а не рядом с тем грузовиком…

— Ах, Крисси…

Трент посадил ее себе на колени, как страдающего ребенка. Он слишком хорошо знал бесполезность банальных фраз, высказываемых в таких случаях из лучших побуждений, поэтому не стал продолжать, а только ближе прижал ее к себе. Крисси прильнула к нему, ощущая поддержку сильных рук, обнимавших ее.

Трент внимательно посмотрел на Крисси: ее глаза были закрыты, на ресницах застыли непролитые слезы, губы слегка дрожали. Сказав себе, что не должен этого делать, он наклонился над девушкой, готовый сдержаться, если встретит ее сопротивление. Она не сопротивлялась, а ответила с готовностью, ее руки обвились вокруг его шеи, ее губы открылись навстречу его поцелую. Крисси издала стон, когда его язык коснулся ее языка, и прижалась к нему всем телом.

— Нет… — Трент резко отпрянул и убрал ее руки со своей шеи.

— Нет? — Крисси с удивлением смотрела на него, упав с небес на землю. — Я не понимаю. Мне показалось, что ты хочешь меня.

— Хотел. Хочу. Черт побери, Крисси, как ты думаешь, почему я оставил тебя с моей матерью и вернулся сюда? — резко спросил он.

— Понятия не имею, — сказала она, глядя на него простодушными, невинными глазами.

— Потому что мне было стыдно, — выдавил он из себя. — Вчера вечером я хотел соблазнить тебя. Я специально выбрал «Уайт-Харт», потому что гостиница там такая же роскошная, как и ресторан. Я хотел угостить тебя шампанским, засыпать комплиментами, поцелуями и ласками…

— Думаю, мне бы понравилось, — перебила его Крисси со счастливой улыбкой.

Трент схватил ее за плечи.

— Ты не понимаешь, что я тебе говорю? У меня не было с собой кольца, и цветистую речь с предложением я тоже не готовил. Я уже пытался однажды завести семью и детей, все кончилось катастрофой, и я не собираюсь проходить через все это еще раз. Крисси, все, чего я хотел от тебя, была одна ночь, одна-единственная ночь… — Он остановился и перевел дыхание. — На тебя напали из-за меня…

— Ты не был виноват, — запротестовала Крисси.

— Правда? — Он скривил губы.

— Конечно, не виноват. Да и в чем? В том, что ты решил пригласить меня в «Уайт-Харт»?

— Нет, — покачал он головой. — Этот наглец не подошел бы к тебе, если бы ты была со мной. Но ведь это я оставил тебя одну, правда? Хочешь знать, чем я занимался?

— Я видела, что ты разговариваешь с Джеймсом Хоксуордом, — сказала Крисси.

— Я проверял тебя, — прямо сказал он. — Я не понимал, почему он к тебе так приветливо относится, особенно в тот момент, когда приезжает Чарлз. Мне всегда казалось, что он против ваших отношений.

— Он был против.

— Как выяснилось, не потому, что ты ему не нравилась, и не потому, что он относился с недоверием к твоим побуждениям. Как раз наоборот, он в восторге от тебя. Он даже рассказал мне, что ты отказалась принять компенсацию после смерти матери, — добавил он.