Он вскочил, и в раздражении прошелся по горнице.

— Ну вонзите в него кинжал — так его слуги мигом вынут. Упутаете цепями, так опять же скоро освободят! Я ж его тогда в цепях в Киев привез. Так вишь, ослобонил кто-то. Недосмотрели, вот он снова силу и обрел.

— Значит, притащим в цепях, — уверенно сказал Сергей. — Раз другого выхода нет.

Ратибор криво усмехнулся, но ничего не ответил.

— А где тот кинжал? — задал резонный вопрос Яросвет.

— Кинжал… рукоять здесь. А вот клинок… Думал я, что в Киеве он, в сокровищнице князя. Только вот, принес Волчий Пастырь весть, что исчез и он. Выкрали. И недавно стало известно где он хранится.

Ратибор в упор посмотрел Сергею в глаза, и четко произнес:

— В Рипейских горах. Как, почему и откуда — никто не знает, но хранит его теперь древний Змей, из кощеевых слуг. Не простой то Змей. Отец всех Змеев, и одолеть его будет ой, как не просто!

Сергей посмотрел на Яросвета, на Лику, и, обезоруживающе улыбнувшись Ратибору, просто сказал:

— Значит, едем в Рипейские горы.

— Тьфу ты, олух! — взорвался Ратибор. — Как у тебя все просто выходит! Взял, встал поутру, съездил, освободил дочь Сварога, по пути Кощея полонил, заодно, в Рипейские горы завернул, все как есть, прочесал, да древнего Змея нашел и одолел!.. Какой богатырь сильномогучий! Да тебе и Святогор в подметки не годится! А может, ты уж сразу, не мелочась, и землю с небом местами поменяешь? Да все зло на земле истребишь?

Сергей покраснел, но пылающий яростью взгляд волхва выдержал, не моргнув.

— Зло не истреблю. И землю с небом не поменяю. Но вот к Кощею пойду. Кто-то идти должен, так почему не я? Мне терять нечего, этот мир и я — понятия несовместимые. Так что, либо домой попаду, либо…

— Не глядел ты смерти в лицо, коли так легко о ней рассуждаешь, — осуждающе покачал головой Ратибор. — Вы, молодые, думаете, что смерть далеко. А она всегда рядом ходит, да только и ждет случая к себе прибрать. Ну, да дело твое. Не мамка я тебе. Сгинешь — слез лить не буду.

Он вышел из избы, и посмотрел на ползущее по голубому озеру небосклона, солнце.

— Поспать сегодня не довелось, а днем спать негоже. Так что, что б не бездельничать, нарубите-ка дров, да сгоняйте в лес, может повезет какого зайца подстрелить. Я вас в гости не ожидал, а кормить вас чем-то надо. Поживете у меня, покуда Волчий Пастырь не выведает, где Змея того искать. Горы, они ить, большие.

Спать, Ратибор, отправил нежданных гостей в сени. Но, после долгих недель ночевок под открытым небом, иногда и под дождем, даже это показалось изысканной роскошью. Сергей удобно устроился на брошенной на доски пола шкуре, и с наслаждением потянулся. Рядом захрапел Яросвет, но получив тычок локтем, повернулся на бок, что-то сонно пробормотав, и снова сладко заснул.

— Во, он дрыхнуть горазд! — восхитилась Лика. — Где голову не опустит, там и спит.

Сергей кивнул, но сообразил, что в полной темноте, Лика этого не увидит, и согласно хмыкнул.

Лика долго ворочалась. Несмотря на бессонную прошлую ночь, спать совсем не хотелось.

— Сергей, ты спишь? — тихонечко, что б не разбудить, спросила она.

— Нет, не сплю, — так же тихо ответил он.

— Скажи, тебе страшно? Я имею в виду, то, что нас ждет впереди…

Сергей помолчал, обдумывая слова Лики.

— Страшно. Очень страшно. Но, знаешь, за всю нашу дорогу я боялся столько раз, сколько не боялся за всю свою жизнь. Я уже привык к страху. Он постоянно со мной, и я уже не представляю как без него жить. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Кажется понимаю. Боятся не стыдно. Стыдно испугаться и спрятаться.

Сергей вслушивался в тишину, постепенно осознавая, что как таковой тишины нет и в помине. Ночной дом жил своей собственной жизнью. Поскрипывали пересохшие половицы, в подполе шуршали лапками мыши в поисках вкусной еды. Сквозь запертые двери избы, доносился приглушенный стрекот сверчков, время от времени прерываемый протяжным волчьим воем — сторожа Волчьего Пастыря, сообщали, что они преданно несут стражу. И каждый раз, после этого доносилось фырканье испуганных коней, не доверяющих серым бестиям.

— А ты когда-нибудь кого-нибудь любил? — задала Лика вопрос, который Сергей меньше всего ожидал услышать.

— Поздно уже. Спать надо. Потом поговорим, — нарочито грубо отрезал он.

Лика не фыркнула, как обычно, не огрызнулась. Даже дыхания не было слышно. Затаилась как мышка. Сергей задремал, убаюканный ароматом сушеной мяты, пучками развешенной под потолком. Уже засыпая, ему показалось, что услышал тихий всхлип, но проверять так ли это сил уже не было. Веки налились свинцом, и он уснул крепким, без сновидений, сном.

Ратибор разбудил их на рассвете, когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта. Зевая и поеживаясь от утренней свежести, друзья выползли во двор.

— Путь вам не легкий предстоит, — сказал волхв. — И негоже отправляться не готовыми. Обучать вас ратным ухваткам некогда, да вы и сами их знаете. Но кое-какие хитрости я вам все же покажу.

Налетевший порыв ветра, красиво взметнул его седые кудри, и длинные, вислые усы. Всю торжественность момента испортил Яросвет, у которого некстати заурчал живот.

— Что, ить, даже не пожрем сперва? — смутившись спросил он.

— Сытое брюхо, к ученью глухо! — наставительно поднял палец Ратибор. — Жрать ты горазд, посмотрим, как ты со своей дубиной справишься.

Он вышел за калитку, и, повернувшись, крикнул застывшим ребятам.

— До вечера столбами стоять будете? А ну, подь сюды, да нападайте на меня. Покажите, что можете.

Лику Ратибор жалел, осторожничал, чем приводил ее в ярость. А вот Сергей с Яросветом в тот день заработали немало синяков и шишек. Своим посохом, который все называли шалопугой подорожной, управлялся знатно! Резная дубина и сама-то по себе была увесистой и немаленькой. Но сейчас, при дневном свете, Серегй рассмотрел, что снизу, на треть длины, окована железом, усыпанным мелкими шипами. А оканчивается остро отточенным острием. Бей Ратибор тем концом — тут бы все и закончилось. Не проткнет, так шкуру до мяса сдерет, почище терки! Но старый витязь, каждый раз ловко успевал развернуть шалопугу, и по ребрам, плечам, ногам и рукам, неизменно ударял деревянный набалдашник.

К обеду, Сергей не выдержал. Выбрав из стоящих за крыльцом жердей, примерно похожую толщиной и размерами на шалопугу, он убедительно доказал, что управляться с ней может не хуже самого Ратибора. Пусть и не смог ни единого раза коснуться ловкого старика, но и сам не пропустил ни одного тычка, по ноющим от боли ребрам.

— Шалопугой махать старикам, да волхвам приличествует, — сказал Ратибор веско, довольному собой Сергею. — А молодому да здоровому, с мечом управляться надобно. Вот, когда так же и мечом сможешь, тогда и похвалу получишь. А посему, отложи жердину, да бери меч. Покажу пару ухваток.

И, повернувшись к Яросвету, добавил:

— А ты, отрок, покуда я с ними буду, повтори то, что я сейчас показывал. И, коли, вечером от этих ударов защититься не сможешь, ужина тебе не видать!

Четыре дня они прожили у Ратибора. И за эти дни, Сергей узнал о владении мечом больше, чем за все прежнее время. Правда, узнать и смочь применить на деле — две большие разницы, поэтому, он до изнеможения, раз за разом повторял выученные движения. По опыту зная, что лишь так тело запомнит само, и в нужный момент не подведет.

Лика не отставала от него, а вот Яросвету, пришлось хуже всех. Не доводилось ему прежде ратным делом заниматься, к тому же, Ратибор заставлял его упражняться в волшбе, и бедный парень разрывался между шалопугой, и метанием огня. В последнем он преуспел больше, но и шалапугу, которую Ратибор заставил его выстругать взамен дубины, теперь держал уверенно.

К вечеру четвертого дня, на пороге избы вновь появился Волчий Пастырь.

— Что ж, отроки, — без предисловий начал он. — Удалось моим мальчикам узнать где лежбище того Змея. Есть в Рипейских горах место, что прозывают Чернобоговым Ущельем. Где-то там и есть его логово. Путь предстоит неблизкий, поэтому, тянуть неча. Завтра по утру, и отправляйтесь. Что-то нехорошее в воздухе витает. Мальчики сообщают, что чужих людей в лесу видели. А я и близко подойти не могу, точно мешает что-то. Не нравится мне это. Ой, как не нравится. Как на тракт выедете, держитесь все время на восход, да у встречных уточняйте, что б не завернуть куда не след.