Мы сошлись на том, что лучшая стратегия – это попытаться помочь Блэйку ей самой. Я знала, что в любом случае она не сможет повредить ему. А если Блэйку не станет лучше, то мы попробуем что-то другое. Но прежде чем помогать своему сыну, Колин должна понять основные принципы того, как воспоминания из прошлых жизней могут влиять на настоящее.

Я проиллюстрировала Колин на примере регрессии Сары, как эмоции переходят из прошлого в настоящее. Я рассказала о том, как убежденность Сары в том, что родители из ее прошлой жизни не хотели помочь ей выбраться из огня, переросла в злость по отношению к ним в этой жизни.

Когда я рассказывала о Саре, Колин внезапно ощутила шок узнавания. Не сердился ли Блэйк сейчас на нее из-за того, что винил родителей из своей прошлой жизни, которые не сумели уберечь его от несчастья? Когда Блэйк говорил: «Я люблю тебя, затем тебя ненавижу», не путал ли он своего отношения к родителям из той жизни и из этой? Интуитивно Колин поняла, что с ним происходит.

Затем я объяснила ей то, что маленькие дети порой с трудом различают прошлое и настоящее. Иногда образы и события из прошлого для них являются столь же живыми и яркими, как и то, что произошло недавно. Блэйк находился в замешательстве из-за того, что произошло с ним в прошлой жизни, и перенес недовольство своими прошлыми родителями на родителей из своего настоящего. Ему следовало разъяснить, что травматические события произошли в прошлом и что сейчас ему ничто не угрожает.

Я предложила Колин испытать несколько стратегий. Первой и самой действенной среди них была ее любовь к сыну. С этим не могут сравниться никакие техники, которым я научу ее. Я верила, что ее материнская интуиция поможет ей найти правильные слова для выражения своих чувств к сыну. Я предложила ей поговорить с Блэйком, когда он будет наиболее восприимчив – перед сном или купанием.

Затем она должна признать, что верит во все, что Блэйк ей говорит, – что все его воспоминания подлинны. Наконец, ей следует заверить своего сына в том, что сейчас, в новом теле, он находится в безопасности и что они совсем не такие родители, которые могут позволить своему сыну бегать по улице, где его может сбить грузовик, в то время как сами занимаются покупками в магазине. Я считала, что это и будет разъяснением различий между прошлым и будущим, в котором нуждался Блэйк.

Через неделю мне снова звонила Колин. Ее голос звучал возбужденно и счастливо: «Я следовала вашим советам. Я уложила Блэйка в кровать, закутала его одеялом, погладила по спине, а затем спросила: „Тебя действительно сбил грузовик, Блэйк?“

Он ответил мне: „Да“.

Тогда я объяснила ему, что грузовик сбил его в иной жизни, что он был другим мальчиком и у него была другая мама. Я боялась, что снова встречусь с его ничего не выражающим взглядом, к которому уже привыкла за последние месяцы, что он снова не поймет, о чем я говорю.

Но выражение его лица стоило тысячи слов! Его глаза засветились от удивления, и он сказал: „Действительно, то было другое тело? И у меня была другая мама?“ Я ответила „да“ на оба вопроса и объяснила, как все любят его в этой жизни. Затем я перечислила всех его родных и близких, которые любят его и заботятся о нем.

Он был впервые счастлив за долгое время, словно я сказала ему, что скоро должен прийти Дед Мороз. Он заулыбался и засветился, словно рождественская елка. Его глаза снова сверкали. Невероятный груз был снят с его плеч».

Затем Колин продолжала: «Я была удивлена тем, что он тут же все понял; я и не ожидала, что мои слова произведут столь сильное впечатление на мальчика. Я приготовилась к тому, что это должен быть длительный процесс, что нам придется возвращаться к этому разговору вновь и вновь. Но, к моему изумлению, уже на следующее утро он смеялся и играл. Теперь он все время веселился. К нему вернулось его изумительное чувство юмора. Он полон счастливого озорства. Я думала, что он не поймет меня, но от детей можно ждать чего угодно!

Физические симптомы Блэйка также полностью исчезли. Мы с мужем не можем нарадоваться этой перемене. Мы боялись, что навсегда потеряли нашего прежнего Блэйка. Но его депрессия полностью исчезла в один день. И все благодаря тем нескольким словам, которые я сказала ему. К нам возвратился наш прежний Блэйк».

Наш телефонный разговор с Колин закончился восхищенными восклицаниями по поводу того, насколько легким и быстрым, насколько непосредственным оказалось исцеление Блэйка. Не чудо ли это было – Блэйк превратился в. прежнего, улыбчивого ребенка, просто поняв, что его прошлая жизнь завершилась?

Колин сказала: «О том, что детей могут тревожить воспоминания из прошлых жизней, должно знать как можно больше людей. Тогда родители смогут вовремя помочь им». Затем добавила: «Я собираюсь написать Опре Уинфрей и рассказать ей об этом».

Я засмеялась про себя, подумав о том, что Опра, очевидно, получает тысячи подобных писем каждую неделю, и решила отшутиться: «Конечно, если вы хотите послать письмо Опре, то приступайте. Но обождите, пока я не издам книгу».

Я обрадовалась тому, что эти простые техники помогли в случае с Блэйком и что Хокенсы «вернули себе своего Блэйка». Как приятно осознавать то, что можешь изменить жизнь людей в лучшую сторону, просто поделившись своими знаниями о детских воспоминаниях о прошлых жизнях.

История Блэйка была важна для мена и в ином смысле. Этот яркий случай завершил мою модель исцеления. Он знаменовал собой кульминацию моих поисков и изысканий. Он подтверждал мои догадки о том, что дети могут быть исцелены, если их родители понимают принципы воспоминаний о прошлых жизнях. Данный случай являлся яркой иллюстрацией этих принципов, и я могла использовать его в разговорах с другими родителями.

Теперь я получила новый заряд вдохновения для написания своей книги. Но мне требовалось больше случаев. Я дала новое объявление в журнал Mothering. Капля по капле ко мне поступали сведения. С помощью Стива я написала еще одну, более полную статью для APRT Journal, в которую были включены новые случаи и, конечно же, случай Блэйка. Я сделала еще один крупный шаг – в качестве дипломированной студентки, я подала заявку на участие в консультативной программе при Виллановском университете. Я хотела отточить свои способности консультанта и посмотреть, чему могут научить меня академические ученые в проведении строго научного исследования.

Я опасалась за следующую часть своего плана. Я знала, что не могу полагаться только на публикацию статей, если хочу рассказать широкой публике о своих находках и получить больше сообщений об интересных случаях. Я должна проводить публичные выступления. Во всем этом была лишь одна проблема. Я никогда прежде не выступала перед широкой аудиторией. Более того, выступление перед группой людей, даже самой маленькой, всегда внушало мне ужас. Меня преследовали повторные кошмары на эту тему. Годами я планировала каждый свой шаг таким образом, чтобы всеми средствами избежать публичных выступлений. Даже в детстве, когда меня просили выступить перед классом, мои глаза застилал туман. У меня вылетали из головы все слова, меня прошибал пот. Мой ужас был столь велик, что я чувствовала себя узником, которого вели на расстрел с завязанными глазами.

Но сейчас я твердо намеревалась преодолеть этого демона страха. Моя подруга Эйми, проникшись моим состоянием, организовала для меня аудиторию из восьми человек, перед которыми я должна была выступить в собственной гостиной. Она заверила меня, что я смогу сделать это, и я согласилась на ее предложение в надежде, что, начав с малого, вскоре смогу выступать перед большими аудиториями. К своему собственному удивлению, после первых минут страха я сумела расслабиться и начать говорить. Мое желание поделиться своими открытиями оказалось сильнее, чем страх. Меня так вдохновил собственный успех, что я храбро заявила Эйми, что в следующий раз смогу выступить перед большей группой – может быть, даже перед двадцатью людьми.