Я рассказала об этом мужу, когда он пришел с работы, и он расстроился так же, как и я. Муж старался расспросить дочь подробнее, но она перестала говорить на эту тему и вновь начала вести себя как ребенок.

На следующее утро я, руководствуясь инстинктом, приоткрыла окно, прежде чем обратиться к ней снова с вопросом на эту тему. Мой муж ушел наверх, и я опросила: «Помнишь, как ты вчера начала рассказывать мне о Бобе и Рэнди?»

Она ответила: «Да, что-то о бассейне». Ее лицо было очень серьезным и говорила она очень отчетливо.

Я сказала: «Расскажи мне об этом бассейне».

Она ответила очень тихо и спокойно: «Там были игрушки и рыбки».

Я продолжала: «Расскажи мне о Бобе и Рэнди. Кто они – дети?»

«Они мальчишки», – без колебаний ответила Натали.

«Это был сон?» – спросила я.

«Нет, это не сон».

«Ты видела все это по телевизору?»

«Нет, этого не было по телевизору».

«Это уже произошло?»

Она сказала: «Я должна скоро буду уйти. Я уйду наверх, в голубое».

«Ты боишься воды?»

«Нет, я скоро уйду наверх – туда, в голубое».

Это все, что мне удалось из нее вытянуть. Говоря об этом, Натали произносила слова особенно отчетливо и уверенно. Она казалась старше своих лет.

Мы с мужем даже не представляли, что думать обо всем этом. Мы были эмоционально истощены. В эту ночь я спала с Натали, так как была испугана и хотела быть поближе к ней. На следующее утро я снова спросила ее насчет бассейна. Она ответила: «Я взлетела в голубое». (Обратите внимание на прошедшее время.)

«А Боб и Рэнди были там?»

«Они были моими друзьями, но не хотели играть со мной».

«Ты одета в купальник?» – спросила я.

Она наклонила голову, посмотрела на себя и ответила: «Да».

«Была ли мама с тобой?»

«Нет».

«Ты была большой девочкой или маленькой? Как тебя зовут?»

«Натали». (Обратите внимание, Филлис употребила в этом вопросе настоящее время, и Натали назвала свое нынешнее имя.)

«Как выглядел бассейн?»

«Игрушки, маленький бассейн с рыбками. Я плавала».

«А как было взлетать?»

«Приятно».

Я знала, что она не сочиняет. Натали было только два года, а рассказ выглядел очень связным. Рассказ не изменялся день ото дня. Когда она сочиняет, то прибавляет новые детали каждый раз, присоединяет кусочки из других историй и из волшебных сказок, которые ей читали. Я могу легко определить их – такие истории все время изменяются. Но в этом рассказе не было фантазий. Она была очень уверена в том, что говорит, и точно описывала детали.

Натали вновь и вновь возвращалась к своей истории, и всегда по утрам. Иногда она заговаривала об этом, как только вставала с постели. Она никогда не противоречила собственному рассказу. Я начала задавать ей открытые вопросы, вроде: «А что произошло потом?», и следила за тем, куда они приведут. Она всегда говорила о том, что было в ее голове, никогда не поддаваясь внушению.

Но когда это проходило, я ничего не могла сделать, чтобы продлить рассказ. Я старалась разговорить ее перед сном, но это не срабатывало. Что любопытно, Натали такая «папина дочь», но никогда с ним не говорила об этом. Она ничего не вспоминала при нем.

Мы с Филлис задумались: вспоминает ли девочка свою прошлую жизнь или предвидит свою собственную смерть? Мы склонялись к первому. Хотя Натали не выказывала страха перед водой, все остальные признаки присутствовали: уверенный тон, неизменность во времени, а также знание того, что утопление приводит к смерти, – то, что двухлетний ребенок не имел возможности ниоткуда узнать.

Филлис также сообщила, что они не знают ни одного мальчика с именами Боб и Рэнди, но она не собирается оставлять девочку одну возле бассейна – по крайней мере, пока все это не объяснится. Собственно, она даже боялась купать дочь в ванночке!

Я предложила Филлис продолжать разговоры на эту тему, используя открытые вопросы, и попытаться внушить дочери, что все это произошло давно, когда та еще была в ином теле, и что Боб и Рэнди остались в той, другой жизни. Я также предупредила Филлис, что катарсис неизбежен. Натали вновь может пережить ужас того момента – плакать, даже биться в истерике, но все это должно быть к лучшему. Когда это произойдет, Филлис должна присутствовать и дать возможность завершиться процессу, после чего с предельной лаской и любовью объяснить дочери, что сейчас она в безопасности и ей нечего бояться.

Через несколько недель положение дел начало изменяться. На День Матери Филлис вновь спросила Натали об этом переживании.

«Было ли ребенку больно, когда он плавал в бассейне?»

«Да, – ответила Натали, – ребенок упал и ударился головой. Щека была красной. Его звали не Натали, его звали Зак».

Удивленная Филлис спросила: «Что затем произошло?»

«Я полетел к небу».

«Сколько лет было Заку?»

«Два», – ответила девочка.

«Ты хочешь рассказать мне об этом?»

«Нет, – ответила та, – я боюсь».

Филлис попыталась успокоить ее: «Это никогда больше не произойдет. Сейчас можно говорить об этом». Но Натали вышла из транса. Ей больше нечего было сказать об этом.

В этот момент Натали начала осознавать свои чувства до такой степени, что смогла сформулировать их. Она сказала: «Я боюсь».

В тот же день семья отправилась к бабушке Натали. Филлис вспоминает:

Натали сидела в своем стульчике на заднем сиденье и была очень сонной. Мой муж обернулся и посмотрел на нее. Она выглядела так, словно случилось что-то плохое. Ее лицо было очень мрачным, и она сосредоточенно смотрела в пол.

Я спросила: «Ты хочешь поговорить об этом?»

Натали ответила: «Я боюсь, я боюсь». При этом она заерзала на своем стульчике. Затем она взглянула наверх и ее глаза прояснились. Я видела перемену в ее лице. Когда мы приехали к бабушке, она была совершенно безмятежной.

Через несколько недель Натали удивила меня, когда, во время посещения моей подруги, моя дочь спросила ее: «Ты слышала о Заке?» И затем очень уверенным тоном, словно констатируя факт, Натали рассказала, как Зак плавал в бассейне, захлебнулся водой, упал на дно, туда, где плавают рыбки, и ушиб голову. Очевидно, процесс разрешения произошел в День Матери, так как на этом все завершилось.

Я думаю, что Натали смогла преодолеть свой страх, так как чувствовала полную поддержку со стороны матери. У нее был катарсис, когда она ехала в машине. Через несколько недель, в подтверждение того, что эпизод получил разрешение, она вспомнила его, употребляя прошедшее время и говорила о себе в третьем лице. Она не испытывала при этом никаких эмоций, не казалась взволнованной. Она рассказала обо всем этом как о случае, происшедшем с кем-то другим. Больше Натали никогда не говорила о том, как «поднималась в голубое».

Разрешение воспоминания обычно не происходит за один раз. В большинстве случаев процесс происходит постепенно. Воспоминания могут повторно приходить на протяжении дней, недель, месяцев и даже лет. Ваш ребенок может заговорить о своей прошлой жизни, затем вернуться к этому разговору через год, чтобы больше никогда не говорить о ней. Но есть такие дети, которые часто отпускают случайные замечания по поводу своей прошлой жизни, чем каждый раз изумляют вас.

Поскольку вы не знаете, завершился ли процесс воспоминаний у вашего ребенка, вы должны относиться к его словам с большой осторожностью, чтобы не отпугнуть его от этого. Если вы хотите поделиться невероятной историей, рассказанной вашим ребенком, с друзьями или родственниками, проявите сдержанность. По крайней мере, никогда не поднимайте шума по этому поводу, особенно в присутствии ребенка, – это может смутить его. Некоторые родители рассказывали мне, что их дети, став центром внимания, начинали так смущаться, что просто отрицали свои собственные слова. Защитите ребенка от прямой критики – никогда не передавайте его слов человеку, который, как вы знаете, ни за что не примет идеи о прошлых жизнях. Достаточно нескольких насмешливых слов взрослого, чтобы ребенок понял, что прошлые жизни – это то, над чем взрослые смеются.