— Мама!

— А ну не мамкай мне тут!

— На кой мне полы мести в доме этого вашего Ярского, если я вон в типографии на углу почти место администратора получила? Ну, скажи мне? Не пойду! — и сердито кинула ложку в тарелку.

— Пойдешь! Я за тебя поручилась уже! — всплеснула руками Зоя. Вот же невозможная баба!

— Чем тебя типография не устраивает? Нет там ни маньяков, ни насильников, работа рядом с домом, на обедах буду экономить, опять же, да и зарплата приличная, — бомбардировала я мать доводами, но той хоть бы хны.

— Позорить меня перед Настасьей Павловной собралась, да? Я ей завтра что скажу? Что дочь моя нерадивая работать отказалась, так что ли? — вот, мы подобрались к самой сути. Или мне соглашаться на условия матери, или она резко перестанет меня любить на неопределенный срок. Как же меня все это достало!

— Ладно! — сдалась я. Все равно работа не постоянная, а только на лето, три месяца и распрощаемся, а в следующем году может что и по специальности найду, все же уже три курса за спиной будет.

— Вот и ладушки, а то начала мне тут возражать, ишь чего, голос прорезался! — о, а вот и нравоучения пожаловали.

— Ладно, мам, до завтра! — устало потерла я глаза и встала из-за стола.

— А ужин?

— Что-то аппетит пропал, — и ушла, надо хорошенько выспаться и остыть. Нужно еще же поймать соответствующий настрой, чтобы скрести золотые унитазы в поместье…как его там? Янского? Ленского? А не важно, кто он там, этот дядька со шрамом на пол лица.

Приняла, душ, почистила зубы и улеглась в постель. Утро вечера мудренее, глядишь и унитазы золотые не такие грязные окажутся…

— В зону твоей ответственности, Радмила, будут входить три основные хозяйские комнаты: спальня, малая гостиная и кабинет-библиотека. Ежедневная уборка, смена постельного белья и полотенец, гигиена окон и зеркал — это все. Обед с часу до двух, плюсом идут два перерыва по пятнадцать минут в любое нужное для тебя время. Все будешь делать по этому чек-листу, который, в конце смены, нужно будет сдавать лично мне. Уборная для персонала рядом с кухней, запасная униформа в твоем личном шкафчике в раздевалке. Домой ничего не забирать, не стирать и не гладить, мы все сдаем в химчистку. На рабочем месте никакой косметики, прическа — только тугая гулька. Смена длится с десяти утра и до семнадцати часов дня. Вопросы есть? — как из пулемета протараторила свод обязанностей и правил мой новый начальник Настасья Павловна Арно. Женщина статная, волевая и немного, а может и много, надменная. Эдакий «пуп Земли» местного разлива. Ну да ладно, мне не привыкать.

— Вопросов нет, — бодро отрапортовав я и улыбнулась.

— Вот и хорошо. Переодевайся и за работу, в первый день тебе все покажет и расскажет твоя мать, дальше сама, — развернулась и горделиво двинулась, очевидно, по своим супер-важным делам, авось, постельное белье сегодня еще не посчитано и не пронумеровано. Не порядок!

Униформа была чертовски красивой и приятной к телу, я бы в таком комбинезоне даже просто так по улице ходила: пепельно-розовый цвет, удобный фасон, дорогая ткань. Ну супер же!

До обеда Зоя рассказала и показала все, что мне могло бы понадобиться в работе. На удивление, унитазы в уборной досточтимого Станислава Михайловича (наконец-то я запомнила имя своего прямого работодателя) оказались вовсе не золотыми, а самыми обычными, белым и фаянсовым. Да и вообще, интерьер всего дома был предельно сдержанным, минималистичным, но, при этом, очень стильным: природные оттенки, лаконичная мебель, гладкие, матовые поверхности и панорамное остекление создавали свою неповторимую атмосферу уюта на базе роскоши. Мне здесь, правда, понравилось находиться.

На обед явился «гроза района», он же Прошка, он же Прохор Ильич, он же начальник охраны, суровый дядька со злым прищуром и перманентной хитрой улыбкой на губах. И чего он не при хозяине-то? Сидит тут, есть мешает, вопросами мучает. Можно подумать, у него на руках уже нет полного на меня досье, вплоть до пометок, что я ем по четвергам и когда у меня начинаются женские критические дни. Да уж.

Попытал и ушел, а я сидела и медленно обтекала. Надеюсь, это последний раз, что я беседую с этим отвратительным, во всех смыслах, человеком.

Ну надо же как бывает. И ведь молодой совсем, не больше тридцати на вид, и не урод, даже симпатичный, нормальный такой мужик, можно даже сказать, что видный, а такой мудак.

Сразу вспомнился еще один из этой же когорты, только хуже, намного хуже: прекрасный, как смертный грех, снаружи, и страшный, как ядерная война, внутри. Демон! У-у-у, как же я ненавидела его!

После обеда занялась библиотекой, протирала и без того стерильно чистые корешки книг, когда вдруг дверь комнаты резко открылась и на пороге не появился сам Он, великий и ужасный Станислав Михайлович Ярский.

Я с перепугу аж чуть со стремянки не навернулась, а этому бугаю в костюме хоть бы хны. А, между прочим, могла бы быть производственная травма, как никак.

Пока хозяин занимал свое место за массивным рабочим столом и вынимал документы из кожаного портфеля, я тихой мышкой соскочила со стремянки и крадучись, на носочках, двинулась в сторону выхода, но за дверь прошмыгнуть не успела. Спокойный, низкий, с небольшой хрипотцой баритон заставил меня замереть в шаге от свободы:

— Ты мне не мешаешь, Рада, — ну надо же, даже имя мое запомнил, — можешь продолжать свое занятие.

Я как стояла истуканом, так и продолжала отчаянно тупить. Как же так? Ведь Настасья Павловна утверждала, что хозяин бывает дома только поздними вечерами, весь день пропадая на работе, управляя заводами и пароходами. И вот те на, нарисовался, не сотрешь.

Медленно, протяжно вздохнула, так же неспеша повернулась и понуро двинулась опять к злополучной стремянке.

На мужчину старалась не смотреть, но не чувствовать его подавляющую энергетику я не могла. Работу пыталась делать как можно быстрее, но трясущиеся от напряжения руки не давали эффективно ускориться, а, казалось бы, только больше мешали мне.

Нет-нет, но краем глаза я все же следила за мощной, мускулистой фигурой Станислава Михайловича. Интересно, сколько ему лет? На вид, так сразу и не скажешь, жуткие шрамы мешали определить возраст на глаз, но, по едва-посеребренным вискам, я заключила, что хозяину где-то в районе тридцати пяти или чуть более лет.

Не такой уж и старый, но уже и не мальчик. Любопытно, а где его жена? Да и есть ли она вообще? А дети? Мама говорила, что Ярский живет в этом огромном доме один, да и не заметила я никаких женских вещей, пока утром убирала его спальню и ванную комнату. Странно, ни намека на пребывание женской особи. Видимо, очередной женоненавистник. Или девушки при виде его шрамов разбегаются в ужасе да так, что даже его деньги не спасают ситуации? Вот уж странно, в этом мире даже отпетому квазимодо можно купить себе отвязную милашку, не обременённую высокими моральными принципами.

Но почему бы не сделать себе пластику? Конечно, медицина на этой планете убогая, но все же, что-то да может.

— Рада, — от звука его голоса я опять сильно вздрогнула и чуть не скатилась со стремянки.

Обернулась и увидела, как Ярский склонил голову и уставился на свои, сложенные в замок на столе, руки.

— Я тебя пугаю? — тихо спросил мужчина.

— Нет, — тут же выпалила я ответ, — просто я задумалась, а вы так неожиданно меня окликнули и я…

— Ясно, можешь быть свободна, — после этих слов, я почти пулей собрала стремянку, тряпки и вылетела за дверь.

И чего он от меня хотел?

Остаток дня я помогала на кухне, уже и позабыв об инциденте в библиотеке. Часы пролетели незаметно и первый рабочий день истлел, оставив за собой только легкую усталость.

На выходе из дома Зоя вдруг решительно огорошила меня новостью:

— Я с тобой в этой капсуле смерти больше не поеду, лучше уж на развозке, чем так. Я женщина еще молодая, мне седые волосы ни к чему.