— Вы внимательны к тому, что видите вокруг, ярл.

— Это помогает мне выживать, побеждать и сохранять хирд в достаточном числе. Иначе я перестану быть тем, кто есть. Не смогу занимать своё нынешнее положение.

— И всё же вернёмся к Каганату. Больше всего мне интересны земли хана Бахмут-аль-Баграма или его родичей. Случалось ли вам быть в найме или хотя бы проходить тем путём?

Одмуссен в ответ на эти слова лишь брезгливо поморщился. Затем лишь, понимая, что гримас явно недостаточно, произнёс:

— Мы почти никогда не нанимаемся к ханам Золотого Каганата. Боги с печалью посмотрят на тех своих сыновей и дочерей, кто опустился до подобного. Хуже только орки и насекомые, но тех мы просто убиваем при любой встрече. Воевать за тех, кто считает нормальным отрезать слугам яйца и чьи юноши учатся на овцах и кобылах с девами обращаться… Лучше уж вы или святоши из Империи!

Стелла улыбалась, кивая при каждом утверждении собеседника и радуясь, что этот конкретный ярл был типичным, соответствуя тому, чему её учили касаемо Повелителей Морей. Не зря учителя в детстве заостряли внимание на абсолютной ненависти ярлов ко всему, что связано с Великой Степью. Ни один из их буйной братии ни при каком условии не возьмёт в плен зеленокожего. А если прихватит, то лишь для того, чтобы сделать смерть оркоподобного запоминающимся уроком для его собратьев-каннибалов. В этом отношении их политика была полностью схожа с практикуемой Инферно. Сожрали нескольких? Будьте любезны теперь платить кровью до скончания веков… ну или до той поры, пока не будут уничтожены все любители жрать всё, что в котле уваривается. Учитывая же, что орки и родственные им расы вряд ли откажутся от своих «культурных традиций»…

Относительно же Единения тинг — по сути совет из наиболее влиятельных ярлов — использовал принцип «Не тронь, чтоб не воняло». То есть набегов на территорию Единения не осуществлялось по причине высокой сложности и малой отдачи, но любые попытки инсектов сунуться на территорию Повелителей карались с такой силой, что это воспринималось даже высокоранговыми синапсами насекомышей. И при случайных встречах ярлы при реальной возможности уничтожить инсектов непременно так и поступали. Не любили они эту явную и однозначную чужеродность, отрицающую своим существованием родной и близкий им мир.

— Мы вообще лучше многих, — усмехнулась демонесса. — И Хранители, и дети Инферно. Я, как то и другое, имею право утверждать.

— Бывший человек, конечно. Я люблю знать о тех, на чьей стороне буду сражаться. Проклятое вино! Всегда заканчивается слишком быстро.

— Я прикажу принести ещё.

— Нет. Хватит пить, боги любят голову, способную думать. Я уже и так слишком многое себе позволил…

— Как знаешь. Тогда чай, — налив почти полную чашку крепкого, но не хмельного напитка, Стелла подвинула её к Ульфу. — Хороший сорт, попробуй. А заодно расскажи то, что мне нужно знать о том хане. О его землях.

— И о его отношениях с наследником, который сидит у вас в темнице, — радостно оскалился ярл, любящий знать как можно больше о важном для себя. — Только я мало что знаю.

— Что мало для одного, может оказаться достаточным для другого.

Это Ульф понимал. Потому, прихлёбывая с мрачноватым видом чай и закидывая в бездонную утробу проглота со стажем разные печеньки, засахаренные фрукты и прочие кондитерские изделия, стал рассказывать. Сначала общие сведение о землях каганатских ханов, а затем и про Бахмут-аль-Баграма.

— …во многом похож на себе подобных, но и отличия есть. Мелкие, но тебе, демонесса-воительница, нужны именно они, так?

— Да.

— Много жён, ещё больше наложниц и у всех есть дети. В том числе и сыновья, которые с юных лет облизываются на ханство своего папаши. И, подзуживаемые то матерями, то ещё и разными придворными, начинают загодя готовиться к тому, чтобы помочь папаше отправиться к Отцу-Небу. А он этого не хочет и тоже стремится сократить количество наследников. Это даже не змеюшник, а большая бадья с крокодилами — только они жрут своих детёнышей, а те, как подрастут, жрут родителей. В Каганате очень не любят такие сравнения.

— Правда глаза колет?

— Оно так, наместница Стелла, — хмыкнул ярл. — У хана уже третий наследник и, очень может быть, скоро появится четвёртый. Он объявляет наследником того, кого подозревает более прочих, потом изображает доверчивость или готовность частично поделиться властью из-за возникающих проблем. Затем ждёт, пока к «наследнику», как мухи на дерьмо, не слетятся недовольные или же готовые переметнуться. Затем тот погибает на охоте или его отравляет одна из наложниц. Третьему, как я понял, он уготовил смерть в завоевательном набеге.

— Войско было немалое, оно могло победить… в другой ситуации и другого хозяина домена.

— Тогда победителя прикончили бы не покорившиеся завоевателю мстители. Это уже мелочи, — небрежно поправился ярл. — Возможно, те, кто готов был помочь вашему пленнику сбросить папашу с маленького, но трона, или убиты вами или помирают от самых разных причин там, на землях ханства. Бахмут-аль-Баграм не собирается платить за того, кого уже приговорил.

— Значит так…

Вот теперь картина, возникшая перед глазами Стеллы, сложилась полностью, неясностей уже не осталось. Все действия стали логичными, никаких тайн, никакихловушек для доверяющих первому впечатлению. С имеющимися сведениями можно и даже нужно было отправлять Хельги зов. Это просто обязано было его заинтересовать!

О, бес, как много в этом звуке, для сердца инфернального слилось! Воистину эти образины не переставали меня удивлять. И не только меня, но и всех окружающих. Как ни крути, а у меня они особенные, пусть своеобразно, но «причастившиеся» к безбрежному океану знаний. Правда хлебали они из него исключительно похабщину, да и то с краю, но даже подобные «глотки» заметно приподнимали мелких пакостников над иными из их роду-племени. Любопытства ради я даже изучил показываемые «системой» характеристики нескольких из них, сравнивая исходный вариант, полупросветившихся стараниями «порноапостолов Рувика Препохабного» и самих приближенных к моему личному шуту.

Что тут можно было сказать? Интеллект бесятины нехило так подрастал, пусть и не до действительно значимого уровня. Дурь, правда, осталась, но сей аспект явно ничем не лечится, являясь основой бесовской личности, неотъемлемой её частью. Вот и теперь неугомонные отродья во главе со Шмуриком и Чугриком проявляли себя с типичной стороны, вызывая шок у одних и гомерический хохот у других, более привычных к их проделкам.

Бедная Марлин. Бедные сопровождающие свою королеву феечки. Они ощутили всю «прелесть» разрываемого в диссонансе мозга, когда мелкое инфернальное отродье обратило на них — маленьких и очень даже симпатичных крылатых девушек в откровенных таких одеяниях — всё свой искреннее внимание. Феечки, если чего и ожидали, так возможную агрессию, но никак не иной спектр заинтересованности вкупе с тем, что бесы всерьез считали знаками внимания. Мда…

Чего стоил Чугрик с дубликатом «святопорнографической книги», летающий буквально по пятам пытающейся смыться от такого «ухажёра» королевы фей. Не просто летающий, но изрекающий «умные слова» из той самой книги и сравнения оных с определёнными позициями. А ещё доказывающий, что он очень-очень умный и даже считать умеет, и… Хорошо хоть загибанием пальцев и иного по методу Рувика не стал заниматься, уяснив, что за подобное обычно следует душевный пинок от не воспринимающих нехитрую бесячью арифметику.

Хотя несколько позже, вбив в дурные головы, что буквами-позами и исковерканными подслушанными словами фей точно не впечатлить, «умные» бесы, посовещавшись, решили попробовать иной подход с девичьим… не сердцам, это им было без разницы, но к иным частям столь притягивающих из красавиц. К тому же и по росту в кои-то веки соответствующих. Начали демонстрировать… предметы, сворованные у суккуб и используемые в качестве закладок для главной и пока единственной в своей жизни литературы. Хорошо хоть зачатков мозга — не то спинного, не то, что более вероятно, из нижней головы — хватило, чтобы косноязычно, но объяснить, что это лишь образцы, а так они «сильно-сильно хотят подарить такие же кружавчики, но чтоб налезали».