Аналитики продолжают различаться по их способам концептуализации теории влечения (Compton, 1983a,b). Предпринимаемая здесь попытка найти противоречие в определении Фрейда может быть кратко выражена следующим образом: представляется необходимой количественная концепция влечения, но запутывающей и алогичной – концепция, наделяющая его собственными качествами и смыслом. Определение влечения как чисто энергетической и экономической концепции, по-видимому, привносит ясность в теорию и делает излишними многие туманные и логически спорные концепции.

Количественный аспект необходим для расположения наблюдаемых явлений по шкале «больше или меньше» относительно любого вида смысла (Compton, 1983a). Хотя в самой энергии нечего анализировать и истолковывать (Ricoeur, 1970; Stoller, 1979), количественная концепция необходима для понимания, к примеру, того, больше или меньше любит или ненавидит кого-то индивид, т. е. какова сила «катексиса» рассматриваемого феномена. Однако сами любовь и ненависть – это скорее содержание и качества психики, чем содержание и качества влечения, наделяющего их энергией.

Представляется возможным определить влечение как энергию живого человеческого организма в целом. Эта энергия вырабатывается на протяжении всей жизни индивида, постоянно возобновляясь, аккумулируясь и обладая принуждающей природой. Вследствие того, что влечение носит принуждающий характер и требует разрядки, оно мобилизует и заряжает энергией все те индивидуальные специфические для данных особей «программы поведения» и потенциалы, которые, взаимодействуя с человеческим окружением и природной средой, ведут к бесконечному разнообразию реализаций индивидуальной человеческой жизни.

Истолкование влечения как жизненной энергии человеческого организма не означает постулирования какого-либо «жизненного инстинкта» с его специфическими целями и смыслами (Freud, 1920). Оно просто означает, что в психическом функционировании не существует «не наделенных влечением аспектов», если влечение – это энергия, снабжающая топливом все процессы живущего человека, наблюдаемые и воспринимаемые как физические или как психические. Вопросы происхождения и «цели» этой энергии – того же рода, что и вопросы о происхождении и цели самой жизни. Какими бы чарующими они ни были, попытки ответа на них при данном уровне знаний легко приводят либо к метафизике, либо к псевдообъяснениям.

Поскольку постоянно аккумулирующаяся жизненная энергия, порождаемая процессами жизнедеятельности самого организма, принуждает человеческого индивида развертывать свою программу развития и эволюционные потенциалы, то далее будут возникать как физические потребности, так и психические желания, мотивируя его поведение и способы переживания. Эти потребности и желания получают свою мотивационную силу от энергии влечения, однако их цели, смыслы и объекты не могут быть приписаны влечению, у которого, как у чисто энергетической величины, такого рода характеристики отсутствуют.

Эмпирическому миру человека свойственна характерная «способность представления» (Loewald, 19 71). Как уже отмечалось, эта способность, вероятно, запускается в действие самыми ранними процессами сенсорной рецепции, которые через их связь с восприятиями уменьшения напряжения ведут к формированию осмысленных ощущений. Использование самых ранних представлений в качестве примитивных регулирующих структур указывает на то, что первичным мотивом психики является попытка найти и обеспечить удовлетворение посредством всех ее структурных элементов, собранных к данному времени. Хотя эти самые ранние структуры все еще являются прямыми субститутами удовлетворения, продолжающаяся и зависящая от объектных отношений структурализация психики начинает порождать все более эффективные и сложные способы обращения с энергией влечения, а также разветвленную сеть вторичных мотивов (Schafer, 1968).

Определение влечения в чисто энергетических терминах неизбежно ведет к пересмотру некоторых концепций, объясняющих существенную часть развития и функционирования психики качественными трансформациями инстинктивных влечений. Суть излагаемого здесь подхода может быть кратко выражена следующим образом: «Влечение заряжает энергией все нормальные и патологические элементы содержания и все процессы психики. Любые качества принадлежат психике, а не самой энергии».

Естественным следствием этого является то, что намерения и цели всегда следует приписывать организму, психике или Собственному Я. Уменьшение напряжения представляется центральной первичной целью организма, но удовлетворение столь же очевидно представляется первой и фундаментальной целью примитивной психики. Мобилизуя и заряжая энергией намерения и цели, само влечение бесцельно. Следовательно фрустрироваться могут только потребности и желания. Фрустрация связана с некоторым уровнем восприятия (физического или психического) и лишь заряжается энергией влечения.

Нет у влечения и каких-либо объектов. Именно человеку требуются объекты для распределения энергии влечения, а не самому влечению. Влечение не имеет также какого-либо развития. Как энергетическая величина оно может лишь возрастать или уменьшаться в своей интенсивности, хотя то, что оно заряжает энергией, растет, изменяется и развивается. Изменяющиеся способы удовлетворения влечения представляют собой различные стадии и аспекты структурализации личности с характерными сдвигами в развивающемся мире представлений и в динамических связях между его элементами. Различные догенитальные потребности и «составные» влечения являются, таким образом, потребностями инфантильной психики, а не выражением развития влечения.

Если у влечения отсутствует любая психическая репрезентация, включая так называемые дериваты влечения, то все метапсихологические точки зрения (отличные от экономической) имеют отношение не к нему, а исключительно к структурам психики. То же можно сказать и о динамической точке зрения; хотя влечения и несут мощь энергии, вся динамика психики имеет место между ее собственными элементами.

Постулирование количественной энергетической природы влечения явно исключает всякое разнообразие инстинктивных влечений. Поэтому агрессия рассматривается здесь не как самостоятельное влечение (Hartmann, Kris and Loewenstein, 1949), а скорее как способ восприятия и поведения, когда ожидаемое удовлетворение не осуществляется (Fenichel, 1945; Gillespie, 1971).

До тех пор пока нет воспринимаемых препятствий на пути уменьшения напряжения, деятельность организма, направленная на поиск удовольствия, минимальна. Однако когда в послеродовой жизни такие помехи с неизбежностью возникают, аккумулирование напряжения мобилизует все доступные физические и психические ресурсы организма для его уменьшения и/или связывания.

Выше высказывалось предположение, что до дифференциации самостных и объектных представлений психические элементы, мобилизуемые при возникновении потребности, являются исключительно энграммами, связанными с восприятиями удовлетворения, тогда как боль и фрустрация все еще принадлежат к сфере физиологического восприятия, не имея психической репрезентации. Лишь после того как дифференциация воспринимаемого мира делает возможным психическое восприятие фрустрации, появляется агрессия как психический феномен. Было высказано предположение, что такая дифференциация инициируется некоторой болью и неудовольствием (крик ребенка о голоде и дискомфорте) и впервые становится психически представленной через ее воспринимаемую способность приносить удовлетворение. Таково эмпирическое ядро, вокруг которого собирается Собственное Я при разделении воспринимаемого мира, позволяющее фрустрации психически восприниматься в некоторой форме.

Агрессия, по-видимому, является именно тем способом, посредством которого возрастание напряжения влечения воспринимается примитивным Собственным Я, когда его средства недостаточны для того, чтобы вызвать ожидаемое удовлетворение. Агрессия воспринимается и как аффективное состояние, и как сильное побуждение к действию. Поскольку дифференцированное Собственное Я представляет собой последний инструмент психики, оказавшийся эффективным в обеспечении удовлетворения, то оно становится главным носителем давлений влечения, которые наделяют его как побудительным импульсом к действию, так и огромной результативностью. При этом пределы, до которых может простираться восприятие удовлетворительного состояния, зависят как от реального поведения объекта, так и от функциональных ресурсов Собственного Я.