Если Вторая Ударная армия продержится хотя бы два-три месяца, то ничто не помешает уже советскому командованию пополнить ее, подтянуть силы и начать новое наступление на Чудово и Любань. Но уже – более продуманное и успешное. И отбить, наконец, эти старинные русские города, освободить Новгород и снять, если удастся, блокаду с самого Ленинграда. Что, в принципе, и являлось главной целью для армии генерала Власова…

Но это позже, а пока следует решить ближайшую задачу – взять Остров. И желательно – до конца этого дня…

Наконец, после всех усилий и немалых опасностей, пристали к берегу – низкому, топкому, заросшему осокой. Перекинули с понтона стальные аппарели, скатили бронемобиль. Экипаж (да и все красноармейцы) вздохнули с облегчением – наконец-то твердая земля! Саперы немедленно отчалили обратно – перевозить артиллерию. До ночи можно успеть сделать пару рейсов, переправить несколько пушек вместе с расчетами…

– К бою! – приказал Злобин.

Все заняли свои места: Сергей Самоделов и Владимир Викторович сели в кабину, Матвей Молохов и Иван Мешков встали в боевом отсеке, капитан Лепс находился внутри бронемобиля. Он же военврач, должен быть готов помогать раненым. Вдруг кого-нибудь зацепит? Тогда понадобится его помощь…

Сергей Самоделов завел мотор, и броневик потихоньку пополз к месту сражения. За ним нестройно пошли красноармейцы. Если уж сражаться, то всем вместе и до конца…

Добрались до опушки леса, встретились с бойцами 59-й бригады. Навстречу им вышел сам полковник Глазунов: «Давно вас ждем!» Радостно пожал руку майору Злобину и показал на немецкие позиции впереди: смотрите-ка, как окопались! Надо бы их выбить. Но как, там же танки…

Владимир Викторович согласился: да, с панцерами следует что-то делать, иначе не прорваться. Давайте думать вместе. Матвей Молохов предложил: поставим «сорокапятки» на опушке леса, и пусть палят по гитлеровцам, отвлекают внимание. А мы тем временем под прикрытием дымовой завесы («У нас же есть дымовые гранаты!») незаметно подберемся к танкам поближе. Проскочим по краю поля, подойдем на пистолетный выстрел и расстреляем. Как раньше делали…

Майор Злобин критически посмотрел на поле и покачал головой: слишком большое, закидать не получится… К тому же ветер сильный, снесет прикрытие в один миг. И мы окажемся у «троечек» на самом виду. Точнее – под прицелами их пушек. Каждая из которых, заметь, легко превратит наш бронемобиль в груду металлолома. Даже кевларовая броня не спасет. И скорость не выручит – с близкого расстояния их наводчики не промажут. Нет, тут что-то другое требуется…

– С правой стороны поля есть овраг, – сказал полковник Глазунов, – выводит точно к деревне. Может, по нему?

– А мины? – с сомнением покачал головой майор Злобин. – Подорвемся и встанем намертво, бей – не хочу. Наверняка же там заминировано! Не может быть, чтобы немцы оставили такой удобный проход без прикрытия. Не дураки же они, в самом деле!

– Есть мины, не без этого, – согласился Глазунов. – Но только пехотные, противотанковых нет, ребята уже проверили. Думали подойти к фрицам через овражек в тыл, по-тихому… Но напоролись на шпрингмины. Троих потеряли, а еще двое – ранены… Отличные были бойцы, храбрые, умные… Зато точно знаем, что там одни «лягушки», противотанковых нет. Немцы считают, что наши Т-34 по оврагу никак пройти не могут, узкий очень. Да и нет у нас «тридцатьчетверок», две последние в Спасской Полисти остались, в резерве…

Майор Злобин кивнул: идея понятная, но как ее лучше осуществить?

– Вашей машине «лягушки» не страшны, – убеждал полковник Глазунов, – проскочите, тем более с вашей скоростью! Выйдете к немцам в тыл и ударите по танкам, снесете их к чертовой матери!

Иван Федорович энергично махнул рукой, показывая, что нужно сделать с панцерами.

– В принципе, реально, – согласился Злобин, – но надо бы еще проверить овраг…

Ему совсем не хотелось соваться с бронемобилем в опасное место. А вдруг полковник ошибается? Или ребята его не всё проверили, а там стоят еще и противотанковые мины? Немцы – большие мастера на всякие ловушки и неприятные сюрпризы…

Однако идти через поле в лоб тоже нельзя – мигом накроют, пробьют своими пушками броневик насквозь. Значит, придется по оврагу. Выбирать из двух зол надо меньшее…

– Панцеры стоят здесь и здесь, – показал по карте Глазунов, – на флангах. Как из овражка выскочите, так сразу их увидите – они даже не особо маскируются, уверены, что нам бить их нечем. Знают, что наши «сорокапятки» с такого расстояния их броню не возьмут, а ближе они нас, ясное дело, не подпустят. А вы точно справитесь… Я видел, как вы умеете с панцерами драться! Бьете, как на стрельбище, прямо в лоб!

– Ладно, – кивнул майор Злобин, – допустим, с танками мы разберемся. Ну, заодно уж и немецкие огневые точки подавим, раз уж такое дело… Но что дальше? В деревню я не полезу, даже не просите. Не буду рисковать машиной… Поэтому нужна пехота – для поддержки. Пусть ваши ребята выбивают фрицев из деревни. Само собой, я помогу, чем могу, поддержу огнем, прикрою. Ну, как, по рукам?

– По рукам, – тут же ответил Иван Федорович, – дам ребят, сколько надо. Хоть всех берите! Нам бы только к околице пробиться, а там уж… Мигом фрицев всех вынесем. С песнями и плясками!

На этом и решили. Майор Злобин вернулся к машине и рассказал о новом задании. Капитан Лепс кивнул – да, дело опасное, но рискнуть все же придется. Иначе Иван Федорович основательно закопается здесь… Одному ему Остров не взять. Значит, идем в последний бой.

А он, как известно, трудный самый, но и главный тоже. Выиграем его – и все, считай, дело сделано, миссия закончена. Так что – снова в огонь…

Перед тем, как съехать в овраг, провели небольшую разведку. Матвей Молохов спустился вниз, осмотрел склоны. Подтвердил: да, полковник Глазунов прав, проехать можно. Мины есть, но нашему бронемобилю они не страшны – одни «лягушки», проскочим. У нас и корпус стальной, и кевлар, и скаты особые – выдержим. Вот если бы стояли противотанковые…

Но гитлеровцы считали овраг непроходимым для советских танков, а потому серьезных мин не поставили. Или же надеялись, что панцеры смогут уничтожить любую бронетехнику, появившуюся на флангах. Тем более с такого расстояния… В общем, проскочить было реально, и надо воспользоваться этим шансом. Пока еще светло, ударить в тыл и захватить деревню…

Артиллеристы Глазунова выкатили на опушку две «сорокапятки» и стали стрелять по немецким позициям, вести беглый огонь. Весьма активно, чтобы создать впечатление, будто бы сейчас пойдут в атаку…

Ответ не заставил себя ждать – гитлеровцы начали густо закидывать лес минами. Среди деревьев поднимались черно-желтые фонтаны, воздух наполнился едким дымом и кислым запахом взрывчатки. Над головами противно засвистели осколки… Панцеры пока молчали – ждали, когда пехота выйдет на поле. Они не хотели тратить снаряды на артиллерийскую дуэль с «сорокапятками»… Вот поднимутся красноармейские роты в атаку, тут мы их и накроем. Поле отлично простреливается, всех сразу положим…

Гитлеровцы были уверены, что русские пойдут в лоб, как неоднократно делали до этого. Поднимутся красные командиры, закричат «За мной!» – и побегут бойцы вперед. В бессмысленную атаку, учитывая, что их уже ждут. Чистое самоубийство!

Такое бывало уже не раз и не два. Скажем, совсем недавно, в феврале, когда русские посылали на деревню батальон за батальоном, полк за полком. Пехота, конники, моряки, снова пехота… А потом мертвые, застывшие тела слоями лежали на замерзшем поле, пересыпанные легким снежком. Как какой-то диковинный пирог – один слой на другом, и все вповалку. Два, три, четыре слоя – по числу атак…

Но на сей раз все было иначе. Немцы в основном смотрели на поле, ждали атаку, а потому не обращали внимания на то, что делается у них на фланге. Этим майор Злобин и воспользовался. «Пора, – сказал он Сергею Самоделову, – заводи мотор!» Тот осторожно подвел броневую машину к склону оврага и медленно съехал вниз. На дне лежали тела погибших красноармейцев – результат неудачной утренней вылазки. Убрать их не успели, а объехать никак не выходило, узко очень. Пришлось двигаться прямо по ним: «Простите, товарищи!»