Когда они приехали в отель, он провел их прямо в номера, и необходимые для заполнения формы принесли по указанию Калли прямо туда. Разместили всех на одном этаже, а у Фуммиро и Ниигеты номера были соседними и соединялись внутренней дверью. Фуммиро обследовал номера всей команды, и Калли обратил внимание на мелькнувшее в его глазах удовлетворение от того, что его собственный номер был самым шикарным. Но по-настоящему глаза Фуммиро зажглись, когда у себя в номере он обнаружил небольшое пианино. Он тут же сел за него и стал нажимать клавиши, прислушиваясь. «Не дай Бог, оно расстроено», — подумал Калли. Сам он не мог этого определить, но тут Фуммиро энергично кивнул головой, и широко улыбаясь от удовольствия, сказал:

— Очень хорошо, очень благодарен, — и экспансивно пожал Калли руку.

Потом Фуммиро жестом дал понял Ниигете, чтобы тот открыл свой чемоданчик. На мгновение Калли обалдел. Чемоданчик был набит аккуратно перевязанными пачками денег. Он понятия не имел, какая там могла быть сумма.

— Мы бы хотели внести эти деньги в депозит в хранилище вашего казино, — сказал господин Фуммиро. — Тогда мы могли бы просто брать их, сколько нам будет нужно во время нашего маленького отпуска.

— Конечно, — ответил Калли.

Нингета захлопнул чемоданчик и они вдвоем спустились в казино, оставив Фуммиро в своем номере, чтобы он мог освежиться с дороги.

Они зашли в офис к менеджеру казино, где деньги были пересчитаны. Получилось пятьсот тысяч долларов. Калли проследил, чтобы соответствующим образом были составлены все документы для получения денег за столами, а Ниигета получил расписку. Менеджер казино лично вместе с Калли представит Фуммиро и Ниигету боссам игорных залов и дежурным смен. И тогда, в каком бы уголке казино они ни находились, этим двух японцам достаточно будет лишь поднять палец, чтобы получить фишки, и расписаться в маркере. Без всякого шума, и без необходимости всякий раз представляться. И относиться к ним будут по высшему разряду, с высшей степенью почтения. Почтения тем более рафинированного, что отношение оно имело лишь к деньгам.

В течение следующих трех дней рано по утрам Калли уже был в отеле, с супом, приготовленным Дейзи. В обслуживании номеров уже знали, что, как только господин Фуммиро заказывал завтрак, следовало сразу же звонить ему, Калли. Калли давал ему час, чтобы поесть, а потом, постучав в дверь, заходил, чтобы пожелать ему доброго утра. Он находил господина Фуммиро уже сидящим за пианино, что-то наигрывающим, а чашка из-под супа, опорожненная, стояла рядом на столе. Во время этих утренних встреч Калли устраивал для господина Фуммиро и его друзей билеты на представления и поездки по интересным местам. Господин Фуммиро всегда излучал вежливость и благодарность, и господин Ниигета выходил из своего номера через внутреннюю дверь, чтобы поздороваться с Калли и поблагодарить за утренний суп, который, по всей вероятности, ели они оба. Калли не забывал улыбаться и кивать головой, когда это делали они.

Тем временем, за три дня, что они провели в Вегасе, эта шайка из десяти японцев терроризировала игорные заведения Вегаса. Перемещались по Вегасу они все вместе и играли все вместе, за одним столом для игры в баккару. Когда у Фуммиро дело клеилось, все они ставили предельную ставку на банк. Несколько раз им крупно везло, но к счастью, это было не в Занаду. Играли они только в баккару, и со страстью, скорее характерной для итальянцев, чем для наций Востока. Фуммиро был заядлым игроком и радовался даже, когда выигрывал ставку в две тысячи долларов. Это изумляло Калли. Он знал, что Фуммиро на самом деле стоил более полумиллиарда долларов. Так с какой же стати такой мелкий выигрыш (хотя по меркам Вегаса солидный) приводит его в такое возбуждение?

И лишь один раз ему удалось увидеть, как за приятным фасадом улыбки Фуммиро проступила сталь. В один из вечеров Ниигета сделал ставку на карту Игрока, в то время как у Фуммиро была выигрышная комбинация. Фуммиро пристально посмотрел на него, приподняв брови, и что-то сказал по-японски. И Калли в первый раз услышал тот самый шипящий звук, о котором его предупреждала Дейзи. Ниигета что-то пробормотал сквозь свои кроличьи зубы, извиняясь, и тут же поставил свою ставку рядом со ставкой Фуммиро.

Поездка оказалась весьма успешной для всех. Фуммиро и его банда уехали к себе в Японию, увозя выигрыш в сто тысяч долларов, однако в Занаду они проиграли двести тысяч долларов. Отыгрывались они, посещая другие казино. И они положили начало легенде Вегаса. Банда из десяти человек, одетых в блестящие черные костюмы, переходила из одного казино в другие, двигаясь вдоль по Стрипу. Они представляли устрашающее зрелище, маршируя плотной группой и заходя во все подряд казино, и выглядели они словно служащие похоронного бюро, явившиеся за бездыханным телом денежных средств казино. Босс игорного зала для баккары узнавал от шофера роллса, куда они собирались дальше, и звонил в это казино, чтобы там готовились к их приходу и оказали прием на высшем уровне. Все боссы залов обменивались полученной информацией. Именно таким образом Калли узнал, что Ниигета, оказывается, любил потрахаться, потому что в других отелях он снимал первоклассных девочек. Из этого следовало, что по каким-то причинам ему не хотелось, чтобы Фуммиро знал, что он более предпочитает потрахаться, чем играть в азартные игры.

Калли отвез их в аэропорт, когда они улетали в Лос-Анджелес. Он взял с собой старинные золотые часы на цепочке из запасов Гроунвельта и подарил их Фуммиро, передав привет от Гроунвельта. Перед отлетом, когда они сидели за столом в ресторане, Гроунвельт подошел к ним и засвидетельствовал свое почтение.

Фуммиро искренне рассыпался в благодарностях, и Калли, прежде чем они сели в самолет, выполнил обычный ритуал пожатия рук и вежливых улыбок. Калли помчался обратно в отель, позвонил, чтобы из номера Фуммиро убрали пианино и только тогда поднялся в офис Гроунвельта. Хозяин с теплотой пожал ему руку и даже приобнял его, поздравляя с победой.

— Это была одна из самых лучших операций по «личному» приему клиентов, — сказал он, — послушай, где это ты разузнал насчет этого утреннего супа?

— От девушки по имени Дейзи, — ответил Калли. — Вы не против, если я подарю ей что-нибудь за счет отеля?

— Можешь рассчитывать на тысячу, — сказал Гроунвельт. — Это здорово, что ты закорешился с этими япошками. Продолжай их пасти. Подарки на Рождество, приглашения, и все такое. Этот парень Фуммиро играет как одержимый, таких я еще не встречал.

Калли озабоченно нахмурился.

— Я не предлагал ему женщин, что-то удерживало меня, — сказал он. Знаете, Фуммиро чертовски приятный парень, мне не хотелось быть слишком фамильярным с ним в первую же встречу.

Гроунвельт кивнул:

— Все правильно. Не волнуйся, он приедет снова.

И если ему понадобится девочка, то он скажет об этом. Человек, который делает такие деньги, спросить не постесняется, будь уверен.

Гроунвельт оказался, как всегда, прав. Три месяца спустя Фуммиро снова был в Занаду и, сидя в кабаре, спросил об одной из танцовщиц, блондинке с превосходными ногами. Хотя она была замужем за одним из дилеров из отеля Сэндз, Калли знал, что ее можно было взять в номер. Когда шоу закончилось, Калли позвонил менеджеру сцены и спросил, не составит ли девушка компанию Фуммиро и ему, чтобы немного выпить. Когда они втроем сидели в баре, Фуммиро пригласил девушку на поздний ужин. Она вопросительно взглянула на Калли и тот утвердительно кивнул. После этого он оставил их вдвоем. Поднявшись в свой офис, он позвонил менеджеру сцены с тем, чтобы тот нашел девушке замену в ночном шоу. На следующее утро, после того, как в номер Фуммиро был доставлен завтрак, Калли не стал, как делал обычно, заходить к нему. В тот же день чуть позже он позвонил девушке домой и сообщил ей, что, пока Фуммиро в городе, она может пропустить все свои смены в шоу.

Во все последующие посещения Лас-Вегаса женщины всегда заказывались по этому сценарию.