В удалении от дома тропа стала сумрачной, и он предложил ей руку. Она положила пальцы на его рукав, позволяя ему вести ее по вымощенной древним камнем дорожке.

— Очаровательное место, право, — пробормотала она. — Наши сады и вполовину не такие… полные.

Даав был готов признать, что внутренний двор действительно близок к изобилию. Ему нравилось, что это место обладает неприрученной, почти магической атмосферой, которую создавало обилие цветов и переплетения кустарника, неожиданные полянки и скрытые пруды. Те часы, которые он проводил, ухаживая за садом, были самыми счастливыми в его нынешнем существовании с подрезанными крыльями.

— Если вы согласитесь пройти еще немного, то мне хотелось бы показать вам Джелаза Казон, — негромко сказал он.

Обычай Клана Корвал требовал, чтобы предполагаемую супругу представляли Дереву. Даав считал это жестом вежливости, хотя его мать утверждала, что такое представление делается для того, чтобы получить одобрение Дерева.

— Для меня будет честью увидеть Дерево Корвала, — вежливо отозвалась Самив тел-Изак.

— Хочу предупредить вас, что оно довольно большое, — сказал он, минуя последний — и несколько излишне заросший — поворот тропинки. — И несколько… неожиданное.

Дорожка повернула еще раз и закончилась гладким ковром серебристой травы.

Дерево светилось на поляне, отодвигая бледно-голубое свечение лунолиан в облака тумана. Даав приостановился у края поляны и заглянул в лицо Самив.

— Прошу вашей снисходительности — наш обычай требует, чтобы будущие супруги выходили вперед, клали ладонь на ствол Дерева и называли свое имя. Меня бы крайне обрадовало, если бы вы согласились это сделать.

Она секунду колебалась — но в конце концов, что страшного в том, чтобы прикоснуться к растению, каким бы большим оно ни было, и в том, чтобы произнести свое имя в лунной тишине сада?

— Сочту за честь, — снова согласилась она и прошла рядом с ним по окружающей Дерево траве.

Слабый ветер зашелестел лунолианами, и Самив вздрогнула, неожиданно почувствовав холод.

— Всего мгновение, — сказал Даав, освобождая свою руку. — Вот так, видите, пилот? — Он приложил открытую ладонь к массивному стволу и ощутил, как ее сразу же согрело привычное приветствие Дерева. — Даав йос-Фелиум.

Самив шагнула ближе, положила правую руку к стволу и просто сказала:

— Самив тел-Изак.

Это произошло мгновенно. Ладонь Даава заледенела. Ветер, игравший в лунолианах, взревел, пронесся по поляне и метнулся в ветви у них над головами, осыпав их листьями, веточками и кусочками коры.

Самив тел-Изак вскрикнула, пронзительно, невнятно, и подняла обе руки, закрывая голову. Даав рванулся вперед, подхватил ее среди дождя веток и потащил к краю поляны.

Ветер затих, как только ноги Самив прикоснулись к дорожке.

— Как вы его выносите? — вопросила она, оборачиваясь к Дааву в полутьме. Левой рукой она осторожно поддерживала правую. — Это холодная, отвратительная, угрожающая штука! Как вы можете здесь жить, зная, что дерево может в любую секунду рухнуть и раздавить весь дом?

Он воззрился на нее — к его собственной руке только сейчас начало возвращаться тепло плоти.

— Дерево находится под опекой Корвала, — проговорил он, с трудом заставляя свой голос оставаться в модальности пилотов. Тем временем его разум пытался охватить случившееся: ветер, холод, дождь древесного мусора… — Насколько нам известно, оно — в расцвете жизни, пилот, и не должно упасть еще много, много лет.

Самив тел-Изак выпрямилась. Лицо ее застыло.

— Если это все, чего требовал обычай, милорд, — сказала она, снова вернувшись в модальность разговора с Делмом чужого Клана, — то я хотела бы вернуться в дом.

— Конечно, — согласился Даав и протянул ей руку.

Он почти не обратил внимания на то, что прикосновение ее пальцев к его рукаву было очень слабым, неохотным. Он рассеянно вел ее по дорожке, вспоминая град древесных кусочков, сброшенных этим щенячьим ветром: листья, кусочки веток, обрывки старых птичьих гнезд…

И ни одного ореха.

Они добрались до заросшей части сада, и он вежливо посторонился, пропуская Самив тел-Изак вперед. Она прошла без возражений, хотя по своему положению он имел право идти первым — и это ясно демонстрировало, насколько она выбита из колеи. Даав встряхнулся: долг требовал, чтобы он успокоил ее страхи.

— Самив, — начал он и почувствовал, как она содрогнулась.

— Пожалуйста, — напряженно проговорила она, — я не хочу разговаривать.

— Хорошо, — ответил он и молча провел ее по внутреннему двору.

Всю дорогу он ломал голову, пытаясь вспомнить, описан ли в Дневниках прецедент, когда Дерево отвергало бы чью-то супругу.

— Доброе утро, преподаватель математики.

Жон облокотился на стол. В одной руке он держал кружку с чаем, все внимание было сосредоточено на переплетенной книге, которую он ненадежно открыл второй рукой.

— Доброе утро, Жон. Трилла уже вышла на работу?

— Я ее еще не видел, — отозвался он, пытаясь перевернуть страницу большим пальцем.

Книга перекосилась и выскользнула у него из руки, беспомощно трепеща страницами.

Эллиана стремительно наклонилась, поймала тонкую книжку за секунду до того, как она ударилась о бетон, и выпрямилась, протягивая ее Жону.

Веселые янтарные глаза встретились с ее взглядом.

— Быстра! — заметил Жон и повернулся, чтобы поставить кружку на стол.

«Это было испытание!» — поняла Эллиана, и книжка внезапно показалась ей тяжелой. Ну конечно, это была проверка: мастер-пилот Жон дэа-Корт не мог оказаться настолько неуклюжим, чтобы уронить… Она опустила взгляд и, сдвинув брови, всмотрелась в светло-золотистое тиснение букв.

«В поддержку языковой общности», — гласило блестящее название. «Труд всей жизни достопочтенного филолога Джин Дела йо-Керы, Клан Йедон, под редакцией достопочтенного филолога Энн Дэвис, Клан Корвал».

— Книга, достойная изучения, — сказал Жон, когда Эллиана подняла глаза. — Если есть желание, могу одолжить, когда сам прочту.

— Спасибо, мне очень хотелось бы ее прочесть, — отозвалась она, отдавая книгу. — Последний выпуск «Ученых записок» был целиком посвящен обсуждению этой книги.

— Вот как? И что же собрание ученых лиадийцев думает о доказательстве наличия общего праязыка, связывающего Землю и Лиад?

— Этого я сказать не могу, — серьезно ответила она. — Большинство пожелали сказать только, что такая мысль совершенно нелепа, но даже не стали рассматривать доказательства. Единственный рецензент, попытавшийся оценить работу по существу, — это лингвист-разведчик пел-Одэр. По ее мнению, исследования проведены безупречно и вывод совершенно логичен. Она написала, что предпримет изыскания на материале определенных записей разведки и попытается найти независимое подтверждение этого вывода.

— Мастер пел-Одэр выполняет работу бинджали, — проговорил Жон, рассеянно поглаживая позолоченные буквы кончиками пальцев. — Если доказательство там есть, она его найдет. — Он вздохнул и положил книгу рядом с почетным местом — чайной жестянкой. — Выше голову, математик, — мягко сказал он.

Он посмотрел на Эллиану с невеселой улыбкой.

— Твои пираты вчера вечером принесли сообщение о том, что кто-то слонялся вокруг твоего корабля, — сообщил он. — Они пытались за ним бежать, но упустили: судьба им улыбнулась, хотя они этого не понимают. Похоже, уверены в том, что успели бы увернуться от пули, если бы нарушитель оказался вооружен. Как бы то ни было, я корабль осмотрел — и ничего подозрительного не заметил. Но для уверенности тебе следовало бы сделать то же самое.