Для жизни в настоящем необходима непрерывная и непоколебимая преданность. Когда мы следуем по духовному пути, от нас требуется, чтобы мы прекращали воину не однажды, а много раз. Снова и снова мы чувствуем знакомое воздействие мыслей и реакций, уводящее нас от настоящего момента. Когда мы останавливаемся и слушаем, мы можем почувствовать, как всякая вещь, которая внушает нам опасения или желание (в действительности это две стороны одной и той же неудовлетворённости) выталкивает нас из нашего сердца и вталкивает в ложное представление о том, какой мы хотели бы видеть жизнь. Если мы слушаем даже более внимательно, мы можем почувствовать, как научились ощущать себя ограниченными этим страхом и отождествлёнными с желанием. Исходя из этого небольшого ощущения самих себя, мы часто проникаемся уверенностью в том, что наше счастье может прийти только благодаря обладанию чем-то, может осуществиться только за счёт кого-то другого.
Прекратить войну и войти в настоящее – значит открыть величие нашего собственного сердца, которое может заключать в себе счастье всех живых существ как неотделимое от нашего собственного счастья. Когда мы разрешаем себе почувствовать страх, недовольство, трудности, которых всегда избегаем, наше сердце смягчается. Видеть прямо все трудности, от которых всегда убегаем, – это действие в такой же мере смело, в какой оно и сострадательно. Согласно буддийским писаниям, сострадание есть «трепет чистого сердца», когда мы позволяем, чтобы нас затронула боль нашей жизни. Познание того факта, что мы способны сделать это и выжить, помогает пробуждению величия сердца. С величием сердца мы можем вынести своё присутствие в самом центре жизненных страданий, пребывание среди мимолётности и непостоянства жизни. Тогда мы способны раскрыться для мира – с его десятью тысячами радостей и десятью тысячами печалей.
Когда мы даём возможность миру глубоко нас затронуть, мы узнаём, что подобно тому, как в нашей жизни существует боль, она имеет место также и в жизни каждого другого человека. Здесь рождается мудрое понимание. Мудрое понимание видит, что страдание неизбежно, что всё рожденное умирает. Мудрое понимание видит и принимает жизнь как целое. С мудрым пониманием мы позволяем себе включать все вещи – как тёмные, так и светлые; и мы приходим к ощущению мира. Это не мир отрицания или бегства, а тот мир, находимый нами в сердце, который ничего не отвергает, который прикасается ко всему с состраданием.
Благодаря прекращению войны мы способны охватить собственные личные печали и горести, радости и триумфы. С величием сердца мы можем раскрыться для окружающих, для семьи, для своего сообщества, для социальных проблем мира, для нашего коллективного прошлого. С мудрым пониманием мы можем жить в гармонии со своей жизнью, с универсальным законом, называемым дао, или дхармой, – с истиной жизни.
Один ветеран Вьетнама, изучающий буддизм, рассказывает о приюте для медитации, где он впервые пережил ужасные зверства, свидетелем которых оказался в бытность свою солдатом. В течение многих лет он носил в себе вьетнамскую войну, так как не имел способа прямо взглянуть на воспоминания о том, через что прошёл. Наконец он остановился.
«Я служил в наземных силах Корпуса Морской пехоты – в качестве полевого медика. Это были первые дни войны в горных провинциях, на границе тогдашнего Северного и Южного Вьетнама; уровень наших потерь был высок, как и уровень потерь деревенских жителей, которых мы лечили, когда это позволяли обстоятельства.
Со времени моего возвращения прошло восемь лет; и вот я впервые принял участие в курсе медитации в уединении. Все эти годы я, по меньшей мере, два раза в неделю переживал возвращение одних и тех же ночных кошмаров, обычных для боевых ветеранов: мне снилось, что я опять нахожусь там и встречаюсь с теми же опасностями, вижу те же самые неисчислимые страдания. Я внезапно просыпался весь в поту, охваченный ужасом. В течение курса эти кошмары во время сна не появлялись, а заполняли умственный взор днём, во время сиденья, во время медитации при ходьбе, во время еды. Ужасающие повторные кадры военного времени накладывались на спокойную рощу секвой, окружавшую центр медитации. Спящие ученики в комнате для сна становились частями тела, разбросанными вокруг самодельного морга в демилитаризованной зоне. И вот мне постепенно стало видно, что по мере того, как я снова переживаю эти воспоминания тридцатилетнего духовного искателя, я также впервые подвергаюсь полному эмоциональному воздействию тех переживаний, которые двадцатилетний медик просто не был готов вынести.
Я начал понимать, что мой ум постепенно выдаёт воспоминания, настолько ужасающие, настолько отрицающие жизнь и обладающие духовной разрушительной силой, что я перестал ясно осознавать то обстоятельство, что продолжаю носить их в себе. Короче говоря, я начал подвергаться глубокому катарсису, открыто увидел то, чего более всего опасался, а потому сильнее всего подавлял.
В приюте для уединённой медитации меня также мучил и более близкий страх: я боялся, что освободил внутренних демонов войны, которых не в состоянии усмирить, и теперь они будут управлять моими днями и ночами. Но пережитое мной оказалось вместо этого совершенно противоположным. Образы убитых товарищей и разорванных на куски детей постепенно уступали место другим полузабытым сценам, связанным с тем же временем и местом, – это была ошеломляющая, интенсивная красота лесных джунглей, тысячи разнообразных зелёных теней, ароматный ветерок, дующий над взморьем, столь белым и сверкающим, что оно казалось ковром, усеянным алмазами.
То, что таким образом впервые возникло во время курса, – это глубокое чувство сострадания к моему прошлому и нынешнему «я», сострадание к юному идеалисту, будущему врачу, вынужденному быть свидетелем невыразимых гнусностей, на которые способно человечество, и к затравленному ветерану, который никак не может освободиться от воспоминаний, не может признать их своим содержанием.
По окончании первого курса это чувство сострадания осталось со мной. Благодаря практике и продолжающемуся освобождению от внутреннего напряжения оно возросло до таких размеров, что иногда распространяется и на окружающих меня людей, когда я не слишком занят собой и даю ему полную волю. Остались со мной также и воспоминания; но вот ночных кошмаров не стало. Последний из воплей, сопровождавшийся холодным потом, произошёл в безмолвии, при полной пробуждённости, где-то в северной Калифорнии около десяти лет назад».
Ллойд Бёртон, ныне отец и школьный учитель, прекратил войну в самом себе благодаря бескомпромиссной смелости и решимости присутствовать. И в этом процессе возникло целительное сострадание к самому себе и к окружающим.
Такова задача и для всех нас. Как индивиды и как общество, мы должны двигаться от нашей болезненной спешки, от навязчивых желаний и от нашего отрицания к прекращению войны. Из этого простого факта может прийти величайшее из преобразований. Даже Наполеон Бонапарт понял это, когда в конце жизни заявил: «Знаете, что больше всего в этом мире удивило меня? То, что сила неспособна создать что-нибудь. В конечном счёте меч всегда оказывался побеждён духом».
Всякий раз, когда мы прекращаем войну, возникают сострадание и величие сердца. Глубочайшее желание нашего сердца – открыть способ сделать это. Все мы разделяем стремление выйти за пределы ограничений собственного страха, гнева или навязчивых состояний, стремление связать себя с чем-то большим, нежели «я», «моё», с большим, чем наша маленькая история и малая личность. Есть возможность прекратить войну и вступить во вневременное настоящее – коснуться великой основы бытия, в которой заключены все вещи. Такова цель духовной дисциплины и избрания пути с сердцем – открыть мир и связанность в самих себе, прекратить войну внутри себя и вокруг себя.
Медитация: прекращение внутренней войны
Сядьте удобно на несколько минут, дайте телу возможность успокоиться. Пусть ваше дыхание будет лёгким и естественным. Введите внимание в настоящий момент, сидите спокойно, отмечайте все те ощущения, которые существуют в теле. В особенности осознавайте любые ощущения, участки напряжения или боли, с которыми вы, возможно, сражаетесь. Не пытайтесь изменить их, а просто отмечайте с заинтересованным и добрым вниманием. В каждом пространстве борьбы, которое вы откроете, дайте возможность телу расслабиться, а сердцу – смягчиться. Откройтесь всему, что переживаете, без всякой борьбы. Освободитесь от битвы. Дышите спокойно, и пусть всё идёт как идёт.
