Даже в тех традициях, где человек берёт на себя обязательство на всю жизнь, оно должно периодически пересматриваться и обновляться в понятиях благополучия данного индивида. Некоторые буддийские традиции требуют от учеников обязательства провести первоначальный период в пять лет с одним учителем. Затем, после достижения некоторого понимания в этой традиции, изучающего поощряют к посещению других мастеров и расширению своего понимания и искусных средств.

В конце концов истинная цель учителя состоит в том, чтобы привести нас к открытию своей глубинной свободы сердца. Любое духовное учение имеет эту цель; и талант всех этих мудрых учителей – поощрение к тому, чтобы найти внутри себя свою природу будды – свободную, независимую и радостную в самом центре этой жизни.

Останемся ли мы с учителем несколько месяцев, лет или десятилетий, встреча с истинным духовным благодетелем, наставником и проводником к нашей собственной свободе – это благословение. Мы благословенны в его присутствии, которое является напоминанием о том, что для нас возможно. Мы благословенны в их прямом руководстве, благословенны дисциплиной и практикой, которые они нам предлагают. Мы благословенны их искусством научить нас тому, как воспользоваться духовной дисциплиной и воспитать терпенье, нужное нам для того, чтобы и мы могли овладеть ею. Мы благословенны глубиной их любви, которая даёт нам вдохновение не уклоняться от своих ран и удерживает в их сердцах наше лучшее и высочайшее благо.

Когда мы находим искусного учителя и линию, которой можем доверять и которую можем уважать, это становится маяком, освещающим наше сердце и наш путь. Это даёт нам возможность открыть то, что является для нас подлинным и вневременным, – и нести этот свет в мир.

Каждый раз, когда учения буддизма перемещались в новые страны, такие как Китай, Япония, Тибет, при встрече с другими туземными культурами и религиями они испытывали глубокое их влияние. Из этих встреч развились такие совершенно новые формы практики, как дзэн, и мантра. Ныне этот процесс происходит и на Западе. Из «внутренних практик» Запада та, которая оказывает самое значительное воздействие на буддизм и всю современную духовную жизнь, – это практика и понимание западной психологии. Многие серьёзные учителя и ученики духовного пути на Западе находят необходимым или полезным в своей духовной жизни обращаться к психотерапии. Многие другие, которые этого не сделали, вероятно, получили бы от неё пользу.

Что же такое делает западная психотерапия, чего не делает традиционная духовная практика и медитация? Мы видели, как часто на Западе изучающие получают глубокие раны вследствие распада западной системы семьи, детских травм и заблуждений современного общества. Психотерапия прямо и энергично заявляет о необходимости излечения и исправления чувства «я», о создании здорового его чувства, о растворении страхов и подразделений на категории, об искании творческого, любящего и полного образа жизни в этом мире.

Мы согласились с тем, что эти вопросы нельзя отделять от духовной жизни. Не то, чтобы мы приводили в порядок свой психологический дом, а затем устремлялись к достижению нирваны; но когда раскрываются наши тело, сердце, ум и дух, каждый встречающийся нам слой обнаруживает как большую свободу и сострадание, так и более глубокие слои скрытого и тонкого, заблуждения… Наша упорная работа над собой и наша практика медитации непременно должны происходить совместно. То, что предстоит признать американской практике, – это тот факт, что глубинные проблемы, обнаруживаемые нами в духовной жизни, невозможно исцелить с помощью одной лишь медитации. Такие проблемы, как ранний онанизм, приверженность к наркотикам, трудные стороны любви и сексуальности требуют для своего разрешения внимательной, сознательной и продолжительной поддержки искусного целителя. В больших духовных сообществах гуру, лама или учитель редко имеет время на то, чтобы со вниманием провести нас через такой процесс. Многие духовные учителя к тому же не обладают искусством работы в этих сферах. Некоторые из них даже не сталкивались с ними в самих себе.

В противоположность этому самое лучшее в современной терапии во многом напоминает процесс совместной медитации, где терапевт и клиент сидят вместе, учатся обращать пристальное внимание на те аспекты и измерения «я», которые сам клиент (или клиентка), возможно, уже неспособен коснуться. Терапия обладает этим качеством исследования и открытия в большей мере, чем глубокая сосредоточенность многих методик медитации. В этой совместной медитации терапевт присоединяется к слушанью, к ощущению и чувству и может направлять клиента (или клиентку) к способам обращать более пристальное внимание на корни его (или её) страдания, связанности и затруднений. Я сам получил таким образом большую пользу от своей работы с несколькими превосходными психотерапевтами, которые позволили мне понять и излечить те уровни сердца и ума, которые никогда не были затронуты многими годами медитации.

Даже великий Махаси-саядо, самый известный мастер медитации Бирмы, признал тот факт, что западным изучающим приходится вплотную встречаться с этими новыми проблемами. Во время своих первых поучений в Америке он поднял вопрос о том, сколь многие изучающие как будто страдают от целого ряда проблем, которых он не встречал в Азии. Он назвал это «психо-логическим страданием». Также и Далай-лама в диалоге с западными психологами сказал о том, что он потрясён размерами низкой самооценки, ранимости и семейных конфликтов, возникающих в практике жителей Запада. Эти проблемы заслуживают серьёзного подхода.

Слишком часто ученикам и учителям воспользоваться полезными учениями западной психологии мешала ошибочная уверенность в том, что достаточно серьёзная практика молитвы или медитации – это всё, что нужно для преобразования своей жизни. К несчастью, многие изучающие восточную и западную духовность были приведены к убеждению, что если они испытывают какие-то затруднения в практике, то это происходит просто потому, что они занимаются практикой недостаточно долго или занимаются ею как-то так, что это не соответствует самим учениям.

Второе ошибочное убеждение состоит в том, что хорошие ученики должны быть способны самостоятельно встречаться со всем духовным путём, что обращение к постороннему лицу за помощью будет указанием на слабость или неудачу. Это убеждение может представлять угрозу для некоторых сообществ, которые чувствуют, что обращение к чуждым методам, таким как западная психология, означало бы признание того обстоятельства, что система и её учителя не содержат ответов на все вопросы. Неверное понимание вопроса о месте терапии в практике возникает из ошибочного представления о том, что «духовное» и «мирское» представляют собой отдельные друг от друга области, причём духовное оказывается как-то «выше» мирского, а мирское – «ниже» духовного. Возможно, нас учили, что переживания, которые у нас имеются на «духовном» уровне во время медитации, каким-то магическим образом будут иметь силу преобразить все другие слои нашего существа. Таким образом, если у нас произошло «великое пробуждение» в буддийской практике или переживание благодати или единства с божественным в христианской или индуистской девоционной практике, мы думаем, что этого будет достаточно для того, чтобы изменить наше виденье, исцелить сердце и привести нас в гармонию с глубочайшими истинами нашей жизни.

Причина этого убеждения заключается в том, что во время такого переживания мы чувствуем, что пребываем в гармонии, и некоторое эхо этого чувства останется с нами в течение довольно длительного времени. Однако подобные переживания в нашем духовном странствии отмечают только начальный успех; но переживание неизбежно возвращается по спирали назад, требуя, чтобы мы учились полностью интегрировать каждое новое прозрение в курс своей жизни. В этом процессе нет высших или низших уровней, нет областей, более священных чем другие. Просто существуют столкновения с разными стереотипами зажатости, страха и отождествления, вызывающими наше страдание, а также открытия пробуждения свободы от них.