Громила вынул окурок сигары из кармана и щелкнул медной зажигалкой. Затлел алый огонек.

— Он в ваших руках, Кеттерли.

Роланд двинулся вперед и остановился в нескольких шагах от Квентина. Дядя слегка состарился, похудел, но спину держал ровно.

— Значит, ты явился за моей жизнью, — сказал Роланд. — Признаться, не думал, что ты на это способен. Я всегда считал тебя таким же беззубым ничтожеством, как и твой отец.

— Лучше быть беззубым ничтожеством, чем клыкастой гиеной.

— Лучше ли? — приподнял бровь Роланд. — Мы знаем, кого предпочла твоя мать.

Квентин напрягся, пытаясь сдвинуться с места.

— Возможно, она клюнула на твою ложь. Но я не повторю ее ошибки.

— Какой пафос! — Губы Роланда растянулись. — Ты в самом деле стал другим человеком. Но ты проиграл.

— С твоими людьми я разделался легко.

— Я найму новых. — Роланд улыбался уже во весь рот.

Квентин помимо воли попытался сжать кулаки, но даже этому помешало волшебство толстяка. Хотя в этот раз кончики пальцев пошевелились. Квентин моргнул. Магия слабеет? Если у толстяка не полная колода, то и сила его заклинаний ограниченна. Или это пустая надежда?

— Ты просто выиграл немного времени, — сказал он Роланду. — Я убью тебя.

— Ха! Неужто веришь в свои слова? Ты угодил в сеть, как рыбешка. И мое великодушие иссякает. Сейчас Лакруа покончит с тобой, и для меня все пойдет по-прежнему. Твоя мать давно считает тебя покойником. Все, что я могу сказать, — у тебя был шанс. Хотелось бы отпустить племянничка, оставить в живых, чтобы он тоже обрел свое счастье. Но разве ты способен смириться с моим? — Роланд отошел, потом вернулся. — Я уже говорил, что ты весь в отца. Возможно, поэтому и делаешь ошибку за ошибкой. Но… вот о чем я подумал. Если бы у твоего отца было волшебство, как у тебя, он не потратил бы такое сокровище на насилие и убийство. Он попытался бы помочь людям. Твой отец всегда был помешан на благотворительности. — Роланд приблизил лицо почти вплотную к Квентину. — Нет, племянничек. Истина заключается в том, что хотя бы в этом отношении ты больше похож на меня.

Квентину хотелось заорать, вцепиться в Роланда, выдавить ему глаза. Но магия прочно удерживала его. За исключением пальцев, которыми он теперь шевелил немного свободнее.

— Что ж. — Роланд безмятежно улыбнулся. — Думаю, пора сказать: прощай, Квентин. — Он потрепал молодого человека по щеке. — Передай привет братцу от меня. — Шагнув назад, он вынул револьвер из кобуры на поясе.

Квентин уже мог двигать всей кистью.

Роланд взвел курок.

Квентин согнул запястье.

Туз из левого рукава скользнул в ладонь.

Трефы, масть огня.

Когда карта сработала, Лакруа загорелся, как сноп соломы. Карты громилы, выскользнув из разжавшихся пальцев, рассыпались по полу.

Лакруа страшно кричал, и Квентин чувствовал, как сила, удерживающая его, исчезает. Роланд выстрелил, но Квентин уже смешался в сторону, прикрываясь горящим человеком и выхватывая на ходу туз пик из правого рукава.

Револьвер громыхнул снова, и острая боль пронзила Квентина, словно копье. Он рухнул на пол, туз выпал из его пальцев. Мир померк, распадаясь на куски.

Роланд наступил на карту, а потом, наклонившись, вытащил остаток колоды из кармана Квентина. Небрежно швырнул за спину.

— Не думал, что ты одолеешь Лакруа, — сказал он. — Но даже это тебе не поможет.

Квентин прислушался к ране. Он растерял все карты, включая те две, которые прятал в рукавах.

— Ты дурак. — Роланд поднял револьвер.

Память зажглась так же ярко, как и до этого зажигались волшебные карты. Квентин потянулся к одной из оставшихся, спрятанной в правый ботинок.

Черный джокер.

Дурак.

Молодой человек выхватил ее.

Палец Роланда надавил на спусковой крючок.

Карта вспыхнула, ослепляя.

Звук рушащегося мира гремел в ушах.

Спустя мгновение Квентин понял, что все еще жив.

Джокер оставался в руке, а пуля, налетевшая на его ребро, развалилась напополам.

Квентин оттолкнул револьвер и кулаком ударил Роланда в пах. Когда его дядя скорчился, он потянулся за картой, лежащей на полу.

Туз пик вспыхнул в его пальцах.

Сидя в спальном вагоне, Квентин смотрел в окно. В левом кармане его жилета лежала колода — не больше двадцати карт. Из тех, что остались после схватки на пароходе, пришлось истратить семерку червей, чтобы залечить огнестрельную рану. А потом еще даму червей, чтобы помочь матери. Он не был уверен, сработает ли это волшебство, а потому поручил заботу о ней доктору. После всего, что натворил молодой человек, встречаться с матерью он не решился.

Побудительная причина для постижения тайны карточного волшебства исчезла. Половина колоды была растрачена, чтобы свершить правосудие. Но в запасе оставалась еще половина.

Покинув отель, он все время раздумывал над словами Роланда; они эхом звучали в голове. Об отце Квентина. О том, как бы он использовал магические карты. Что ж, возможно, на самом деле это правильный путь.

Но сперва предстояло выполнить обещанное. Новая колода карт ждала своего обладателя. Квентин походил с Дурака, и удача его не оставила.

Пора начать новую игру.

Теперь он станет Мудрецом.

Анна проснулась, зная, что погиб последний нарвал.

Это висело в воздухе, когда она одевалась, когда открывала дверь и ветер толкал ее в лицо, студил пальцы. Рукавиц она уже давно не носила, поскольку зимы пошли не чета прежним.

Все еще в темноте она покинула захламленное жилище и прошла на наблюдательный пункт у самой ограды, которая окружала последние четыре акра заповедной земли инуитов.

Морская обсерватория располагалась в старенькой трехкомнатной школе. После того как все ученики перебрались в новые государственные школы, правительство передало здание Анне. «Жест доброй воли», — прокомментировал уполномоченный с невозмутимым видом. Теперь здесь разместили подарок местных властей — оборудование, прошедшее через третьи руки.