Он внимательно всех осмотрел. — Боитесь?

Холька кивнула.

— Я не хочу становиться деревом. — Выкрикнул Энрик.

Жрец посмотрел на него с явным сочувствием. — Я не знаю, чем вам помочь, парень. Твои родители должны искренне покаяться.

— Мне нужно исцеление, а не покаяние. — Грубо прервал Люциус. — Если ты не можешь его дать, то и разговора с тобой нет. — Холька положила руку ему на плечо.

Люциус ответил ей обжигающим взглядом.

Жрец, видя это, кивнул. — Думаю, вам надо вернуть эту вещь, которую вы украли и тогда я помолюсь за вас Перводуху и, может быть, простит вас.

— Исключено. — Заявил Люциус.

Холька толкнула его. — Если только так мы избавимся, то давай.

— Не паникуй. — Спокойно ответил он и обратился к жрецу. — Можем ли мы вернуть эту вещь, чтобы ты потом подарил нам её? После исцеления.

— Если Перводух наказал вас за её похищение, значит она очень важна. А потому я не могу подарить её вам.

— Люциус.

Волшебник нехотя достал из под плаща четверть круга и протянул жрецу.

Тот принял её с глубоким облегчением. — Сейчас приготовлю всё необходимое.

Оставив в сторону исписываемую доску, он тут же принёс несколько веток дуба, позолоченное солнце на деревянной палке и немного пепла.

Следуя его жестам, троица села на колени перед алтарём. Кириан со скептическим лицом отошёл к стене.

Жрец начал молиться, Перводуху, прося его простить «неумных иноземцев, посягнувших, по дурости своей на святая святых, на символы твои».

Закончить он не успел. С криком: «Стража!» вбежал культист. Ему вслед снаружи раздались громкие воинские команды.

Все вскочили на ноги. Жрец перестал читать молитву.

— Ты сможешь закончить в другом месте? — Осведомился Люциус.

— Заканчивай сейчас! — Холька обнажила меч и в вприпрыжку достигла дверей.

— Сюда, кому сказал! — Раздалась команда. — Сдавайтесь, преступники! Или мы вас оттуда вытащим!

Холька вышла наружу и что-то произнесла.

Жрец поднялся. — Я не могу провести ритуал, когда рядом идёт бой. Мне нужна тишина.

— А где живёт этот Перводух? — Спросил Энрик.

Жрец очень удивился его вопросу. — Вокруг, конечно! Он везде.

— Хорошо! — Голос Люциуса звуча так, будто он прямо сейчас готов сжечь жреца заживо. — Есть места, которые считаются его священными?

— Как это? Весь лес — его святое место.

— И вы никогда его не видели? — Спросил Энрик.

Снаружи доносился требовательный голос Хольки и ещё более требовательный и громкий мужской голос.

— Раньше предки наши приносили жертвы Перводуху на поляне к северу. Примерно в дне пути. Там, говорят, он к ним являлся. То ли, как прекрасная девушка, то ли, как статная старуха. Но это давно было. Очень давно.

— Провести нас сможешь?

Жрец постарался сохранить спокойное лицо, но видно было, что горящий взгляд Люциуса его пугал.

— Кто же тогда будет молитвы возносить?

— Ты путь знаешь? — волшебник насел на него, гневно сверкая глазами.

Тот неуверенно кивнул.

Люциус сделал несколько жестов, произнёс несколько слов и взгляд жреца стал бессмысленным. Его тело будто окаменело. Они с Кирианом схватили его и понесли за алтарь.

— Здесь должен быть чёрный ход. Он всегда есть. Энрик, позови Хольку.

Хольку звать не пришлось. Она прибежала сама. Из её кольчуги торчала стрела.

Увидев жреца, она остолбенела. — Куда вы его тащите?

— Он знает место, где мы сможем поговорить с Перводухом. Но он не хочет провести нас туда добровольно.

— И поэтому ты решил его похитить! Ты совсем сбрендил?

Сзади раздались команды. Последний культист, славя мессию, бросился им навстречу.

— Живо отсюда! Потом обсудим.

Они вбежали в комнату, где жил жрец. Оттуда через небольшую деревянную дверь выскочили наружу и припустились бежать в лес, на север. Люциус с Кирианом тащили жреца.

Остановились они на приличном расстоянии от деревни. Их уже никто не преследовал.

Они решили сделать привал. В ходе него Люциус достал из рюкзака верёвку и связал ею руки жрецу. Тот как раз пришёл в себя и начал ругаться, на чём свет стоит.

— Перводух вас покарает!

— Об этом мы с ним и побеседуем. — Люциуса его угрозы нисколько не трогали.

— Сожги ублюдка! Пусть страдает! Пусть почувствует твою власть над ним!

— Я никуда вас не поведу!

— Не придётся. — Эльф зажёг в руке огонь. Его глаза стали ярко рыжими. Он расправил руки его голос стал гораздо громче и приобрёл эхо. Энрику показалось, будто вместе с Люциусом говорил ещё кто-то. Кто-то, стоящий за ним.

— Если ты желаешь узреть ярость Бездны, я дам тебе такую возможность! Ты сгоришь! Я превращу тебя в гору пепла, а твою душу будут вечно есть в аду черви! — От громкого грубого эха с деревьев взлетели птицы. На секунду он весь вспыхнул, будто факел и тут же погас.

Жрец склонил голову и начал испуганно молиться Перводуху.

Холька резко подошла к Люциусу и влепила ему пощёчину. — Очнись, Люциус. Ты что творишь?

Огонь потух. Теперь он смотрел на неё с презрением.

— Что творю?

— Он нам не враг! Он уже согласился помочь. Люциус, так нельзя!

— Я решаю наши проблемы!

— Ты ведёшь себя, как урод! Я не для того тебя защищаю, чтобы видеть, как ты мучаешь людей!

Кириан в несколько шагов оказался перед ней. — Закрой рот, чудище! Мессия лучше знает, что ему делать!

— Ничтожество! Кто она такая, чтобы указывать тебе! Кто она такая, чтобы решать, чтобы ты можешь творить, а что нет. Кто она такая, чтобы решать, кто друг, а кто враг! Она сама не может отличить их! Она сама хуже любого врага! Она — оружие. А оружие должно слушаться хозяина.

Из руки Люциуса неожиданно вылетел огонь и обжёг ей лицо. Она в испуге отступила и закрыла его руками.

— Кто ты такая, чтобы меня отчитывать? — Люциус произнёс это неожиданно громко и властно. — Почему ты решила, что можешь решать, что мне надо делать, а что не надо?

— Я помогаю тебе!

— Помогаешь? Так то? Да ты постоянно мне мешаешь!

Он с маниакальной методичностью начал перечислять все случаи, когда Холька, по его мнению, совершала глупости. О многих из них Энрик не знал, но закончил Люциус как раз тем, что она взяла с собой Энрика и потом бегала за ним, забыв об их изначальной цели.

На лице Хольки отражалась смесь негодования и обиды. В какой-то момент она тоже взорвалась.

— А кто ворвался в этот храм, будто это последний день в его жизни? Кто похитил человека? Кто соглашался со всем тем, что ты перечислил?

— Ты ей указ! Не она тебе! Пусть знает место!

Люциус, трясясь мелкой дрожью ткнул в неё пальцем. Но ткнул он немного в сторону и попал только в воздух. Он оглянулся, будто потерял Хольку из виду, хотя она стояла почти перед ним.

— Научи её слушаться! Пусть она не командует! Ибо командовать должен только ты! Кто она такая, чтобы обвинять тебя! Чтобы тыкать в тебя пальцем, как в нерадивого ребёнка! Чтоб тискать тебя, как дворового пса!

— Я взял тебя! И если ты хочешь остаться, то будешь выполнять мои приказы. Ясно?

Холька смотрела на него совершенно непонимающе. — Люциус, что случилось?

— Сожги! Сожги! Сожги её! — Вопил голос так, что Энрик отступил и схватился за меч.

Люциус обернулся, ударил себя пятерней по лбу.

— Заткнитесь! Заткнитесь все! Как же ты меня достала, Холька! Я пытаюсь решить наши проблемы, чтобы ты не превратилась в чудище. Чтобы мы стали лучше. А ты носишься за детьми и волнуешься о морали! — Он ткнул в неё пальцем и на этот раз попал и прошёл рядом с ней, будто слепой. — Слушай сюда! Ты больше не будешь ко мне прикасаться без моего разрешения, говорить без моего разрешения и делать что-то без моего разрешения. Или проваливай и возвращайся в Кифалор со своим животным! — Он бросил презрительный взгляд на Энрика. — Я выразился ясно?

Парень был уверен, что сейчас она сама придёт в ярость и пересчитает зазнавшемуся товарищу кости, но Холька только подавлено кивнула и направила взгляд в землю. — Прости. Я хочу, как лучше. Стараюсь делать что-то, кроме убийств. Кроме войны.