Однако ты не должен волноваться: корабль будет в безопасности, пока мы не вернемся.

Хомат посмотрел с сомнением на толпу зевак:

– Я не могу отговорить вас, друзья с противоположного берега океана ночи, но я не считаю это решение разумным. Даже носильщики, которых я нанял, пришли к нам с верховьев реки, а не из Аиба. Я опасаюсь предательства.

– Успокойся. У нас будет оружие. Никто не приблизится к судну в наше отсутствие, вот увидишь. – Этьен указал на причал, где они оставили корабль. – Разве мойт Аиба не обещал нам, что причал будет закрыт для всех и любопытных туда не пустят? Он сказал, что его личная охрана это обеспечит. Мы заплатим ему достаточно много, чтобы он не позволял местным жителям приближаться.

– Эта сумма все равно меньше цены волшебного корабля, – бурчал Хомат.

– Что же до охраны, которую он там разместит, мне бы хотелось, чтобы она была из Кеккалонга. Но все равно, раз вы удовлетворены, Хомат тоже удовлетворен.

Однако в голосе его не звучало удовлетворения. Ему было трудно понимать этих странных существ. Во многих отношениях они проявляли необыкновенную мудрость, но в других были наивны, как дети.

– Мы знаем, что делаем, Хомат.

– Не можете ли вы, по крайней мере, отвести корабль на безопасное расстояние вверх по Орангу?

– Чтобы он находился на середине реки, открытый неведомым течениям и ветрам? – спросила Лира. – Нет здесь он в большей безопасности. Кроме того, любой, кто захочет добраться до нас, легко преодолеет несколько легатов вверх по Орангу. Мы сами позаботимся о нашей собственности, Хомат, а ты позаботься о приготовлении пищи и проводниках.

– Как скажете, де-Лира.

На самом деле он получал огромное удовольствие, отдавая распоряжения полудюжине носильщиков. Впервые в жизни он мог использовать власть по отношению к своим собратьям-маям. Власть ведет к богатству, и новым знаниям, и к новым возможностям. Власть – мерило всего. Хомат получал такое удовольствие, что даже перестал беспокоится за судьбу волшебного корабля пришельцев.

Мойт Аиба, деревенского вида юноша по имени Гваттве, который считал себя чем-то вроде денди, сам проводил их в путь. Его собственный шаман наколдовал им благополучное возвращение.

Из Аиба путешественники должны были отправиться на ловагонах на север до тех пор, пока не увидят текущий на юг Оранг, затем повернуть на северо-восток по торговому пути в горы.

– Да возвратитесь вы в восхитительном благополучии! – пожелал им

Гваттве. – Как тот, кто часто торговал с тсла, я поехал бы с вами и сам стал бы вашим проводником и переводчиком, но мойт должен править своим городом.

– Мы понимаем, – заверила его Лира. – Мы знаем, что вы будете хорошо заботиться о нашей собственности.

– А разве я не дал вам клятву? – Гваттве обиженно взглянул на них. -

Разве я не поклялся женой и детьми и, что самое главное, своим имуществом?

Не говоря уже о том, что я не получу вторую половину платы до вашего возвращения.

Вот в это я верю больше, чем во все твои клятвы, подумал Этьен, слушая речь мая. Для маев деньги были дороже крови.

Когда они повернулись, чтобы войти в ждущие их ловагоны, раздался хор скучающих детишек, выражающих пожелания доброго пути раздражающе атональным пением. Дети продолжали петь, пока маленькая группа ловагонов, которыми управляли носильщики, не скрылась за первым поворотом дороги, и быстро разбежались в разные стороны, прежде чем на них посыпались удары учителя, которые тот раздавал без разбору.

Гваттве наблюдал за отбытием странных посетителей, а затем бросил сверкающий взгляд на причал, где лениво покачивался стоящий на якоре корабль, привязанный к пристани двумя на редкость крепкими металлическими тросами.

– Что ты думаешь обо всем этом, мудрый Енаромека?

Шаман внимательно смотрел на чужой корабль.

– Дай пришельцам шесть дней, а затем бери его в свое владение,

Гваттве.

– Мой кошелек ужасно чешется. Не знаю, сумею ли я ждать шесть дней.

– Лучше осторожность, чем вражда. Не думаю, чтобы у них возникли подозрения, но будет не очень удобно, если они вдруг вернуться и увидят, что мы делаем. Терпение, и скоро мы будем владеть всем Скаром. Даже города-государства океана будут уважать нас… если мы сумеем заставить волшебный корабль нам повиноваться.

– Не даже если и не сумеем, – сказал Гваттве, – мы заставим волосатых заплатить нам огромный выкуп за его возвращение. А если они откажутся, то, конечно, на корабле есть очень много ценностей, которые можно взять и продать. Они не волшебники и не боги, те, кто пришел к нам, Енаромека.

Молнии не слетают с их пальцев, что бы ни говорили болтуны, живущие ниже нас по реке, и горы не дрожат под их поступью. Они очень похожи на маев, только больше и волосатее, у них меньше пальцев на руках и ногах, и им поэтому труднее пробираться по жизни. Если они порежутся, я уверен, они будут кровоточить, а если они продолжат кровоточить, значит, они умрут. Я понимаю их, и, думаю, что, если мы постараемся, мы поймем и как управлять их волшебным кораблем. Кроме того, – добавил он с улыбкой, – у них займет много времени дорога до того города тсла, и возвращаться они будут долго.

У нас хватит времени изучить и испытать их корабль.

– Это будет твой легендарный триумф, Гваттве, – с пафосом произнес шаман, глядя на мойта с подобающей елейностью.

– А также и твой, мой добрый друг и советчик, потому что на твою долю выпадает честь выявить тайны чудесного корабля.

Енаромека огорчился:

– Что? Но почему я?

– А разве ты не самый хитрый человек в Аибе?

– Я самый умный, но самый хитрый – это ты, великий мойт.

– Твоя лесть не к чему. Я знаю пределы своих возможностей.

Енаромека примирился со своей участью.

– Это, конечно, будет восхитительная, огромная честь. Я воспользуюсь помощью моих лучших учеников. Со временем мы познаем все, что может быть познано.

Они наблюдали и измеряли, обсуждали и спорили долгих шесть дней. К тому времени Гваттве уже дрожал от нетерпения вступить на борт корабля и заявить, что волшебный корабль – собственность Аиба и жителей… По городу поползли слухи, что наступил день «взятия», и многие жители, отложив повседневные дела, собрались на берегу реки выше пристани. Всем хотелось стать участниками триумфа их общины, потому что все получат свою долю от успешного вступления во «вторичное владение», как третейский судья города цветисто описал это «взятие» в попытке осмысления происходящего. Власть и богатство, которые достанутся Аибу, будут поделены между всеми, и жители города станут известны по всей реке, сказал он.

Енаромека убедился, что все его хорошо слышат.

– Я прошу о чести первым ступить на борт.

Гваттве ответил жестом уважения. Это было отрепетировано заранее и являлось частью платы за услуги, оказанные мойту его духовным врачом – шаманом.

Корабль мягко ударялся бортом о стенки деревянного причала, когда шаман осторожно перелез через поручень на открытую кормовую палубу.

Енаромека медленно покружился на месте, очень довольный собой, и вдруг услышал голос, произносящий на прекрасном, хотя и каком-то неживом языке маев:

– Посетитель, тебе здесь нечего делать. Разрешение посетить корабль тебе не было дано. В твоем распоряжении двадцать анатов, за это время ты должен покинуть корабль или понесешь тяжелое наказание. Ты предупрежден.

Енаромека стоял точно парализованный, а Гваттве заморгал, стараясь разглядеть, что происходит внутри прозрачного купола, окружающего кабину судна. Воины, стоявшие поблизости, забыли, где должны находиться, и прилипли к иллюминаторам, ища невидимого говорящего. Так же вели себя и помощники Енаромеки.

Никакого движения внутри корабля они не заметили, никакой жизни под прозрачной оболочкой, а судно продолжало мягко покачиваться на волне.

Енаромека преодолел свою первоначальную панику и пошел туда, где можно было заглянуть в трюм.

– Я ничего не вижу, – крикнул он.