После обеда я возвратился на ярмарку, надеясь увидеть еще что-нибудь новое. Чувство, подобное тому, что удерживает вас на балу в опере, несмотря на жару, пыль и скуку, помешало мне вернуться в гостиницу. Пройдя несколько улочек, я вышел на площадь, где с одной стороны была церковь, с другой — мечеть. Церковь венчалась крестом, мечеть — полумесяцем, и оба символа разной веры мирно сияли в чистом вечернем небе, золотясь в луче беспристрастного и безразличного, что, впрочем, одно и то же, солнца. Оба вероисповедания, казалось, жили в добрососедских отношениях, ибо религиозная терпимость велика в России, где среди ее подданных есть еще и идолопоклонники, и почитатели огня.

Дверь в православную церковь была открыта, там шла вечерняя служба. Войти туда было нелегко. Густая толпа заполнила помещение, как вода заполняет вазу. Однако несколькими маневрами плечами мне удалось проложить себе дорогу. Внутри церковь имела вид золотой печи. Леса свечей, созвездия люстр разжигали золото иконостасов, внезапные молнии металлических отблесков смешивались с лучами света, создавая ослепительное свечение. От всех этих огней под куполом образовался густой красный туман, куда возносились прекрасные песнопения православной литургии.

Через несколько минут я вышел, так как уже почувствовал, как, словно в паровой бане, проступили у меня на коже капельки пота. Мне бы очень хотелось проникнуть и в мечеть, но, к сожалению, к этому времени не наступил еще час аллаха.

Как провести остаток вечера? Проехали дрожки, и я остановил извозчика. Не спрашивая, куда я направляюсь, он помчался галопом. У извозчиков вообще такая манера: они редко справляются о месте, куда должны везти седока. «Налево», «направо» в нужном случае направляют их на путь истинный. Этот же, проехав мост, который вел к «Никите», пустился через поля по бездорожью и грязи. Я не препятствовал ему, думая, что куда-нибудь он меня все-таки отвезет. И действительно, смышленый извозчик про себя решил, что господа такого сорта, как я, в вечерний час никуда больше не могут стремиться, как в квартал чайных, музыки и развлечений.

Ночь начинала спускаться. Я с устрашающей скоростью в полутьме пересек кочковатые пустыри в лужах. Но вот наконец я стал различать некие намеки на деревянные строения. Вот и огни красноватыми точками стали прорезать темноту. До моего слуха донеслись звуки духовых инструментов, выдавая присутствие оркестров: мы приехали. Сквозь открытые двери, освещенные окна домов, в жужжании балалаек вперемешку с гортанными выкриками вырисовывались причудливые силуэты людей. По узким доскам тротуаров двигались нетвердой походкой тени пьяных или волочились особы в экстравагантных туалетах, то утопая во тьме, то возникая в бичующем свете. Если античную Киферу опоясывали лазоревые воды Средиземного моря, то здешняя Кифера была повязана кушаком грязи, который я не стал бы трудиться развязывать[207].

На перекрестках, не находя уклона, стояла вода, образуя глубокие лужи, в которые, взметая миазмы нечистот, уходили до осей колеса повозок. Не желая более плескаться в этакой топи среди скопления дрожек, до половины залитых водой, я приказал извозчику повернуть обратно и отвезти меня в гостиницу Смирнова. По его удивленному взгляду я понял, что он счел меня посредственным клиентом, смешным праведником, но все же он послушался, и, таким образом, я провел остаток вечера в прогулках по аллеям вокруг Кремля. Луна взошла, и время от времени в ее серебряном луче вдруг возникала обнимающаяся или идущая медленным шагом в тени деревьев пара. Там был разврат, а здесь царила любовь.

Следующий день я посвятил посещению верхней части Нижнего Новгорода. Из бельведера на внешнем углу Кремля, возвышавшегося над прекрасным публичным садом и выходившего на холм, покрытый массивами свежей зелени и извилистыми аллеями, посыпанными желтым песком, я открыл безграничную панораму, великолепнейший вид: по слегка волнистым равнинам, окрашенным в далях сиреневыми, перламутрово-серыми и голубовато-стальными тонами, широкими кольцами извивалась Волга, то темная, то светлая, отражая то лазурное небо, то тень облаков. На берегу реки с моей стороны глаз различал несколько домиков, отсюда они казались еще меньше, чем знаменитые нюрнбергские игрушечные деревни в коробках. Стоящие на якоре у берега суда походили на флот лилипутов. Все терялось, стиралось, таяло в безмятежной лазоревой шири ландшафта, немного печальной и напоминающей морскую безграничность. Это был поистине русский пейзаж.

Мне не на что уже было смотреть, и я отправился в Москву, освободившись от наваждения, заставившего меня предпринять столь длительное паломничество. Итак, демон путешествий не нашептывал мне больше на ухо: «Нижний Новгород».

[1] Пиррики, или пиррические танцы, — в Древней Греции военные танцы, исполнявшиеся в полном вооружении.

[2] Имеется в виду Крымская война 1853–1856 гг., в которой Франция была на стороне противников России.

[3] Левант — общее название стран, расположенных по восточному берегу Средиземного моря.

[4] Бумага высшего качества, имитирующая тончайший пергамент.

[5] Книга Теофиля Готье составлена из его корреспонденции в парижскую газету «Moniteur Universel», которые он отправлял в редакцию во время своего путешествия. Дата 10 октября соответствует новому календарному стилю, принятому во Франции и в других странах Европы (григорианский календарь, утвержденный папой Григорием XIII в 1582 г.). В России же до 1918 г. пользовались старым календарным стилем (юлианский календарь, утвержденный римским императором Юлием Цезарем в 46 г. до н. э.), по которому 10 октября 1858 г. соответствовало 27 сентября.

[6] Гостиница «Россия», или Русская гостиница, находилась по адресу: Итальянская ул. (ныне ул. Ракова), д. 7 — и принадлежала петербургскому купцу 2-й гильдии, французу по происхождению г-ну Клею. Ныне это часть помещений гостиницы «Европейская».

[7] Ныне мост Лейтенанта Шмидта. В 1936 г. при перестройке моста с целью освобождения его от разветвлений, неудобных для интенсивного уличного движения, часовня была снята.

[8] Ныне набережная Красного Флота.

[9] Ныне площадь Искусств.

[10] Во Франции закуски (les hors-d'oeuvres) подавались в дополнение к основным блюдам.

Примечательно, что в наше время слово «закуски» объясняется во французских толковых словарях как «подаваемые до еды блюда».

[11] Ныне канал Грибоедова.

[12] Фонтанка — река, ранее называвшаяся Безымянный Ерик, Лиговка — ее приток, ныне забранный в трубу.

[13] Ныне Народный мост.

[14] Вернее, уже в Стамбуле (турецкое название Константинополя), так как построена башня турками вскоре после завоевания ими города в 1453 г. Сараскир по-турецки означает «командующий армией в военной кампании». Так же назывались паши, командовавшие армией какой-нибудь провинции.

[15] Ансамбль дворцовых зданий в Париже, созданный в 1633 г. архитектором Лемерсье для кардинала Ришелье, с 1643 г. — королевский дворец. В настоящее время в нем помещаются Государственный совет, Конституционный совет и другие административные учреждения.

[16] Автор намекает на то, что мусульманская религия запрещает воспроизведение человека и животных в изобразительном искусстве.

[17] Места развлечений и отдыха под Парижем.

[18] Кормилица (исп.).

[19] Прадо — Национальный музей Испании в Мадриде, где находится знаменитая коллекция живописи и скульптуры.

[20] Шляпа с загнутыми полями, ковбойская шляпа (исп.).

[21] Ковер, покрывающий все помещение и прибиваемый к полу.

[22] Омнибусы (от лат. omnibus — для всех) появилась в Париже в 1662 году как первое в мире средство общественного транспорта. Введенная в употребление в эпоху выдающегося государственного деятеля Ж. Кольбера (1619–1683), способствовавшего расширению торговли, развитию промышленности, улучшению дорог в стране, эта большая крытая карета с лавками для пассажиров по бокам получила действительно широкое распространение во Франции и Англии только в 20-е годы XIX века. К середине XIX века омнибусы появились и в других странах Европы. Т. Готье говорит специально об этом виде транспорта в Петербурге, так как он был здесь новшеством, но в России омнибусы, как бы развивая идею почтовой кареты, так и назывались «почтовая карета», «карета».